Наталия Баринова - Гость из прошлого
– Зачем пришел?
– Принес тебе поесть.
– Спасибо, лучше бы водки принес – голова раскалывается. – Нетвердой походкой Светлана зашла в комнату. Дмитрий остался в коридоре. Потирая лоб, он словно силился что-то вспомнить. Прошло несколько минут, прежде чем хозяйка снова вышла к нему. – Ты еще здесь?
– Как будто.
– Я не звала.
– Знаю. Я пришел сказать… Мы делаем только хуже. К чему мы придем, Света?
– О чем это ты? – Она села на тумбочку для обуви. Поправляя спутавшиеся волосы, недовольно поморщилась: – Я лично больше вообще никуда не иду. Для меня все кончилось. Хочу пить и спать. Спать, чтобы ни о чем не думать. И ты мне не нужен со своей помощью, поддержкой. Ишь, какой внимательный выискался!
– Не говори того, о чем потом будешь жалеть.
– А ты меня не пугай! – она повысила голос, поднялась, подперев руками бока. – Уходи! Нас связывал только сын, теперь его нет. Нет его, нет и нас.
– Нет его, – как эхо повторил Прохоров, – и как же нам быть, Света?
– Нам? Это смешно, Прохоров. Я тронута твоим «нам». Это ты меня спасаешь? Не нужно. Сыта твоим благородством. Я сама во всем виновата, – резко воткнула указательный палец в грудь. – Я! Только я!
Дмитрий Ильич молчал. Он смотрел на давно не мытый пол, разбросанную обувь. Взгляд остановился на тапочках Ильи. Он не любил приходить в эту квартиру. Особенно когда стал постарше и понял, что в отношениях между родителями не все гладко. Его это мучило, потому что однажды ни с того ни с сего Илья сказал:
– У меня будет совсем другая семья, другая жизнь, пап… – Тогда Прохоров не сразу нашелся с ответом, а потом посчитал его запоздалым. Оправдываться перед сыном за свои ошибки не рискнул – боялся потерять авторитет. Какая непростительная глупость. Обнаженная правда могла сблизить их. Хотя какое это имеет значение теперь, когда сына больше нет.
– Нам вообще не стоило все это затевать. У меня было все: дом, муж, дети, а теперь… С чем я осталась теперь? Дима, ты слышишь меня?
– Слышу, не кричи. Ненавижу, когда громко разговаривают, – поморщился Прохоров.
– Ты пришел мне морали читать? Поздновато. Нашлось говорящее совершенство! Ты только посмотри на себя!
– Прости меня, пожалуйста, – тихо, чуть не плача, произнес Дмитрий. Это охладило наступательный пыл Светланы. – Я виноват, как же я перед всеми виноват. Прости, пожалуйста.
– За что? – Она вдруг присела рядом, взяла его руки, прижала ладонями к своему лицу.
– Я должен был остановить тебя тогда, двадцать лет назад. Мы совершили ужасную ошибку. Ты ведь не любила меня, а я – тебя. Ты хотела победить ее…
– Кого? – она медленно отпустила его руки.
– Ту, которая была моложе, красивее. Ты хотела доказать, что еще можешь управлять своей жизнью. У тебя получилось, но… Я не понимал, что рано или поздно мы будем наказаны.
– Ах, вот оно что… – Прохорова поднялась, открыла дверь. От мгновенно вспыхнувшей жалости не осталось и следа. Светлана вспомнила, как сгорала от ревности, узнав о молодой и красивой сопернице. Только та легкомысленная девица не смогла по достоинству оценить такого мужчину, как Дмитрий. А Светлана смогла и всегда знала, что ей несказанно повезло. Несмотря на то что в какой-то момент она осталась у пепелища своей разрушенной семьи, она считала Прохорова самой большой удачей в своей жизни. – Вали отсюда со своими извинениями. Если снова придешь, не пущу! Хочешь на развод подавай, хочешь – не подавай. Мне один хрен. Только оставь меня в покое.
– Девять дней еще не прошло, а ты такое несешь.
– Девять, потом сорок, потом год. Ты что же думаешь, я буду терпеть тебя все это время? Раньше грызлись, как кошка с собакой. Домой с работы не торопился, а теперь вспомнил обо мне?
– Ты мать моего единственного сына.
– Ильи больше нет. Я тебя освобождаю от заботы о себе. Тебе ведь многое не нравилось. Есть возможность все исправить. Тебе чуть за пятьдесят. Ты не забыл, что младше меня?
– Какая разница, кто старше.
– Большая, огромная. Тебя еще кто-нибудь подхватит. Мужик видный, при жилплощади. Только не пей много, а то сразу лет двадцать себе прибавишь… аппарат будет работать со сбоями.
– Света!
– А что я такого сказала? Да и с работы могут выгнать. Тебя и так уже почти списали. Руки-то дрожат, – Светлана стукнула кулаком по двери. – Уходи. У меня голова болит. Если не принес выпить, иди с богом.
– Ты спиваешься, Света. Я не могу этого допустить.
– А ты мне не указ, – отмахнулась она. – К тому же раньше вместе пили, забыл?
– Собирайся, поживем у меня.
– Еще чего. Зачем это?
– Не глупи.
– Спасибо тебе, сердечный доктор. Только я не твоя пациентка. У меня не грыжа. У меня омертвение всех тканей, всех органов! Некроз… Ты способен ампутировать мою душу? – надрывно спросила Светлана.
– Я сделаю все, что скажешь, только давай сейчас не добивать друг друга.
– Мне от тебя ничего не нужно. Ты прав, нам не стоило все это затевать. Недолгим было счастье.
– Было? Счастье? Что ты знаешь о счастье? – Прохоров поднялся, подошел к жене. Как же от нее разит перегаром. – Кстати, я здесь больше оставаться не намерен – вернусь на родину. Там никто не будет смотреть на меня как на затравленного зверя. Да и от тебя подальше, от всех.
– Дима! – Прохорова оперлась о дверь.
– Что?
– Кроме Илюши, у меня есть еще два сына. – Светлана пожала плечами. – Есть или нет? Рожать рожала, растить растила, а, получается, нет у меня детей. Ни мужей, ни детей… Жила не жила.
– Подумай об этом на трезвую голову, – уже спускаясь по ступенькам, посоветовал Дмитрий Ильич.
В ответ Светлана с грохотом закрыла дверь. Прохоров оглянулся, покачал головой и вышел из подъезда. Подняв голову, увидел, что жена стоит у окна, спрятавшись за портьерой. Борясь с желанием вернуться, Дмитрий пошел домой. Миновав один подъезд, вошел в соседний, поднялся на третий этаж, уже вставил ключ в дверь, но в квартиру заходить не стал. Сев на ступеньки, Прохоров обхватил голову руками.
Глава 7
Раньше он любил свой дом. После долгих лет суматошного неустроенного существования в общежитии собственная отдельная квартира показалась Прохорову дворцом. В то далекое время, когда еще можно было получить жилье по очереди, Дмитрий Ильич оказался в числе таких счастливчиков. На новоселье позвал сослуживцев: Аркадия с Риммой и, конечно, Сашу. Этот веселый вечер Дмитрий запомнил на всю жизнь. Может быть, потому что все происходившее с ним дальше никак не напоминало праздник, о котором он мечтал. Но тот шумный вечер врезался в память. В нем все было до нереальности прекрасно, а особенно присутствие молодой красивой девушки. Дмитрий смотрел на Сашу, пытаясь представить ее хозяйкой своего маленького дворца. Но в ее глазах было столько хаоса… Александра оставалась для него закрытой книгой. Да и слишком большая разница в возрасте – от нее никуда не деться. Он испугался форсировать события, а Саша приняла это как должное.
Дмитрий вспоминал, как постепенно обзаводился всем, что помогало благоустроить быт. Очень гордился своей любовью к чистоте и порядку. Он знал, что для холостяка со стажем его квартира выглядит уютно. Ему нравилось просыпаться на чистой постели, заходить в убранную кухню, где все стоит на своих местах. Накрахмаленные занавески на окнах – предмет его особой гордости. Покой и порядок, которому недоставало лишь одного звена – умелых женских рук.
Нет, он не был ханжой, но глубокие чувства испытал лишь однажды. Еще в институте влюбился в одногруппницу, а она предпочла ему другого. Обошлась с ним непорядочно: на словах одно, а на деле, оказалось, выбирала из двух женихов того, кто богаче. С тех пор Дмитрий настороженно прислушивался к своему сердцу: оно билось ровно. Женского внимания хватало, но той, с кем Прохоров хотел бы пройти по жизни рука об руку, душа в душу, не было в зоне его внимания. Пожалуй, Саша – вот искра, которая могла бы разжечь большой костер. Если бы не страх перед ее молодостью, перед ее неопытностью. Дмитрию она казалась ангелом, недоступным, чистым. Он не мог позволить своим чувствам прорваться наружу, считая себя недостойным такой девушки. А тут еще Аркадий подливал масла в огонь:
– У меня с Риммой не складывается, хоть ты не оплошай.
Отношения между Аркадием и матерью Саши прервались так же неожиданно, как и завязались. Роман оказался недолгим. К началу лета Римма Григорьевна переживала сильнейшую депрессию по случаю очередного разочарования. Ссора с Аркадием зашла слишком далеко и свелась к последнему «прощай». У Шуры с Дмитрием все было неопределенным, непредсказуемым. Они не выпускали друг друга из виду, но и не становились ближе. Римму Григорьевну настораживал сам факт продолжения отношений между дочерью и другом Аркадия.
– Ты вытащила самый дорогой билет, – не могла не признать мать, напутствуя колеблющуюся дочь. – Пусть у меня полное фиаско. Ты должна заполучить этого чудо-врача в полное и безраздельное пользование. Отомсти за меня этим мужикам! Покажи небо в алмазах! Говорю грубо, чтобы дошло!
