Алексис Винг - Ваниль и терпкий запах корицы
Я наблюдала за ними несколько секунд. Жаль, что я не птица, жаль, что я не могу делать то, что мне вздумается и то, что желает моё сердце. Я видела, как принц изучал моё лицо, но не смела взглянуть на него. Я позволила ему любоваться собой в последний раз… Кто знает, что дальше нас ожидает, и когда снова мы увидимся. Поверить было сложно, что это конец. В моих глазах появлялись слёзы, но они в то же мгновение исчезали. Я пыталась держать себя в руках. Больнее было видеть побледневшее лицо Эдварда. Я больше жалела его, чем себя. Как же я мечтала о том, чтобы забрать у него всю боль, сделать так, чтобы он ничего этого не чувствовал.
Сборы прошли очень быстро. Король Лавадии выразил благодарность от своего имени и имени своих сыновей за приглашение и за тёплое гостеприимство, которое я им оказала. Он приглашал меня в свои края и, хоть я мало верила в то, что его предложение было искренним, и что я хоть когда-то окажусь в их королевстве, я пообещала приехать, как только смогу. Мы обменялись всякими глупыми любезностями и попрощались. Затем я дружественно обняла Адама и пожелала ему удачи в его путешествиях. Настала очередь Эдварда. Я просто смотрела ему в глаза, а он на меня. Ни один из нас не мог произнести ни слова. Мне даже показалось, что и у принца в глазах блеснули слёзы, но он вовремя обернулся к своей лошади и вскочил на неё.
Я бы всё на свете отдала за то, чтобы сейчас к нему прикоснуться. Как же мне этого хотелось, просто не передать словами. Мне бы не хватило одного касания рук, я это точно знаю. Но я не могла ничего поделать с собой. Я так хотела остановить время, приказать небесам, чтобы вновь полил дождь и сделать всё для того, чтобы Эдвард остался ещё на какое-то время в замке. Подумать только! Он признался мне в любви и сейчас, смотря ему прямо в глаза, я вижу, что он не лжёт. Быть может, он сам не осознаёт своих чувств, сам их бранится, старается оправдаться тем, что это лишь мимолётное увлечение, но… Я вижу по его глазам, что творится в его душе. Там такая же неразбериха, как и у меня внутри.
Такие молодые и такие несчастные. Казалось бы, у нас есть всё для собственного счастья: богатство, корона, уважение. Но нет, это всё меркнет по сравнению с любовью. Но это наша плата. Плата за грехи наших отцов и их отцов, плата за нашу власть, силу, за то, что наши руки испачканы кровью тысячи убитых людей. Мы просто несём на себе этот крест. И другой жизни для нас не будет. Есть только эта.
Я смотрела им вслед и не могла двинуться с места. Мне казалось, что моё тело ослабевает, душа опустошается, и скоро вся я буду похожа на труп, безжизненный и никому ненужный. Хотелось плакать, но сил не хватило даже на это. Рана не кровоточила, т. к. в неё был всажен нож. И, казалось, что он вот-вот может упасть и тогда всё, смерть. Всё, что происходило дальше, вспоминаю, словно в тумане. Все занялись обычными делами замка. Я с придворными ушла в церковь, мне необходимо было попросить помощи у Бога. Я взяла в руки молитвенник и начала молиться, простояла на коленях несколько часов и даже не заметила, как быстро пролетело время. Я думала, что под крылом у Бога мне будет легче снести эту горесть. И так произошло. Вот только вновь вернувшись в замок, я обнаружила, что начинаю каждую вещь, каждое произнесённое слово ассоциировать с ним. Я очень скучала.
Глава VII
Разлука
Каждый божий день у меня появлялись новые дела. Словно капли чёрных чернил они наполняли сосуд. Я уже не видела дна. А на дне были мои воспоминания. Как молниеносно всё это произошло. Я даже не успела осознать всю полноту своего чувства, и лишь когда он уехал, я поняла, как сильна моя любовь. Во всём моём теле после того, как он уехал, образовалась ноющая рана. Изо дня в день она давала о себе знать. Я пыталась унять её, заполняя свой день различными заботами о замке, благоустройстве королевства.
Казалось, самое страшное уже позади: мы победили в войне, и теперь я могу спокойно жить в своей стране. Но, увы, это не так. Сложнее поддерживать мир после войны, сложнее объединить людей, которые уже перестали во что-либо верить, сложнее было воссоздать былое процветающее государство, которое некогда построил мой отец.
Конечно, без своих советников я бы не справилась. Эти люди ещё до того, как я научилась танцевать, были у власти и знали, как ведутся дела. Хотя и им пришлось нелегко: с таким положением дел в стране даже они не сталкивались. Но общими усилиями мы пытались сделать так, чтобы люди поверили в нашу силу, перестали бояться и полюбили свою королеву. Безусловно, я была уже коронована и заслужила корону не только благодаря своей победе или же родству с предыдущим королём.
Я бы хотела заслужить доверие народа, хотела, чтобы люди знали, что всё снова будет, как прежде, что я сделаю всё от меня зависящее для того, чтобы все зажили в мире и согласии. И для этого я должна была пожертвовать своими собственными желаниями. Быть может, кто-то решит, что я далеко не великомученица и что в моём далеко небедном положении грех и жаловаться. Но те же, кто испытал в своей жизни настоящую любовь, поймёт меня. Не так-то просто отказаться от любви, от собственного счастья, от шанса быть любимой. Надежду на счастье в следующей жизни я оставлю другим глупцам. Ведь кто знает, может, этой следующей жизни и вовсе не будет.
В первую ночь после того, как я узнала о притязаниях молодого принца, я не могла уснуть. Я не чувствовала ни усталости, ни ломкости в теле, хоть мои подданные и твердили целый день, что такими темпами я полностью себя истязаю. Им не понять страдающего сердца… Ведь куча дел – это самое верное лекарство от любовных страданий. Но сколько ни занимайся ими, всё равно наступит ночь и тогда тебе придётся столкнуться со своими собственными мыслями лицом к лицу.
В моей голове сильно шумел ветер, завывал и стонал, как будто бы заглушая мои тяжёлые мрачные думы. Я пыталась как-то отвлечься: читала книгу, писала письмо какому-то султану и вязала на зиму прихожанам церкви специальные шарфики с символикой королевства.
Но во мне так и не унималась не вырвавшаяся наружу энергия. Я не знала, куда идти, что делать, чтобы упрятать глубоко в себе такие настроения. Мне было страшно за саму себя. Такой меня никто, слава Богу, не видел. Все уже давно были в постелях и видели свои сладкие сны.
Я же с ума сходила от того, что не представляла, что со мной происходит. Щёки горели, на глазах блестели слёзы, руки неустанно потели. На меня словно напала лихорадка. Я стала корить себя за то, что позволила себе влюбиться. Зачем? Неужели у меня и других забот не хватает?
Уж лучше я буду вечной девственницей-королевой, полностью поглощённой любовью к своему государству, чем несчастной влюблённой королевой, разрывающейся на части от любви к королевству и обычному смертному.
Прошло три часа, когда я наконец смогла уснуть. Укрывшись лёгким пледом, я завернулась клубочком и обняла свои колени от нехватки чьих-то объятий. Не успела я закрыть глаза, как в мою дверь постучали. Я резко встала, как если бы за окном разгоралась новая битва, и мне нужно было вновь садиться на лошадь и вести своё войско. Но это была лишь записка и чья-то удаляющаяся тень. Хм, что же это? Я взяла клочок бумаги из-под двери и развернула его.
«Дорогая Элизабет, надеюсь, я вас ничем не обидел. Но, как мне показалось, наши чувства взаимны, и если это так, я прошу вас придти сегодня ночью в конюшню».
Я долго стояла на одном месте, не в силах осмыслить происходящее со мной. Это шутка? Кто мог такое написать? Открыв дверь, я не встретила там никого, кроме спящих охранников, тщательно защищающих свою королеву. Разбудив одного из них, я поинтересовалась, не видел ли он, кто только что подходил к моей спальне. Но он никого не видел и по его словам все уже разошлись по своим покоям.
– Что сегодня за празднество вы себе устроили? Ещё вчера я закрыла глаза на то, что вы уснули прямо на службе. Но сегодня…
– Ваше величество… эээ, простите, но мы только сегодня заступили на службу.
– Я смотрю, вам точно пора перестать подавать вино. Памяти лишились! Я сама вас вчера назначила.
– Ваше величество, вчера нас ещё не было в королевстве, мы только сегодня утром приехали, и вы нас назначили в свою охрану.
Спорить было бесполезно, и доказывать что-то этим двум нетрезвым молодым людям тоже. Так что я решила разобраться с тем нахалом, который возомнил, что я в него влюблена и назначил мне свидание. Переодевшись, я отправилась «на прогулку» до конюшни. В голове перебирала множество вариантов. Но все они почему-то рассеивались. Ведь мало кто в здравом уме мог позволить себе такую вольность. И вообще, зачем я сюда направляюсь? Совсем из ума выжила? А вдруг это какой-то недоброжелатель? Но по мере того, как я приближалась к этому небольшому зданию и, увидев чей-то силуэт и ещё две, я начала замедлять шаг.
О, мой Бог! Это был Эдвард! Мой Эдвард! Как же переменно настроение у любящих сердец, как же скоротечно их счастье. Ловя на себе сияние полной луны, я шла вольной, почти воздушной, походкой. Я словно отрывалась от земли, и подо мной не было грубых камней, я словно парила где-то меж облаками, любуясь звёздами. Конечно, я старалась не шуметь. Но мои ноги так быстро вели меня в конюшню, что я не могла их остановить. Он так нежно улыбнулся, подошёл ко мне, взял меня за руки, прижал их к своим губам. Неужели это правда?
