Валерий Еремеев - Тремориада (сборник)
– Лоджия, – проговорил друг.
Они переглянулись и молча пошли на лоджию.
– Да, прыгнуть можно, – глянул вниз Серый и посмотрел на друга. – Давай.
– А чё это я? – запротестовал друг. – Торт ты пнул. И лоджия твоя. Ты первым и прыгай.
Серый опять посмотрел вниз, на газон, спускающийся от тротуара к дому под углом градусов в сорок.
– Я… – проговорил он не очень-то уверенно. – Раз плюнуть. А ты что ж – не можешь?
– Могу, – усмехнулся друг. – Плюнуть. И раз, и два. А прыгать ты первый должен. Я – после.
Серый, перегнувшись через парапет, плюнул вниз. Упавшая слюна лежала, такая близкая, в бетонной канаве для стока воды. А прыгать предстоит на склон – вообще рукой подать. Тем более на землю.
– Раз плюнуть, – повторил Серый уж более решительно и перелез через парапет.
Теперь он держался за него руками за спиной, стоя на крохотном выступе одними пятками. Невдалеке какие-то две девчонки перестали заниматься своими девчачьими делами и с любопытством уставились на Серого. Всё, обратной дороги не было. И он, конечно же, прыгнул.
А, приземлившись, почувствовал сильнейшую боль в той самой ноге, что летела на коробку и, казалось, обречена была сломаться, врезавшись в спрятанный кирпич. Но Серый даже не пикнул, помня о наблюдающих девчонках и ещё не прыгнувшем друге. Подняв лицо, он улыбался.
– Прыгай, – сказал Серый другу.
Тот, заподозрив неладное, молча разглядывал его.
– Пры-ы-ыгай! – продолжал выдавливать улыбку Серый.
– Чё ты оскалился-то? – спросил друг.
– Ну, давай же.
– А ты отойди, – сказал друг.
– А ты рядышком.
– А ты пройдись-ка немножко, – предложил друг, даже и не думающий перелазить через парапет лоджии.
С лица Серого исчезла улыбка. Он встал на здоровую ногу, а когда попробовал ступить на т у, что болела, то чуть не взвыл. Нога подкосилась, но Серый устоял, скрипнув зубами. Девчонки засмеялись, а друг сказал:
– Знаешь, пожалуй, я прыгать не буду.
Серому уже было всё безразлично, и он похромал домой. У подъезда, конечно тётки уж и след простыл. А разлетевшиеся ошмётки торта доедали дворовые собаки.
Одно хорошо, в продлёнку идти не пришлось. В травмпункте врачи обнаружили у него трещину ступни и наложили лонгет.
5 Сергей пошёл в комнату смотреть утренние телепередачи. Он включил телевизор с лентяйки и завалился на диван. Пульт от телика был не родной. Родной он оставил у Аллы. У той оказался такой же телевизор, а лентяйки к нему не было. Они тогда попробовали жить вместе. Алла, конечно, барышня красивая, но причуды у неё – ну его на фиг. Сергей ушёл от неё недели через две, обратно в свою съёмную квартиру.С экрана утверждали, что в каждом человеке скрываются тысячи личностей.
«Что за чепуха», – подумал Трескачёв и выключил телик.
По жестяному карнизу окна забарабанил дождь. Сергей вновь разобрал постель, и улегся досыпать. Мысли тёплой тихой рекой поплыли вдаль, увлекая сознание в мир спокойного сна.СЛАВНЫЙ
Тёмной ночью осенней
Припозднилась гражданка, пешком
Возвращаясь домой по аллее
В пальто с норковым воротником.
Торопилась, путь свой срезая
Не пошла там, где были огни —
В заборе дыру подыскала,
Свернув с дороги в кусты.
А там, по нужде своей малой,
Гоп-стопник по прозвищу Шкерт
Стоял, траву поливая,
Дымил сигареткою «Кент».
Увидел гражданку в пальтишке —
Запрятал хозяйство в штаны
И к ней подвалил он неслышно
Под покровом ночной темноты.
– А ну-ка, снимай-ка пальтишко,
И сумочку мне одолжи.
Я бедный романтик, не всем же
Купаться, как ты, в роскоши.
Гражданочка шум вдруг подняла —
Во, нервная! Как завизжит…
И тут же, кусты подминая,
Герой к ней на помощь спешит.
Здоровый детина – два метра —
Романтику кости ломал,
А после с гражданкой под ручку
Домой к ней ушкандыбал.
А после через неделю,
А может быть и полторы
Гражданку с пальто повязали
В аллее всё той же менты.
– Вот и попалась, стервоза! —
Ей мент на допросе сказал,
А чтоб убедительней было,
С размаху по уху как дал!
– Пальто ж то украли у тёщи
Начальника ГУВД.
Получит гражданка по полной,
Как в старом НКВД
Клялась она и божилась:
– На рынке купила пальто!
Менту это было до фени,
Он дело сдал в суд всё равно.
Гражданочка срок щас мотает,
Романтик в больничке лежит,
Герой лечит триппер, икает —
Гражданкою он не забыт.
Такая история была,
Такие, брателла, дела —
Гражданка пальто не отдала
И всем жизнь попортила.
1.
Я смотрел на то, что раньше было едой человека. Быть может, бифштексом, прежде скакавшим телёнком с задорно задранным хвостом. После его убили на скотобойне и расчленили. Люди, потрошившие тушу, и представить не могли, что скотина, став дерьмом, обретёт невообразимую известность. Не для них, а для их детей.
Говно. А сияет-то как! Не иначе, святой или слесарь с атомной станции обделался на фоне города. Город на заднем плане наверняка Лондон. И не одной буквы по-русски. Ещё бы! В СССР не выпускают в тираж изображение говна. У нас его делают. Натуральное. Кроссовки «СКОРОХОД». Выглядят так, что в далёкой Англии никто, из чисто моральных соображений, не выпустит товара с изображением такой обуви на упаковке.
– Зоныч, где пластинку «SEX PISTOLS» надыбал? – спросил я тогда у сокурсника в ПТУ.
– На дыболках, – ответил Зоныч, находящийся в кольце обступивших его пацанов. Точнее, пластинку «SEX PISTOLS» в его руках.
Сколько ж прошло? Сейчас 2008 год… Мдаа… Девятнадцать лет. Теперь я у половины пацанов, тогда обступивших Зоныча, имён не вспомню.
– Давайте «SEX PISTOLS» врубим, – без всякой надежды предложил я.
Молчание. Укоризненно-сожалеющий взгляд давнего друга.
– Какой секс, какой пистолс?! – весело возмутилась жена друга. – Танцуют – все.
И, выйдя из-за стола, первой пустилась в пляс под попсовое «унц-унц». К танцующей Лене поспешила Ольга, утягивающая за собой Длинного. Моего кореша. Длинный, он и есть Длинный. Под два метра ростом. Неуклюже топтался меж миниатюрных и – в отличие от него – гармонирующих с музыкой девиц.
– Я тоже хочу, – закапризничала Катька.
– Так иди.
Неделю были знакомы, уже убедился – она не из стеснительных. С Ленкой-Олькой быстро спелась. Так в чём же дело?
– Я с тобой хочу, – сказала Катя.
– Не, я только под «SEX PISTOLS» танцую.
Глядя на выходящую из-за стола Катьку, я подумал: «Лучше быть занудой, чем клоуном. Вон, Длинный – он бы хорошо в каменоломне смотрелся, а не пытающимся тут выплясывать.
– Славный, ну не ставить же сейчас «SEX PISTOLS», – сказал оставшийся со мной за столом Лысый. И усмехнулся. – Или GOREFEST. Баб обламывать.
Он отгрыз кусок вяленной, жирной путассу, вытер руки туалетной бумагой и отпил из кружки пива. Я последовал его примеру.
Конечно, надо находить что-то обоюдное. Вот мы и чередовали «унц-унц» и то, что могли слушать из нашей музыки барышни.
Плясуны вернулись за стол. И потекла заунывная – для меня – беседа. Потому как обсуждение неприсутствующих знакомых я всегда считал делом не своих полномочий.
Потому сидел молча. Попивал пиво. Покусывал рыбу. Покуривал сигарету. И компания-то своя, но какая ж тоска… Вот, помнится, летом 1996 года я с Длинным сидел здесь же, в квартире у Лысого. Тоже пили пиво, но из колонок звучала Г.О.
– Тоска, – сказал Длинный, ставя опустошённую кружку на стол. И тут же открыл новую бутылку.
– А ты гони её прочь, тоску-кручину, – проговорил Лысый. – Сейчас что-нибудь придумаем.
– Тебе легко придумывать, – пробурчал Длинный. – У тебя мозг есть.
– А у тебя нет? – удивился Лысый. – Хотя б спинного? Костного?..
– Откуда мне знать? Мне знать нечем! – вздохнул Длинный и обратился ко мне: – А у тебя с мозгом как, братуха?
– Одолжить хочешь? – спросил я. – Я б академику под проценты мозг одолжил. Но ты ж не академик, процентов с тебя никаких.
– Ну, раз я тупой, то вам самим придумывать потеху, – усмехнулся Длинный. – А то у меня одна забава: тумаков обоим надаю – всё веселье.
– Давайте на желание спички тянуть, – предложил Лысый.
– На какое? – спросил я.
– Да пофиг! На любое. На идиотское.
– Хочу денег много, – сказал Длинный.
– Иди работать, – предложил Лысый.
– За еду, – вставил я.
– Ну, вот вам и желание! – развёл руками Лысый. – Проигравший идёт на улицу с плакатом на шее: «РАБОТАЮ ЗА ЕДУ».
– Точняк! – воскликнул я. – С плакатом в центр занятости. Только надо сразу обговорить детали.
– Да, – согласился Лысый. – Зайти в «центр». Пройтись там. Почитать объявления. Минут через пять выйти и постоять у входа.
– Ага, – поддержал я. – Постоять, скажем, с час.
– Долго, – сказал Длинный. – Полчаса хватит.
– Ты уж тоже, Длинный, догадываешься, кто проиграет? – засмеялся Лысый.
– С чего бы мне проигрывать?! – обеспокоился Длинный.
– Это не я сказал, – смеялся Лысый.
