Сергей Десницкий - Пётр и Павел. 1957 год
– Куда поедете? – не понял тот.
– К вам в Дальние Ключи. Примете?..
– То есть как это… "ко мне"?.. – Богомолов был ошарашен.
– Как бы в гости, пожить… Может, год… может, полтора… В конце концов Павел должен будет понять, что после такого длительного отсутствия, никаких прав у него практически не осталось, и откажется преследовать меня и сына. Просто и гениально.
Резко прозвенел телефонный звонок. Оба вздрогнули, обернулись.
Зинаида в ужасе прошептала:
– Это он!.. По мою душу пришёл… Я не возьму трубку!.. Ни за что не возьму!..
Отвечать пришлось Богомолову:
– Я вас слушаю… Нет… Это не Пётр Петрович… Да… Конечно…
И вдруг в густой звенящей тишине раздался голос Валентины Ивановны.
– Дай мне трубку!.. Я сама с ним поговорю. Мне есть, что сказать ему, что ответить!..
На пороге гостиной в своём инвалидном кресле торжественно восседала хозяйка дома.
Богомолов положил трубку на рычаг:
– Валечка, это не Павел.
– А кто же?
– Какая-то женщина просила передать, что как только Пётр Петрович появится дома, пусть немедленно позвонит Вениамину.
– Какому Вениамину? – вздрогнула Валентина Ивановна.
– Вот этого она как раз и не сказала. И номера не оставила. Очевидно, думала, что или ты сама, или кто-то из твоих домочадцев знает, о ком идёт речь.
– Уж не Венька ли Генкин опять на горизонте появился?.. Ну, с Пашкой он дружбу водил, это точно!.. Но с какого боку Пётр в его знакомцах оказался?!.. Ума не приложу!.. Ну, попадись он мне только в руки…
Договорить ей не дали, двери гостиной распахнулись, и все гости в полном составе с наполненными бокалами в руках возникли на пороге. Вперёд вышел молодой человек с остреньким носиком. Откашлялся и, как подобает опытному конферансье, объявил:
– Выступает сводный хор партактива города Краснознаменска! Композитор Водкин – Петров!.. Слова народные!.. Торжественная кантата "Зиночка-Зинул я"!.. Исполняется впервые!..
Ответственные партработники, надувая щёки, стали изображать оркестр: "Пам-пу-па– пам-па!..", а молодой человек тоненьким дискантом запел:
– Ах, Зина, Зина, Зиночка!
С ней случай был такой:
Была для Пети Зиночка
Подругой боевой!
Было она хозяюшкой!
Была она женой!
Притом слыла красавицей
Такой, что ой-ой-ой!..
И хор подхватил своего солиста:
“Ля-ля-ля-ля-ля-ля…”
Было забавно наблюдать, как далеко не юные ответственные товарищи с невероятным усердием и очень серьёзными лицами подскакивали, выбрасывая ноги вверх, стараясь изобразить что-то среднее между кан-каном и русской плясовой. На последнем такте припева все они в полном составе упали на колени и, протянув руки к хозяйке дома, завершив своё выступление финальным аккордом:
– Не может быть!..
Представь себе!..
Такой, что ой-ой-ой!..
И поднялся всеобщий гомон:
– За боевую подругу!..
– При чём здесь это?.. За очаровательную женщину!..
– За первую красавицу нашего города!..
– Ничего подобного!.. Области!..
– Выше бери, всего Союза!..
– Ура, товарищи!..
– Ура-а-а!..
Надо отметить, руководящие товарищи кричали "ура!" довольно громко и достаточно стройно. Сказалась многолетняя привычка.
Неизвестно откуда в руках молодого человека появился второй бокал с шампанским. Он почти силой всучил его Зинаиде Николаевне, и теперь "сводный хор" грянул другую песню:
– Пей до дна!.. Пей до дна!.. Пей до дна!..
Зиночка подчинилась и залпом опорожнила бокал. Партийное руководство города одобрительно зашумело. Молодой человек с остреньким носиком галантно свернул руку кренделем.
– Зинаида Николаевна, прошу!..
– Костик, я сейчас приду!.. Только нос попудрю!..
– Но как же так?.. – Костик никак не хотел с этим примириться.
– Право, вы идите! – взмолилась Зиночка. – Я сейчас… Я, честное слово… Через пять минут…
Остальные гости не заставили себя долго упрашивать и двинулись восвояси: накрытый стол в столовой манил их к себе гораздо больше, чем общество супруги юбиляра. Лишь один Пётр на секунду задержался:
– Ты сегодня мне очень не нравишься, Зинаида. Очень не нравишься!..
– Что поделать!.. – она развела руками.
– Я жду тебя, – почти распорядился муж и, уходя, прибавил: – И, пожалуйста, без фокусов. Договорились?..
– Договорились… – машинально ответила Зинаида.
Валентина Ивановна строго поглядела на свою невестку:
– Ты уже знаешь? – спросила сурово, будто это Зиночка была во всём виновата.
– Знаю…
– А Пётр?..
– Нет, ещё…
Матюша подкрался к бабушке и жарко зашептал ей на ухо.
– Ба!.. Посмотри, у меня тоже ордена есть!.. Совсем как у папы!..
Вернувшись из ДК, он сменил парадный пиджак на свою любимую серую курточку. На ней места свободного не было от значков самого разного размера и достоинства: от маленького пионерского до похожего на самую настоящую медаль значка "30 лет ВЧК". Это Савва добыл этакую роскошь неизвестно где и подарил мальчишке на Новый год.
– Савва, забери к гостям Матюшу, – распорядилась Валентина Ивановна.
– Почему нет? – последовал обычный ответ и отцовский телохранитель подхватил парнишку на руки.
– Но, бабушка!.. Савва!.. – попытался сопротивляться тот.
– Ты забыл подарить папе свои стихи, – противиться бабкиной воли было безсмысленно. – Ступай!.. Сейчас самое время.
Они остались в гостиной втроём: брат с сестрой и совершенно растерянная невестка.
– Что делать будем? – спросила хозяйка дома. – Как станем выпутываться из этой… – она долго не могла подобрать подходящее слово. Наконец, нашла. – Из этого кошмара?..
Зинаида отважно вскинула голову:
– А никак!.. Судить меня надо!.. За двоемужество!.. Кажется, это так называется?..
– Будет тебе чушь пороть! – прикрикнула на неё свекровь.
– Почему же "чушь"?.. Если есть двоежёнство, значит должно быть и двоемужество.
Валентина Ивановна в её сторону даже бровью не повела.
В столовой раздались дружные аплодисменты и одобрительные возгласы гостей.
– Ты что скажешь, Алексей?..
Богомолов молчал. Не было у него подходящего ответа. Даже очень умный человек не всегда знает, что посоветовать, чем помочь. Однако сестра его не сдавалась.
– Ты воцерковлённый человек, уж ты-то должен знать!..
– При чём здесь это? – Алексей Иванович недовольно поморщился. – А уж, коли ты про церковь вспомнила, одно скажу: молитесь. Ничего иного нам с вами не остаётся.
– Я тебя серьёзно спрашиваю…
– И я не шучу… – никогда ещё Богомолов не чувствовал себя таким безпомощным, как в эту самую минуту перед своей старшей сестрой.
Крики "Ура!.." из столовой прервали выяснение отношений. Дверь приоткрылась, и в щели показалась растрёпанная голова Костика. Он был уже в достаточно сильном "подпитии", но держался молодцом.
– Зинаида Николаевна!.. Вы пропустили очень важный… Я бы даже сказал: исторический момент!.. Только что Матвей Петрович ознакомил всех нас со своим очередным поэтическим шедевром!.. Вы слышали, какой небывалый успех?!..
Распахнув дверь настежь, в гостиную влетел счастливый запыхавшийся Матюша.
– Вы слышали?!.. Нет, вы слышали?!.. Они мне даже "ура" кричали!.. Как на параде!..
Костик решил, что пора приступить к решительным действиям.
– Зинаида Николаевна!.. Обство категричски требует… вас во что бы то ни стало… к столу!.. В пртивном случае…
– Пойдём, мамочка, пойдём!.. И папа тебя очень ждёт!.. – прервал его Матюша.
– …я за себя не ручаюсь! – всё же договорил Костик и, чтобы не упасть, схватился за ручку двери.
Матюша подхватил мать за руку и силой уволок её в столовую. Оттуда донеслись крики:
– Наконец-то!..
– Штрафную!..
– А мы вас совсем заждались!..
– Тост!.. Немедленно тост!..
– Костику больше не наливать!..
Два пожилых человека, брат с сестрой, сидели в гостиной рядышком… Одинокие, безпомощные… всеми забытые и, может, оттого какие-то потерянные, жалкие…
– Алёша, как же так?.. – тихо спросила вдруг Валентина.
– Я хотел упредить, – так же тихо ответил ей брат. – Не вышло…
– Что же ты раньше не упредил?..
Богомолов начал оправдываться:
– Я ведь не знал?.. Думал, Зинаида живёт у вас, как жена Павла. Я и предположить не мог, что она… То есть, что Матюша Петра отцом называет, а они… Вроде, как муж и жена… Пока воочию не увидел… Как же у вас всё… перепуталось!.. Прости…
И тут Валентина взвилась:
– Они не "вроде"!.. Они… пусть не перед Богом, но перед людьми они – муж и жена!.. Шутка ли?!.. Десять лет вместе!.. И ты правильно сказал, для Матвея Пётр отец!.. Истинный! И я не дам!.. Ты слышишь?.. Не дам семью ломать!.. Сначала отнесите меня на погост, а там уж… Крушите!.. Корёжьте!.. Что хотите, делайте!..
В гостиную вошёл Пётр.
– Что, мать? Уже воюешь?!.. Это хорошо. Значит, дело на поправку пошло!.. А я пришёл…
Он не договорил, потому что в дверях опять показалась голова Костика. За ним угадывалась фигура секретарского телохранителя.
