Елена Есина - Завтра октябрь. Несветские истории
А Лялька потом, покручивая одно из своих массивных колец, задумчиво такой монолог выдала:
– Я, – говорит, – не очень все это люблю, не очень, но вот к этому кольцу у меня скоро сережки будут. А я еще тут в журнале увидела кольцо с крупным камнем и говорю мужу: «вот такое мне, наверно, никогда, не поносить». А муж отвечает – «это дорогое, наверно».
– Ле-оош, Леша-а!!! – закричала Лялька в сторону комнаты, где находились мужчины. – А ты почему раньше мне на все то, что я тебе показывала, говорил: все будет, моя Лелечка, а теперь дорого тебе?
– Да будет, будет у тебя все, – от греха пробурчал Леша.
И тут я трезвая (не пила вчера, показалось, что горло начало болеть и привезла всех на машине в качестве водителя) подумала, а что же мне для настоящего кайфа хотелось бы? И ответ пришел такой.
Сидеть бы где-нибудь в пещере Тибета или на Гималаях и нащупывать свободный портал… для прямого общения с Богом.
Вот какой хороший я миг поймала. Но это только один короткий миг. А так-то я, конечно, и пожрать люблю, и на товары народного потребления сильно падкая.
Вечно я все теряю
Вечно я все теряю. За последнее время потеряла перчатки коричневые и перчатки черные, пропуск в больницу, а он был в качестве брелка к ключам от кабинетов – вместе с ключами, потом у меня потерялась кредитная карта (та, что полностью с банковскими деньгами), в заключение я потеряла права. Права я вынимала из кошелька на даче, когда повезла выпивших мужчин в деревню за мясом. Машина мужа, деньги мужчин, поэтому таскать за собой целую сумку мне не захотелось, я сунула права в куртку и поехала. На обратном пути с дачи за рулем была я (во избежание оплаты остаточных промилле), и ездили мы половину дня, съезжая с дороги в разные стороны – муж показывал, где он смотрел дома и земли плюс пробка. Земли и дома меня не вдохновили, потому как купить их можно, но в кредит и забыть на этом нормальную жизнь. Превратить ее в стройку и нервотрепку. Мне такой мазохизм непонятен. Учитывая, что в ближайшем Подмосковье школы дорогущие, а у нас второклассница, значит, пользоваться домом только в выходные, и то, если пользоваться, когда он еще достроится и достроится ли вообще. Квартирный вопрос решен, есть куда выехать на выходные, а лишних денег пока нет. Так вот ездила часов пять без прав и не знала, что без прав. В понедельник обнаружила пропажу и по одному делу не очень далеко от дома не поехала. Обдумывая, где же могут быть права, нашла только два варианта. Первый – выпали из кармана куртки, он неглубокий. Второй – лежат на даче в дачной куртке. Ни я, ни муж не помнили, в какой куртке я ездила по деревням. Тем более они похожи.
Короче, после работы муж поехал на дачу.
– Давай я с тобой поеду.
– Ну для чего?
– Ну а для чего я тебе дана? Для радости, для счастья.
– Мне сейчас будет радость и счастье – двести пятьдесят километров прокатиться. Побудь с ребенком.
– Как скажешь.
Права (нашел в дачной куртке) Женя мне выдал вместе с черными перчатками (они лежали у него в кабинете).
– А ключей с пропуском ты мне не нашел, случайно?
– Нет, и кредитной карты не нашел.
Кредитка мне очень пригодилась бы в Мюнхене, в который мы слетали на праздничные выходные. Я уже давно не была в ситуации, когда купить можно только то, что купит муж. Рассказала об этом одной подружке:
– Пусть покупает, а для чего еще нужен муж? – получила я такой ответ.
Мне показалось, что это какое-то очень убогое определение предназначения мужа в семье, у меня оно как-то более объемно в голове сложено. Если было бы так просто, я бы уже давно и спокойно жила одинокой матерью. В Мюнхене было хорошо, но и там я, опившись пивом и объевшись рулькой, оставила в пивнушке коричневые перчатки.
Карта нашлась сразу же, как только мы вернулись – лежала спокойно в кошельке в самом центральном и самом узком отделении и каким-то образом прильнула к стенке. Ну и хорошо, у меня там и так долг достаточный.
Без пропуска на работе неудобно, в некоторые корпуса только по пропуску или по звонку, в платный отдел, в котором много вопросов, через проходную. Отдел режима уже дублировал мне пропуск, но относятся они ко мне все равно хорошо. Я им сказала – пока не печатайте новый, найдется наверняка. Но начальник их напечатал и принес. Хороший он дяденька, но, правда, сегодня спросил меня: «Внучку в школу отвезли? Видел вас у школы сегодня».
– Отвезла, – отвечаю со смехом, – но я еще пока дочку отвожу.
Смутился немного. Все нормально, дорогой начальник охраны, в моем возрасте моя мама как раз Пашку в первый класс водила.
Сегодня же звонит Лена, моя подруга из УЗИ:
– Ты пропуск свой не теряла с ключами?
– Да ладно, у вас, что ли?
– Да, я тут сегодня в ординаторской на полках убиралась, смотрю, лицо знакомое лежит, на меня смотрит.
Захожу в ординаторскую отделения УЗИ. Рухаю на диван.
– Что тоже сил нет?
– Нету! Нету никаких моих сил. Просто отжатая. Лена достает какой-то маленький пузырек, на нем написано «Девять сил».
– Выпей с чаем или кофе, что ты будешь? Мы сегодня тоже тут всем отделением ползали, а когда выпили, забегали, как живые.
– Хорошо, но только можно я у мужа и вместе с ним выпью, потом принесу.
– Жень, знаешь, что мне сегодня узистки нашли?
– Что? – как-то напрягся муж.
Я показала ему ключи с пропуском.
– Осторожнее, мне с сердцем плохо может стать от такого начала. Эти узистки ничего хорошего обычно не находят.
– Ой, ну прости. Я не хотела. Давай кофе с бальзамом выпьем, что-то совсем я обессиленная, а тут сразу девять сил обещают, врут, наверно, но хотя бы одну. Знаешь, Катя из Таиланда написала, что на четвертой неделе отшельнической жизни начала хотеть в Москву. В Москве, пишет, так много дел, но вообще нету сил, а в Таиланде так много сил, но вообще нету дел.
Спортивная страничка
Со спортом хорошие отношения с детства. Сначала это были чистые, откровенные отношения, наверное, даже по любви. Теперь читается явный расчет – фитнес-клубам нужны адепты и их деньги, а я к телу привыкла своему стройному, и сдавать его под складские помещения для жировых клеток не хочется. А они, гады, все равно то тут, то там норовят вселиться без всяких моих санкций. Вот я их и гоняю, хотя часто лениться стала ходить на спортивные мероприятия. Выезжаю из ворот больницы с явным намерением ехать в фитнес-клуб, но на перекрестке, где можно повернуть налево и уехать туда, почему-то решаю – «завтра» и держу руль прямо, а это дорога домой, ужин, и малодинамичный для тела вечер, в семье или, что еще ужасней, в Интернете. Вот и сейчас можно еще успеть к Дилону, а я по клавишам щелкаю.
Ах, Дилон! Что он там с нами делает! Это в клубе такой платный урок «Dilonshow» называется. Он с нами танцует свои афроамериканские танцы. Целый час мы там бьемся в движениях, придуманных жизнью для воспроизведения себя самой. Гоняет он нас там до полного изнеможения. Я, как самая старшая на этих уроках, просила у него льгот, я уже там и стонала, и падала на пол от бессилия, и кричала ему: «Зачем ты так с пожилой женщиной?!» А он спокойно так – «Хочу, чтобы вот этого не было» и показывает на мой, ну да, не самый плоский живот. Но все эти мучения приводят потом к такому хорошему ощущению – счастье просто.
Еще я там время от времени попадаю на Кундалини-йогу, а это класс, где не только телом работают, но еще и мантры поют. Все упражнения в этом классе мне в основном нравятся, и спину я после них хоть чуть-чуть прямо держу. Что важно, согласитесь. Так вот на последнем классе, который я посещала, инструктор сказала нам закрыть глаза и танцевать под музыку, чтобы в танцах произвольных из нас выходили внутренние блоки. Музыка индусская, какая-то невыразительная совсем, ну я двигалась, чтобы с пользой для тела шевелила им активно. Глаза открыла, а все как-то вяло работают, стесняются друг друга. Да, думаю, так легче блоки себе наработать, чем от них избавиться. Думаю, к Дилону бы их всех. Там блоки вышибает на раз.
А еще… напиться можно, на стол взобраться, блюда растолкать ножкой своею и так от души вдарить. Свистнуть, как у меня Лелька умеет, я нет, не умею. Но такие мы с ней танцы на столе иногда по молодости жгли. А Ира нет, никогда… только смеялась, весело так ржала над нами и сияла своими карими глазами.
А сегодня я сидела на корточках с ее двумя дочками и смотрела в ее темные глаза на темном камне.
Ира была тоже тонкая и очень спортивная, мы вообще с ней были похожи. Я даже боюсь ходить к ее родителям. Девчонки разъехались, Лелька в Лондон, у Ленки внучка в Испании родилась, договорились, что после праздников к ним сходим все вместе.
Хорошо, что я стала писать.
На кладбище не плакалось, а сейчас размазываю слезы и стучу, стучу по буквам.
Она все меня спрашивала, когда пойдем на пластическую операцию, когда да когда.
– Да, находимся, – я ей говорила, – еще по пластическим операциям.
