Александр Попов - Дневник директора школы
Нынче интернат в долгах перед всеми: энергетиками, школьным комбинатом питания. Недавно директору сделали замечание небожители:
– Безобразие творите, в санитарных комнатах нет туалетной бумаги. Дети вынуждены газетами вовсю пользоваться. Они их хотя бы перед этим делом прочитывают?
Директор заплакал от отчаяния – небожители решили, со стыда.
Нынче чиновники любят об интернете побазлать, до этого интернационализмом баловались, и что вышло? Зайдите в интернат, понюхайте, какой безнадежной бедностью веет от детских рубашек.
вторник
1 июня
– У вас осталось что-нибудь советское?
– Только шампанское.
– А шинели или что-нибудь гордое?
– Есть, но они от Гоголя.
– А помада?
– Какая еще помада?
– Такая, которой подведешь губы, и почудится, что недавно ими шептали слова из сказок.
– Этого добра в бытовой химии навалом.
– А как спросить?
– Так и говорите: «У вас мыло для губ имеется в наличии?»
– Это что, пароль такой?
– Нет, пузырьковая повседневность.
среда
2 июня
Последний раз ревел в армии, когда американцы украли мою мечту. Они первыми ступили на лунную поверхность, туда, где еще в 1957 году хотел вытоптать во всю ширь грузинское имя своей первой любви.
Через двадцать семь лет, оказавшись в Америке, я заглядывал в глаза и пытался понять, почему первыми были они, а не я. Потом что только не отнимали, но слез уже не было – они высохли там, летней ночью 69-го. Старшина тогда так испугался меня, орущего на Луну, что даже не наказал, кажется, пнул, но промазал, как и я.
А она вышла замуж за легенду советского хоккея. Одна из их дочерей обучалась у меня математике.
Порой кажется, этот полет перечеркнул всю жизнь. Вот уже добрый десяток лет летаю в Америку заглядывать в глаза. Мне часто хочется попросить:
– Нельзя ли ваши глаза дать нам поносить на время?
четверг
3 июня
Один из моих учеников давным-давно, когда еще люди не отгораживались друг от друга решетками и бронированными дверями, как-то обреченно произнес:
– Длинной решеткой иду.
Страшно. В школах на окнах решетки – школа не верит в добропорядочность граждан. А я? А я подбираю монетки на «орле» и пропускаю «решки». Таким образом, вот уже четверть века голосую за орлов!
Как-то в день выборов, еще в советские времена, помню, торопился на электричку, хотелось пацанам показать голубые тени сосен на снегу. Пришел проголосовать минут за пятнадцать до закрытия участка – в фуфайке, валенках, с рюкзаком и топором. Человек двадцать меня взялись выталкивать и бранить на все лады. И вдруг, как по команде, встали передо мной смирно и руки по швам вытянули. Ну, думаю, где-то меня генералом назначили. Пока посоображал, кто так надо мной пошутил, вспотел. Шапку с головы сдернул, слышу, гимн играет. Вот с тех пор монетки на «орле» и поднимаю.
пятница
4 июня
Однажды мужик один помер. Друзья собрались на поминках, выпили, взгрустнули. И затосковали, что секрет нормального чая в могилу унес. Так бы и дальше пили от безысходности, да нашелся один, что лучше других понимал покойника.
– Секрет у него простой: он единственный из нас заварки не жалел никогда.
суббота
5 июня
Собрал мудрец учеников на выпускной экзамен, разложил билеты на столе. Первый подошел, вытянул вопрос: «Человек человеку кто?»
– Враг.
– Двойка, на второй год остаешься, живодер. Второй взял билет, а там вопрос: «Человек человеку кто?»
– Друг.
– Молодец, садись – пять.
Третий перевернул свой билет, а там все тот же вопрос «Человек человеку кто?»
– Раб.
– Садись на мое место, догадывался и я, а вот произнести так и не осмелился.
воскресенье
6 июня
– Учитель, образование – это что?
– Работа над ошибками.
– Какими?
– У умных над своими.
– ???
– У остальных над теми, что подадут.
– Они глупые?
– Нет, подают нищим.
– И нашим?
понедельник
7 июня
– Сынок, в Польше уже сирень расцвела, а у тебя что ни день, то «неуд». – А причем сирень, папа?
– А притом, что настроение сегодня фиолетовое, на Врубеля вот потянуло. – Это ты к чему клонишь, отец?
– Не знаю, кому врубить: тебе или учителю твоему. Вы как два сапога. Оттого и пара.
вторник
8 июня
То, что во время публичного исполнения гимна все встают, это понятно. А вот по утрам, когда ты один на кухне и звучит гимн? Или в ванной бреешься – корчишь при этом рожи или нет? Патриотизм – чувство интимное, об этом еще Толстой говорил.
среда
9 июня
Часто снится один и тот же сон, что работаю в чужой школе. Даже не знаю, кем. Нестерпимо хочется бежать в свою. Двадцать лет, больше чем треть жизни, тут. Всё когда-нибудь кончается. Как оторваться листом, покружиться и пасть без свидетелей? Отчебучить чего-нибудь, что ли? Поскользнуться? Подскажите, недоброжелатели. К вам прислушиваюсь постоянно, оглядываюсь на вас после каждого поступка. Если вы недовольны, значит, всё в порядке. Вы мои педагоги, судьи и зрители.
четверг
10 июня
Удовлетворение – ядовитая смесь. Дышать следует воздухом смеха над самим собой. Мне стали мешать паузы между домом и школой. В паузах приходится сомневаться и думать. Делать – это удовлетворяться, делиться – освобождаться. А думать – как ставить крест над собой. Несовершенство прожитых дней тянет в детство, а я недостоин этого рая. Ад действительности – вот высший двигатель. Неужели из окон дурдома мне может кто-то завидовать? Память – раненый зверь, тянет забиться в угол, если они еще есть на этом свете, забиться и выть. Не отвою, как завтра выйду на люди?
пятница
11 июня
Нас всю жизнь держали за дураков. А из нас вырастали клоуны. Не потому, что мы предрасположены к цирку, нет.
Просто у клоунов есть возможность роста. И столица у нас не в Москве, на кухне. Я о тех, кто не стоял в строю и не лез сломя голову под струю писающих товарищей сверху. Нам смешно, и мы смеемся. Узаконенный юмор для вас, у нашего нет границ благодаря вам, господа рулевые. И родины у нас с вами разные: мы на Земле, а вы в подвешенном состоянии. Когда вы падаете, мы загадываем желания. Нам падать некуда, мы всегда дома.
суббота
12 июня
Я занимаю мало места на земле. Высшая мера – проверка себя на «вшивость». Я – перо. Бумага – любовница. Мысли в вершинах безмолвия. На узорах извилин – люди. В крестном ходе слов буквы не пишутся, молятся:
– Русский алфавит всегда в возрасте Христа?
– Всегда, но не у всех.
воскресенье
13 июня
Начинается набор в школу. Желающих учиться в моей немало. Отбиваться непросто. Рассказываю, какая плохая школа у меня, потом по секрету сообщаю номера нормальных школ города. Бывает, жалуются и жалят. Июнь – жаркий месяц. Власти атакуют со всех сторон. Спасибо Гашеку, Эразму Роттердамскому и Саше Черному. Без их юмора я бы не выстоял.
Тут как-то директора соседней школы спросили:
– Как дела?
– Всё нормально, если бы не Попов.
Возможно, она права: у меня только температура нормальная, всё остальное желает лучшего. Если бы еще жильцы соседних домов кал за своими собаками убирали. Наркоманы не разбрасывали бы шприцы, алкоголики – пузырьки из-под боярки. Мне стыдно перед весной, летом, особенно осенью. Спасибо зиме – мы с ней заодно.
понедельник
14 июня
Ворвался новый русский, сделал пальцы веером:
– Слушай, братан, давай тащи свою учителку, я ей макиндру наизнанку выверну.
– В чем дело, объясните толком?
– Прикинь, она моего отпрыска при всех козлом обозвала.
Еле-еле успокоил, пообещал, что извинится, накажу и, скорее всего, уволю.
Вызываю виновницу:
– Что у вас произошло?
– Прыгал, вот и сказала в сердцах, что козленочком станет. Объяснил ситуацию, вынудил попросить прощения. Как-то захожу к ней на репетицию – она готовила постановку по русской сказке, слышу:
– Вот ты будешь петухом.
Позвал к себе, резко объяснил, что так выражаться не следует. Она взорвалась:
– Вы понимаете, что вы творите с русским языком?
– Помилуйте, что я такое творю?
– Вы минируете слова и ждете, когда на них подорвутся люди.
вторник
15 июня
Помню, при советской власти любили в школах уроки интернационализма давать. Как-то во втором классе спрашивает меня учительница на уроке:
– Скажи-ка нам, Наденька, какие национальности в школе имеются?
– Да вы их сами все знаете.
– А ты скажи, сколько?
– Десять, конечно.
– Почему только десять, маловато будет.
