Галина Данилова - Замысел, или Сотворим человека
Официантка принесла заказ, расставляла не торопясь, закончив, вежливо сказала: «Кушайте, пожалуйста».
– Я думаю, что вы могли бы стать неплохим тренером, – Лиза оценивающе смотрела на Андрея. – Вам эта работа больше подошла, чем та, которой вы занимаетесь теперь. Торговля – не ваше дело, как и не мое. Из вас мог бы получиться отличный тренер. Вы энергичный, уверенный в себе человек, коммуникабельный, с твердым характером.
– В чем-то вы правы, но не совсем. Когда я понял, что моя спортивная карьера закончилась так неожиданно, я был потрясен. Игроков такого уровня, как я, немного. Ребята в команде тоже были поражены, я был им нужен, им меня сейчас не хватает. Надо было что-то решать, чтобы дальше жить, заниматься каким-то делом. Бывают ситуации и похуже. Мне помогли устроиться на работу. Не знаю, возможно, в будущем у меня возникнет желание стать тренером, но пока нет. Больно, когда думаешь, что и я мог бы тоже защищать честь страны. В нашем деле нужен талант, опыт, сила воли и самоотдача. Как все глупо, – Андрей стукнул по столу рукой, зазвенела посуда, на них уставились посетители, подошла официанта.
– Что-то случилось? – смотрела на них испуганно.
– Простите, ничего, – Андрей удивленно смотрел на нее. – Кое-что вспомнил. Не беспокойтесь. У нас хорошая, сплоченная команда, – тихо добавил. Он был уверен, что успокоился, но боль нахлынула вновь. Не стоило затрагивать эту больную тему.
– Простите, что я начала этот неприятный для вас разговор, – Лиза с сочувствием смотрела на Андрея, ей показалось, что он вот-вот заплачет. – Я никогда не мечтала о славе, никогда мне не хотелось прославиться. Не хотелось быть на виду. Я предпочитаю быть в тени. Наблюдать за людьми, но никогда не высовываться. Это так тяжело – всегда угождать публике, бояться ее разочаровать. А люди ждут от тебя все большего и большего. Это тяжело мне понять. А вдруг тебя сбросит с вершины славы другой. Наступает время, когда приходится уходить из игры, особенно в спорте. Сколько может спортсмен продержаться? Хорошо, если из него выйдет толковый тренер. Я говорю глупости, конечно, мы разные люди. Я рассуждаю о том, в чем не разбираюсь. Простите меня, если я не права. Есть ли между нами что-то общее?
– Что такое общее, я не понимаю? – ему стало приятно, что она пыталась его понять. – Вы же сами назвали себя Евой, получается, что много общего. Мы почти одно целое, как вы сказали, первые люди. Они же не были спортсменами, методистами, но болели друг за друга, радовались вместе, скучали, болели. Мне с вами очень спокойно. Возможно, я не герой вашего романа. Но мы дополняем друг друга, вам не кажется?
– У меня нет героя романа. Мне не нравится это выражение. Если мы дополняем друг друга, значит, так и должно быть, – Лиза застеснялась, с трудом произнесла фразу и замолчала. Как она была искренна, это так непривычно. У Андрея промелькнула мысль, что в период своего триумфа он никогда бы не обратил внимания на Лизу. В то время ему подходила Роза, энергичная, заводная, деловая и спортивная. Они вместе катались на велосипедах, на горных лыжах, ходили в бассейн. Тогда ему казалось, что Роза ради него готова была в доску расшибиться, чтобы угодить. Она всегда была активной, а он пассивно наблюдал за ней, соглашался или возражал. И стоило ему сломаться, как она тут же исчезла, словно ничего между ними не было. Не мешало хотя бы выяснить отношения. Все было бы легче. Инвалид ей, видите ли, не нужен. Он посмотрел на трость, стоявшую у стола: теперь он будет привязан к ней навсегда.
Он позвал официантку, расплатился: как хорошо, что она не интересовалась футболом. Взял трость, они пошли медленно к выходу, сели в машину.
– Вы теперь Ева, как-то все непривычно, – он напряженно улыбнулся, с горечью подумал: неужели все так серьезно. Готов ли он к этому или нет? Серьезного все боятся. Думал ли он, что, находясь в больнице, встретит Еву, с которой ему очень спокойно и которая стала вдруг родной и близкой. Он был уверен раньше, когда они ее довезли до дома, что никогда больше с ней не увидится. Лиза заменила Розу.
Они всю дорогу молчали, каждый думал о своем. Когда подъехали к ее дому, Лиза дала свой телефон.
Глава 4
Лиза сидела дома в кресле у окна и рассматривала альбом с фотографиями, который дал ей Андрей. Он пока не приглашал ее домой, хотя встречались они часто. Погода стояла хорошая, они гуляли в парке или сквере.
Иногда она вынимала открытки из файла и смотрела надписи: вот команда во Франции, в Париже, стоят все вместе в спортивных синих костюмах, вот бегают по полю во время тренировки, вот толпа поклонников, Андрей раздает автографы, взволнованный и улыбающийся. На нескольких фотографиях она заметила высокую, яркую брюнетку, где-то – с длинными волосами до плеч, где-то – с короткой стрижкой, стоящую рядом с Андреем и восторженно улыбающуюся. У девушки ясные карие глаза, чувственный рот, крупный курносый нос. Она не красавица, но кажется неотразимой. По манере держаться она походила на звезд Голливуда, броских и циничных. Она везде позирует, стоит впереди команды, высоко подняв голову или крепко обняв Андрея, словно пытается привлечь к себе внимание. Лиза поняла, что это бывшая подруга Андрея. Она сравнила ее с собой. Лиза никогда бы не надела таких белых облегающих брюк, красную короткую кофту выше пупка или желтые бриджи с голубыми гольфами. Ясно было, что девушка сопровождала Андрея повсюду и нравилась ему. Возможно, он был женат на ней, развелся, предположила она. Похоже, что он с ней больше не встречается. Нелегко ему после триумфа стать как все и еще в придачу расстаться с такой красоткой.
В комнату вошла мама. Это была полная пожилая женщина, на ней был ситцевый халат. Лиза походила внешне на мать только овалом и выражением лица, голосом, манерой держаться, сдержанно и скромно. В остальном она походила на отца: небольшие зеленые глаза, тонкий, точеный нос, бледные маленькие губы. Лиза закрыла альбом.
– Выпей на ночь ряженку, я тебе налила в стакан, – предложила мать и села на стул. – Отец уже спит, устал, неважно себя чувствует. Сколько еще протянет на работе, не знаю. Начальство его упрашивает, чтобы еще поработал, некем заменить. Молодежь на завод не бежит, поэтому смены нет. Сама знаешь. Они идут ему на уступки. Скрипит и работает. Какой он стал ворчливый, все ему не так и не эдак.
– А дома-то что ему делать? Будет томиться, еще больше ворчать. Пусть хоть на полставки работает.
– Ты ему так и скажи, а меня он слушать не станет. И тебя мне жаль, сидишь ты на работе за этим компьютером. Это так вредно, времена такие, что все больные от этих компьютеров. Кругом только они и есть, страшно делается, что нас ждет. Мы раньше работали и без них справлялись, бумаги было много. А теперь решили бумагу экономить. Все и засели за эти компьютеры: и работают целый день, и играют, и спят за ними. За тебя боюсь, как бы ты на них не получила какую болезнь.
– Не переживай, не подцеплю, – Лиза улыбнулась. – Я не целый день сижу за ним, когда работа есть. У меня еще много беготни. Все нормально, мам.
– Чего уж тут нормального! – тяжело вздохнула мать. – В наше время лучше было, спокойнее.
– И в ваше время все было непросто, мам, сама сколько всего рассказывала, голодали во время войны, жили тесно. Отдельных квартир ни у кого не было. А работали еще больше нас. А сейчас хорошо живем.
– Времена были тяжелые, верно: война, потом поднимали страну. Как начали жить ничего – перестройка грянула, как революция. Смотрю все на тебя и думаю, что у нас могло бы быть четверо деток. А ты одна выжила, остальные все умирали при родах. Ты одна живешь за четверых. Мы умрем, хоть бы у тебя братья, сестры были. А вот никого. Ничего не поделаешь, хоть ты осталась жива, нам с отцом отрада. Не знаю, выйдешь ты замуж или нет? Где взять тебе молодого человека, где найти подходящего? Ума не приложу. Хочется внуков-то на руках подержать. Вон, у соседей-то один народился.
– На все воля Божия, мам, как будет, так и будет, – Лиза не хотела пока ничего говорить об Андрее, решила, что еще рановато. – Хорошо, что я у вас есть.
– Пойду спать, спокойной ночи! Слава Богу за все! – она ушла и закрыла дверь.
Лиза росла тихим и послушным ребенком, училась хорошо. Не была отличницей, школу закончила с двумя четверками. Поступила в институт, так же спокойно закончила без троек. После института проработала несколько лет в библиотеке рядом с домом. А когда перешла в вуз, на должность методиста, то платить стали больше, в конце года даже давали премии. Ей нравилась работа, общение со студентами, коллектив был неплохой.
Лет пять назад стала ходить в церковь, читать православные книги, которые брала при храме в библиотеке. Отдых за границей ее не привлекал. Ездила в паломнические поездки, они были дешевле светских, условия проживания и питания там были скромными. Останавливались ночевать не в гостиницах, а в частном секторе, где их обслуживали, как правило, бабушки. Но это ее не смущало, ей нравилось слушать рассказы экскурсоводов о монастырях, старцах, монашестве, нашей истории, о вере. Ничего этого прежде она не знала. Она училась основам веры, которые сводились ко спасению души для жизни вечной.
