Дмитрий Вощинин - Солнце, сердце и любовь
Существует легенда, что прилетевшие на землю пришельцы появились на нашей планете для добычи золота. Они разрабатывали золоторудные шахты и для упрощения тяжелой работы создали живого робота в виде человека. Биоритм его мозга в 18 ГЦ идентичен ритму нашей планеты.
Этому роботу отпустили достаточно короткий период жизни, чтобы злополучное время быстрее стирало то немногое, что может одухотворить биологическая жизнь. Пришельцы, видимо, также не случайно многое предусмотрели в характере человека: его амбиции, непоследовательность и даже агрессивность. Так что зря мы ищем ответных отзывов во вселенной. Они, наверняка знали, что на базе азота, который занимает 78 % атмосферы, при длительном воздействии ультрафиолетовых лучей через озоновую дыру может образоваться «веселящий газ» (оксид диазота). Именно этот газ действует на человека, как алкоголь, вызывая состояние эйфории. Пришельцы не исключали, что люди могут погубить себя сами, испытывая при этом неописуемую радость.
1
Ничего нет в жизни приятней, чем возвращаться домой после длительного отсутствия. Выйти после таможни из аэропорта, ехать по подмосковной дороге и чувствовать приближение родного города, узнавать районы, где некогда жил, и отмечать запомнившиеся только для тебя места знаменательных встреч или расставаний.
Роман Григорьевич любил так, как в детстве и молодые годы, как бы отстраненно глядя на мир со стороны, ездить сидя у окна на поезде или в автобусе в неизвестный пионерлагерь, в незнакомый колхоз на картошку или командировку. Неизвестность была где-то там, впереди, рядом с придорожными одинокими домами, наполненными романтикой перелесками и полями.
Есть в этом элемент обновления: хочется, чтобы окружающий мир показался изменяющимся вместе со временем.
Вспомнил Роман Григорьевич, как он, наполненный радостью обнадеживающей жизни, возвращался из армии, и как видел эту же скрытую в слезах матери радость своего взросления.
Роман Григорьевич понимал и чувствовал несколько другое настроение. Жизнь уже не открывала перспективу большого обновления, но мысли его все-таки оставляли надежду на некую романтику неизведанного и неиспытанного. Прочитанная в разные годы книга или казавшаяся малопривлекательной и однообразной в молодости классическая музыка слышится в зрелые годы совсем по-иному, и становится подобно тонкой лирической мелодии, оставляя некую надежду на счастливый и неповторимый исход.
Роман Григорьевич вспомнил, как первый раз возвращался из длительной командировки на родину. Тогда все было впервые и интересно.
Сначала покупка машины, новая квартира, новая работа и новая любовь.
– Вы долго были за границей? – спросил робко шофер, видя необычные взгляды клиента.
– Почти 8 лет, – машинально произнес Роман Григорьевич.
– Видимо, вы не узнаете ничего… другая страна, – произнес водитель.
– Пожалуй, – произнес Роман Григорьевич, а про себя подумал: «Действительно… а может быть и чужая страна…»
Первое, что отрезвило романтические настроения Романа Григорьевича уже в московской квартире, это пропитанная холодом встреча с женой.
Он как-то совсем забыл о ее существовании, и она была где-то за пределами его восприятия действительности.
– Ну, здравствуй, здравствуй, дорогой…наслышана о твоих подвигах, – нарочито подчеркнуто выговаривала она.
Он довольно равнодушно отреагировал:
– Что тебе еще там наговорили?
– Да уж рассказали… Совсем стыд потерял.
– Что ты имеешь в виду?
– Стоит уехать на два месяца, как ты потерял голову.
– Ну, положим, голову я не терял… Не забывай, что ты, как правило, половину года проводила в Москве, – начал робкое наступление Роман Григорьевич.
Неожиданно для него развивать этот разговор жена не стала.
Чтобы разрядит немного напряженную атмосферу, Роман Григорьевич начал разбирать чемодан и тут с ужасом вспомнил, что ничего не привез жене в подарок.
«Странно, но совершенно вылетело из головы», – молчал он.
Роман Григорьевич лихорадочно продолжал ворошить широкое отделение поклажи. И вдруг, как знак свыше, на глаза попалась прекрасная кофточка-сорочка с ажурными тонкими птичками-колибри.
«Мистика какая-то» – облегченно вздохнул он.
Роман Григорьевич приготовил кофточку в подарок Юлии, но под впечатлением холодного расставания не решился ее вручить.
Он молча протянул ее жене.
– Совсем не ожидала, что ты вспомнишь, – уже мягко и удовлетворенно посмотрела она на мужа.
Она прикинула кофточку на свою фигуру.
«А она ей идет», – молча оглядел он ее, – «Но… на Юлии была бы лучше…»
Роман Григорьевич молча продолжал копаться в чемодане, достал подарки внукам, дочери.
Как и все супруги, они привыкли молча оценивать друг друга. И в этом молчании была какая-то определенная истина. Они понимали друг друга, и тем самым охраняли и не причиняли себе вреда, понимая, что своими выпадами покушались на собственную свободу.
Как мудрая природа молчит, не проявляя видимой агрессии, но неумолимо движется ко всему новому и необходимому для жизни.
Роман Григорьевич в душе был очень рад этому внутреннему молчанию.
Неожиданно пришла в голову Пушкинская фраза:
«Народ безмолвствует, а счастлив ли народ?»
Очень многое скрыто в молчании. Язык не имеет действенной силы при родственности душ. В такой ситуации злоупотребление звуковыми выражениями и эмоциями ведет к непримиримым разногласиям.
Супружеские узы осложняют взаимоотношения еще и тем, что каждый считает другого в некоторой степени частью своей собственности. Оттого восторженность любви стихает, а порой и погибает.
После выгрузки привезенных вещей Роман Григорьевич переоделся и пошел на кухню. Открыл холодильник, выпил стопку водки.
Вошла жена и также в молчании накрыла стол, и они сели обедать.
– Елена живет на даче… Надо в выходные их посетить.
Он приехал в пятницу и потому сразу согласился.
– Наверно… Надо сходить в гараж.
– Машина на ходу…Валерий иногда берет ее.
– А что он не пользуется своей?
– Что ты, не знаешь своего сынка?… Она у него постоянно в ремонте, – подчеркнуто язвительно заметила жена.
Валерий достался ей от первой рано умершей жены Романа Григорьевича. Нельзя сказать, что она не уделяла ему материнского внимания, но после того, как он стал жить самостоятельно, всячески старалась оградить себя от его приобретенных негативных привычек и перекладывала заботы и заморочки на мужа, подчеркивая несносный характер пасынка.
– Кстати, надо заплатить за его квартиру, кажется, за несколько месяцев, – сухо добавила она.
Квартира принадлежала матери Валерия, и она со временем перешла ему, как бы по наследству. После того, как сын часто менял место работы, стало правилом, что именно Роман Григорьевич регулярно оплачивал коммунальные расходы за эту квартиру.
Роман Григорьевич не стал задавать вопросов. Проблемы сына уже долгое время стали для него как бы потребностью и неотъемлемой частью жизни.
– Завтра же и поедем на дачу, – твердо согласился он.
Они молча продолжали обед, после которого жена предложила:
– Пойдем спустимся в универмаг, я присмотрела внукам по паре костюмчиков.
Роман Григорьевич одобрительно посмотрел на жену.
После обеда они оделись и спустились в близлежащий супермаркет.
– А тебя молодит эта рыжая куртка… Выглядишь похудевшим, даже походка стала тверже, – заметила жена.
Роман Григорьевич вспомнил, что именно Юлия посоветовала приобрести эту куртку, когда он примеривал ее. Со свойственной ей нежной улыбкой она произнесла, намекая на рыжий цвет:
– Эта куртка вам очень идет, хотя в ней немного похожи на работника трамвайного депо.
Именно эта принадлежность к трамваю побудила его принять решение о покупке.
«Как же я ее люблю! Когда она безмятежно улыбается… Самое страшное – все больше и больше. Это просто не выносимо…» – пронеслось в его голове.
– Цвет оставляет желать лучшего, – машинально, поддерживая разговор, отпарировал Роман Григорьевич.
– Я думаю, тебе надо подобрать красивые летние брюки.
– Зачем?…Я не буду летом все время ходить в куртке.
– …Вот эти бежевые очень элегантные. Пожалуйста, примерь.
Перебрав несколько штук, выходит из примерочной.
– Не хочу ничего брать: не мои размеры.
– Я пойду в другой отдел, посмотрю что-нибудь себе.
Роман Григорьевич с удовольствием остался один.
«Боже! Что же делать! Ведь знаю, что надо перестать думать о ней, но не могу…»
Он медленно пошел в винный отдел. Жена со множеством покупок присоединилась к нему уже у кассы.
Придя домой, Роман Григорьевич позвонил сыну:
– Привет, сынок…как дела?
– Все в норме, – немного суховато прозвучал ответ.
