Мила Романова - «Аленка» шоколадка
… Сейчас, спустя многие годы, я вспоминаю тот день, ту комнату и красивую чудную женщину, которая говорила много удивительного и необычного. В будущем я не раз убеждалась в том, как права была тогда Элла Митрофановна… Конечно, многое из предсказанного я забыла, но то, что запомнила, вело меня путеводной нитью сквозь хаос и безвременье с надеждой, устремленной в будущее. Милая, милая Элла Митрофановна, как же она была права! Ведь все случится так, как должно… даже если будет иначе…
А пока я сидела на мягком диване в полутьме комнаты и слушала ее приятный голос, который странно меня успокаивал и убаюкивал, словно ребенка.
– Дорога твоей жизни, дорогая девочка, очень непростая. Тебе предстоит со многим столкнуться и многое пережить… Будет большая страсть… Ты узнаешь, что значит страх, боль, предательство и одиночество. Ты увидишь смерть, так близко, что почувствуешь ее дыхание рядом.
Ты многое потеряешь, но обретешь гораздо больше… Ведь ты научишься быть собой в любой жизненной ситуации. И вот однажды, наступит день, когда ты поднимешься над всей этой суетой и серостью и станешь настоящей хозяйкой, хозяйкой своей жизни… Настоящей Женщиной, с большой буквы, умеющей любить и сострадать…
И тогда появится все, чем ты пожертвовала раньше. И придет в твою жизнь настоящая любовь, и ты поймешь, что раньше было все не то… Потому, что когда приходит любовь ее нельзя ни с чем перепутать.
У тебя великое будущее, моя девочка. Тебе можно просто позавидовать…
Элла Митрофановна замолчала и отвела глаза в сторону. Она смотрела мимо меня, а мне казалось, что там прямо на стене она видит картины моей будущей жизни во всех ее красках, как новый занимательный фильм…
Странно, кажется, на ее глазах я заметила слезы…
ГЛАВА 2. ПЕРВЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Спустя полчаса я оказалась на улице. Впечатление от гадания было настолько сильным, что я не могла прийти в себя. Я рассеянно брела к автобусной остановке по тенистой улице, обсаженной каштанами, и думала над удивительными словами Эллы Митрофановны. Как все-таки странно, сколько потерь она мне предсказала, а потом сказала, что завидует мне. Нет, она, наверное, что-то перепутала. Наверняка перепутала.
А на улице стоял май: цвели каштаны, развесив душистые гроздья на своих ветках, благоухала сирень, посаженная в палисадниках домов, а воздух был наполнен духом весны. И что же тут удивляться, что я, тогда еще девятнадцатилетняя девочка, быстро забыла все, что мне не очень понравилось в гадании, а стала думать о том, что, по моему мнению, было самое главное – то есть о любви. «Итак, – думала я, – у меня будет страсть и любовь. Интересно, Никита – это кто?» И я весело засмеялась своим мыслям. Мой тогдашний друг Никита, не был похож на большую любовь, а тем более на роковую страсть… И я мысленно представила себе Никиту. Это был молодой человек двадцати лет среднего роста с великолепными голубыми глазами, светлой шевелюрой, тоненький и стройный, всегда хорошо одет, а в обращении – изысканно интеллигентный. Я никогда не принимала всерьез ни самого Никиту, ни его ухаживания. Постоянно над ним смеялась и подшучивала, но все-таки была по своему привязана к нему, как к хорошему другу.
Так и не решив, на что больше похож Никита – на страсть или на любовь, я и не заметила, как добралась домой.
Когда я вошла в квартиру, то сразу почувствовала запах жареного, а вскоре услышала приятное шипение на кухне.
– Камила, доченька, где ты была? – мама вышла в гостиную, держа в одной руке полотенце, а в другой сковородку с поджаристым блином на ней.
– Ой, блинчики! – обрадовалась я. – Мам, я такая голодная, как волк!
– Горе ты мое, ну-ка мой руки и быстро за стол! – сразу засуетилась мама.
Я зашла в ванную и открыла кран. Струя теплой воды мягко гладила ладони и мелкими пузырьками застревала между пальцами. На минуту я зажмурилась и стояла, ощущая приятную теплоту внутри тела и отключившись от всего окружающего. «Как красиво: Хозяйка!» – и я стала вспоминать картинку с великолепной женщиной в венке из звезд на берегу ручья. Из раздумий меня вывел звонок в дверь. Я слышала, как мама открывала дверь и как быстро говорила:
– А, это ты, Никитушка, заходи, сыночек! Камила в ванной, правда, поди уснула там, а ведь говорила, что голодная как волк!
– Ладно, ладно, мамочка, я уже иду, – крикнула я, выходя из ванной. – Мой привет, монсиньер, – обратилась я к Никите.
– Рад видеть вас, сударыня, – и он склонился в шутливом реверансе.
– Давайте, давайте, за стол, – мама легонько обняла меня за плечи и подтолкнула в сторону кухни.
Наша кухня была особенная, маленькая, с красными в белый горошек шторами, всегда чистая и уютная. Я любила сидеть там по вечерам, готовиться к занятиям, пить чай или просто смотреть, как мама ловко управляется с кухонной утварью. Там всегда можно было найти что-то вкусное, а заодно и посмотреть фильм по маленькому «Рекорду», который стоял на холодильнике.
– Спасибо, тетя Лина, но я только что из-за стола, – попытался улизнуть Никита.
– Ну хоть один блинчик попробуй, – уговаривала мама.
– Мам, не трогай его, у него эта, как ее… фигура, – пробормотала я, запихивая в рот весь блин целиком. – М-м, обожаю..!
– Ну что ты, Камила, такая хозяйка, совсем за гостем не смотришь, – упрекнула мама.
– Это он – гость? – указала я пальцем, испачканным в варенье на Никиту. – А я думала, он – мой ухажер.
– Да ладно, тебе, – мама укоризненно махнула рукой, убрала с плиты сковородку и вышла из кухни.
– Какие планы, сударыня? – спросил Никита.
– Я вручаю свою судьбу в ваши руки, – ответила я, отправляя в рот очередной блин.
– Тогда, если ты не против, едем в гости к Руслану, у него сегодня вечеринка. Должно быть интересно.
Руслан был лучшим другом Никиты и полной его противоположностью: маленький, коренастый, черноволосый, похожий на выходцев с Кавказа, он был таким шустрым и обаятельным, что все девчонки из нашей компании были в него влюблены. Одна беда, Руслан со всеми обходился одинаково и всех называл «Моя дорогая», так что кто из них и есть «его дорогая» по-настоящему, определить было невозможно. Руслан имел свою квартиру и жил отдельно от родителей и это все вместе взятое делало его совершенно особенным человеком. Вечеринки, которые он устраивал, были веселые и незабываемые, поэтому я любила на них бывать.
– Согласна. Сейчас соберусь и едем.
Через пятнадцать минут я стояла в гостиной перед зеркалом и завязывала на шее пестрый платочек, который дополнил ансамбль, состоящий из свободной кофточки, узких джинсов и такой же джинсовой жилетки.
– Надолго? – спросила мама, не отрываясь от телевизора. Я не успела ответить, ответил Никита:
– Тетя Лина, она же со мной!
– Ну ладно, Никитушка, тебе я верю как себе, только ты уж там за ней присматривай, – вздохнула мама, – ты же знаешь, там, где появляется наша Камила, обязательно что-то случается. Она у нас – ходячая катастрофа…
– Ничего, я знаю, как с этим бороться, – возразил Никита.
Тем временем, я докрасила губы и стояла готовая у двери. Мама встала и подошла, чтобы закрыть за нами дверь. Она улыбнулась и ласково провела рукой по моим волосам. – Удачи, доченька…
На улице уже сгущались сумерки воздух был наполнен запахом весны, город шумел и жил вечерней слаженной жизнью, впереди ждала веселая вечеринка, и на душе было весело и приятно. Я взяла Никиту под руку, и он дурашливо поцеловал мне кончики пальцев. Я засмеялась и побежала к метро, таща его за собой.
– Тише, тише, – кричал Никита, – ну совсем ненормальная.
После получасовой прогулки по городу мы добрались к дому Руслана. Вечеринка была в самом разгаре: в комнате погашен свет, горят разноцветные огоньки, как на дискотеке, в комнате играет музыка (модный тогда дуэт Аль Бано и Ромина Пауэрт), танцуют пары. Дверь нам открыла Люся, очередная «дорогая» нашего Русика. Сам он был занят светской беседой и заметил нас, только когда мы остановились в проеме освещенной двери из коридора и заслонили свет, который падал оттуда.
– Рад, очень рад, – Руслан подошел к нам, обнял Никиту, потом пожал ему руку. – Ну, Милочка, ты у нас как всегда – звезда! Иди ко мне, моя дорогая, я тебя обниму, надеюсь, Никита ревновать не будет.
Тут надо внести ясность: мое имя Камила родилось тогда, когда в первую неделю моей жизни, папа, который всю жизнь мечтал иметь дочь – Катюшу и мама, которая, в свою очередь, тоже всю жизнь мечтала иметь дочь Людмилу, наконец-то договорились (они не разговаривали после того, как мама, приехав из роддома, заявила, что родила Милочку). Родители решили пойти на компромисс: первый слог имени Катя и два других от имени Людмила, так родилось мое необычное имя. Потом кто-то из знакомых сказал, что Камила – это, вроде бы, по-немецки значит ромашка. Такое объяснение всех устроило, тема была закрыта и я стала то ли ромашкой то ли еще кем-то… Однако, все, с кем бы я не знакомилась, всегда говорили одну и ту же фразу: «Какое редкое имя!»
