Станис Фаб - Приключения в дебрях Золотой тайги
Русские люди появились в этих местах примерно в 1600 году. Известна экспедиция воевод Пушкина и Масальского в 1601-м. Путешествие это открыло путь, по которому отныне ходили из устья Оби к Тазовскому заливу и далее к Мангазее. Нередко переходы совершались на легких карбасах, груженных различным товаром.
В 1828 году западный берег губы от мыса Дровяного до устья Оби был исследован и описан штабс-капитаном Ивановым и поручиком Бережных. В 1844 и 1845 годах лейтенант П. И. Крузенштерн на шхуне «Ермак» делает попытку пройти через Карское море к устьям Оби и Енисея. Спустя многие годы на этом же судне П. И. Крузенштерн вновь предпринимает попытку достичь успеха именно на этом маршруте. Вместе с «Ермаком» идет яхта «Эмбрио». Плавание финансирует М. К. Сидоров.
Яхта добралась до восточного входа в Югорский Шар и вернулась обратно. А вот команда «Ермака» оказалась зажатой льдами в Карском море.
Дрейф вынес корабль к побережью Ямала. Опасность гибели заставила экипаж оставить судно и совершить переход к Обдорску.
И здесь мы вновь вспоминаем выдающегося путешественника, исследователя северных морских путей М. К. Сидорова. В 1867 году он подает записку Александру III, тогда наследнику престола, «О средствах вырвать север России из его бедственного положения». Записка попала к воспитателю наследника генералу Зиновьеву, который начертал такую резолюцию: «Так как на Севере постоянные льды и хлебопашество невозможно, и никакие другие промыслы немыслимы, то, по моему мнению и моих приятелей, необходимо народ удалить с Севера во внутренние страны государства. А вы хлопочете наоборот и объясняете о каком-то Гольфштроме, которого на Севере быть не может. Такие идеи могут приводить только помешанные».
Одним из возможных объяснений такого стойкого нежелания осваивать северные пути был дешевый сибирский хлеб. Его не хотели пускать в Центральную Россию. Если бы сибирский хлеб вышел на мировой рынок, то, вне всякого сомнения, экспортерам центрально-черноземной области пришлось бы трудно. Достаточно вспомнить, что на торговлю сибирским хлебом были наложены ограничительные пошлины.
В 1863 году экспедиция Кушелевского, снаряженная М. К. Сидоровым, отправилась на парусной шхуне в Обскую губу из Обдорска. Команда достигла устья реки Таз. В 1874 году в Обской губе швартовался пароход «Диана» под командой английского капитана Джозефа Виггинса, а в 1877 году из Европы в устье Оби пришла паровая шхуна «Луиза». Последняя принадлежала известному сибирскому купцу и меценату Трапезникову. Шхуна дошла до Тобольска.
Следующим выдающимся событием в освоении северных путей стал приход в 1878 году в Обскую губу датского парохода «Нептун». Он добрался до устья реки Надым, здесь встретился с новым пароходом Джозефа Виггинса Warkworth. Оба корабля вернулись в Европу с грузом сибирских товаров.
В том же году Трапезников снарядил новый корабль – шхуну «Сибирь». Она из Оби прошла в Обскую губу и благополучно прибыла в Лондон.
В 1880-м пароход «Нептун» совершил плавание из Европы в Обскую губу и обратно.
Известно, что в 1893 году экспедицию в Обскую губу снарядило само Морское министерство России. Пароход «Лейтенант Малыгин» под началом лейтенанта Шведе проводил исследования главным образом в северной части Обской губы.
Было еще немало других плаваний, исследований, что свидетельствовало о возобновлении интереса к Сибири. Во второй половине XIX – начале XX вв. проблема освоения морского пути по Баренцеву и Карскому морям с заходами в устья Оби и Енисея становится популярной, а практические результаты – востребованными. Экономика Сибири развивается, и ей остро необходимо найти выход на рынки сбыта. Требовались покупатели для замечательных урожаев хлеба, для огромных запасов древесины. А самой Сибири требовались европейские товары, доставка которых морским путем оказывалась значительно дешевле, чем сухопутные многомесячные переходы.
Глава шестая
Клятва
«Императорское общество для содействия русскому торговому мореходству
Отделение в Санкт-Петербурге
27.2.1878
Его Высокопревосходительству господину генерал-губернатору Восточной Сибири
Правление отделения покорнейше просит Ваше Высокопревосходительство благосклонно принять экземпляр трудов отделения за 1877 год. Плавания Виггинса, Норденшельда, Даля и Шваненберга показали возможность прохода чрез Карское море; и попутно можно надеяться на установление торговых сношений Сибири с Европою в известное время года; что принесет неисчислимые выгоды Сибири и всему нашему отечеству. Несчастные же случаи на Енисее с пароходами Виггинса «Темза» и клипером Сидорова «Северное сияние» указывают на необходимость исследования рек Оби и Енисея. По этому предмету отделение обращалось с ходатайством в Министерство путей сообщения и морское, которые сообщали, что в настоящее время у них нет для этого достаточных сумм. Так как от установления морской торговли из устья Енисея много зависит в благосостоянии вверенного Вам края, то соблаговолите ли Ваше Высокопревосходительство обратить на это дело внимание и не можете ли отыскать местные средства для его исполнения. При этом правление отдела считает своим долгом сказать несколько слов и о трудах главного деятеля по открытию прямого пути из сибирских рек в Европу М. К. Сидорова…»
По архивным материаламНа берегу реки, в укромном месте между большим баркасом и грудой старых, почерневших от воды и ветра бревен, потрескивал костер. Трое мальчишек расположились вокруг, зачарованно глядя на отвесные скалы берега, по которым плясали огромные тени огненных языков.
– Везучий, ты, Степка, ничего не скажешь, – с откровенной завистью протянул Алексей, сын купца Макара Калюжного.
– Точно, везет, и я бы в экспедицию сбег, – мечтательно поддержал его Матюха Шипицын, тоже купеческий сын.
– Куда там, – сокрушенно покачал головой Алешка. —
Батя опять заставит в конторе сидеть, разговоры ихние торговые слухать. Все скоблит и скоблит: входи в дело, сынок, на ус мотай, тебе мое дело перейдет, ты у меня наследник… А мне и не надо ничего. Учиться хочу. В географы уйду, все одно.
– И усов-то у тебя нет, на что мотать-то? – загоготал Матюха.
– Однако дам тебе в ухо, поди не будешь ехидничать, – обиделся Алешка.
– Чего, чего разошелся. Уж и пошутить нельзя, сахарный больно.
– А может, Алеш, и правда сбечь? Записочку оставь, так, мол, и так. Своего отца я уговорю тебя взять, – предложил Степан, сын Николая Катаева.
– Пустое, Степа. Куда убежишь? Тайга кругом. Папаня меня со своими приказчиками из-под любой сосны достанет. Да и учиться я хочу. Он через год обещал в Иркутск свезти, в промышленное училище.
– А я в ремесленное пойду. По плотницкому делу. Дерево податливое, что хочешь из него сделать можно. А у меня талант, дед мой так и сказал: руки есть у тебя, Матюха, к дереву ты способный.
– Хочешь, Степка, я тебе настоящий револьвер подарю? В тайге пригодится. Вдруг зверь или тунгус нападет, – зашептал Алешка.
– Не могут тунгусы нападать. Отец рассказывал, что они добрые люди.
– Во загнул! Да они в тайге живут – ни дома, ни двора.
– Экий ты пенек, Алешка, а еще учиться вздумал. Такие же они люди, как мы с тобой, положим, только живут по-другому. Им изба твоя на кой нужна? У них шалаши есть, юрты. Про американских индейцев читал?
– Не, не читал.
– Индейцы живут в вигвамах, тоже вроде как юрта. А еще отец говорил, что тунгус – лучший охотник в тайге. Бегает на лыжах и не устает, а стреляет без промаха. А про револьвер, Алешка, ты, поди, соврал?
– Я?! Провалиться мне на этом месте!
– Толком объясни, откель у тебя револьвер?
– Помнишь корабль англичан, что к нам на зимовку причаливал? Капитан ихний в гостях у отца сиживал. Чего-то они обсуждали, общее дело, что ли. Гость-то доволен был, все что-то приговаривал по-своему. Видать, с папаней сговорились. Я ему тогда соболька своего подарил, ну, того, что в прошлом году зимой добыл. Пущай, думаю, иностранный капитан совсем уже удивится. Он прямо-таки обалдел. Заохал, в карманы полез, да, видно, ничего подходящего не нашел. Сказал тогда, чтобы я к нему на корабль пришел. Ну вот я на следующий день и пришел. И этот капитан открывает свой сундук, достает коробку и мне подает. Бери, мол, это подарок. Я коробку взял, а что он лопотал, ничего не понял. Домой прибежал, открыл, а там пистолетик! Батьке ничего не сказал, заберет ведь. И пули к оружию есть, чудные такие, маленькие, блестящие.
– Ну, Алешка, если не врешь, я тебе шкуру медвежью добуду!
– Не надо мне шкуры твоей, главное, про уговор не забудь.
– Не забуду! Вот вернусь из экспедиции, буду шибко проситься в Иркутск. Мне тоже учиться охота, без науки капитаном не станешь.
Степка встал и повернулся к реке.
– Ты чего, Степа, картошка вон испеклась, выгребать пора, – засуетился Матюха.
![Василий Головачев - Земля чудес [сборник]](/uploads/posts/books/110993/110993.jpg)
