Лариса Есина - ДюймВовочка
Но Вовка вернулся раньше обычного, словно чувствуя неладное. Звук хлопнувшей входной двери немного напугал Татьяну. Она непроизвольно вздрогнула.
– А, это ты… – облегченно выдохнула она, увидев сына, – А что так рано?
– Посетителей мало сегодня, погодка дает знать о себе. Вот меня и отпустили домой. – Объяснял Вовка, открывая и закрывая дверцы шкафов на кухне и холодильника, – А что у нас сегодня на ужин? – не найдя ничего съестного, поинтересовался он.
– Так я же ничего не готовила. Была уверена, ты на работе поешь… – в проеме двери нарисовалась мать в обновках. – Ну, как я тебе? – Татьяна покрутилась, демонстрируя покупки.
– Ма, тебе только голубое носить… да еще «жатку»… – хмыкнув, скептически заметил Вовка. – И так не худенькая…
– Много ты понимаешь! – ничего не могло убедить Татьяну в обратном.
– А деньги на все это откуда? – забеспокоился Вовка, – Муж дал? Прощения просит? Или сама скопила?
– Какая разница?! – мать уклонилась от прямого ответа.
Вовка направился в свою комнату – в прошлом утепленный и отремонтированный им балкон. Здесь все необычно сияло чистотой, царил идеальный порядок, и даже постель была заправлена… Он откинул одеяло, приподнял матрас – тайник с заначкой был пуст. Так вот откуда у матери деньги на обновки! Он аж побагровел от ярости.
– Где деньги?! – накинулся он на мать, сжимая кулаки, чтобы не пустить их в дело.
– А что такое? – словно не понимая, о чем речь, с показным спокойствием протянула Татьяна.
– Кто разрешал тебе брать то, что тебе не принадлежит?! – не унимался сын.
– Скажи, почему я в своем собственном доме должна спрашивать разрешение, что мне делать и как жить? – Татьяна при случае тоже умела за себя постоять. Виноватой себя она не считала.
– Потому что это не твои деньги! Это я их заработал, я копил на море, я хотел туда поехать… а ты… сама никогда не возила и сейчас не позволила…
– Вовка захлебывался криком от возмущения и обиды.
Татьяна внешне была самим воплощением спокойствия. Она дала сыну выкричаться, а потом тихо, но жестко разъяснила свою точку зрения:
– А это – МОЙ дом, к которому ты не имеешь никакого отношения. И пока я тут хозяйка, будет так, как я скажу. Уяснил? Заработал он… А где ты жил все это время? Забыл?
– Но ты не имела права брать чужое… – Вовка умерил свой пыл, но еще надеялся доказать свою точку зрения.
– Я взяла эти деньги в своей квартире, а не в чужой. Значит, они мои. И я имела и имею право распоряжаться ими так, как сочту нужным. Еще есть вопросы?
Стало очевидно, что у матери одна правда – выгода. Он не стал ей ничего доказывать. Просто развернулся и ушел. В ночь, в грозовой дождь и пугающую пустоту бушующей на улице стихии. Впрочем, в душе молодого человека клокотали не меньшие страсти. Было одно место в этом городе, куда он мог прийти в любое время суток и где ему всегда были рады – это кафе. Туда он и направился. Благо, что располагалось оно недалеко от дома.
За несколько минут он успел вымокнуть до нитки. На работе его не ждали и очень удивились его возвращению, да еще в таком виде. Вовка был сам не свой – было очевидно, нечто из ряда вон выходящее заставило его уйти из дома в такую погоду…
– Что случилось? – взволнованно поинтересовалась Анна Петровна, – С матерью что ли что случилось?
– Да что с ней станется? – зло ответил Вовка, что было удивительно. Мать он боготворил и никому никогда не позволял отзываться о ней неуважительно. А тут – сам…
Анна Петровна забеспокоилась не на шутку. Уж не выгнала ли матушка нежеланного сына из дома? С такой станется! На все пойдет, чтобы свою личную жизнь устроить.
– Мать что ли из дома выгнала? – спросила она, почти не сомневаясь в ответе.
– Я сам ушел… – уклончиво объяснил Вовка.
– А причина какая? – продолжала пытать взявшаяся его опекать повариха.
Что причина в матери, никто не сомневался. Все уже давно шепотом переговаривались, ожидая ее возвращения и предрекая, что добра от этого Вовке не будет. Так оно и вышло. Долго ждать не пришлось. Буквально на второй день сын пришелся не ко двору.
– Просто так сами не уходят! – настойчиво требовала объяснений Анна Петровна. Все, кто еще не успел уйти домой, ее поддержали.
Вовка не выдержал натиска и рассказал о событиях сегодняшнего вечера, мужественно сдерживая накатывающиеся на глаза слезы и проглатывая подступавший к горлу ком. Он не мог позволить себе перед всеми расплакаться, как мальчишка.
Возмущению коллег по работе и друзей не было предела. Они негодующе переглядывались, но остерегались вслух осуждать Татьяну. Все-таки вопрос деликатный: отношения матери с сыном…
– Ничего, сынок, ты не переживай так! – принялась успокаивать его Анна Петровна на правах старшей и по возрасту, и по должности. – Мама твоя, конечно, некрасиво поступила. Но ведь она мать все-таки…
– Какая она мать?! – разрыдался Вовка, в очередной раз ощутив свое одиночество. – Ей не дети, ей деньги нужны. И больше никто и ничто!
Коллеги потупили взоры, понимая, что юноша прав, но ему жить с ней, мириться с ее причудами. В конце концов, родителей не выбирают.
– Что верно, то верно, – удрученно согласилась с любимцем шеф-повар кафе, – Ты погуляй немного, остынь. Хочешь, я тебе чайку успокоительного заварю? А к нему у меня и вкусненькое найдется – твоя любимая пахлава. Тете Нине она сегодня особенно удалась!
Тетя Нина – грузинка, которая на дому готовила для их кафе различные восточные сладости: чак-чак, пахлаву, шербет… В магазине такое не купишь, и сюда горожане ходили специально, чтобы ими полакомиться. Но сегодня посетителей почти не было, и выпечка осталась. Вовке особенно нравилась пахлава – пирог с ореховой начинкой по-русски. Анна Петровна это знала, потому и предложила ему его любимое лакомство, надеясь, что хотя бы оно поднимет парню настроение. Но Вовка отказался от угощения:
– Спасибо, теть Аня, что-то не хочется…
– Ну и напрасно… – растерялась повариха. Чем помочь любимцу, она не знала.
– Ему сейчас не пахлава утешит, а нечто другое, Анна Петровна, – вынесла свой вердикт хозяйка кафе Жоржета.
Это была эффектная, рыхлая, белокожая, невысокого роста брюнетка лет тридцати. За спиной ее величали Жабой за оспинки на лице – следы подростковой угреватости, а также – недобрый нрав и распущенность в отношениях с противоположным полом. Поговаривали, что ее еще когда она была школьницей соблазнил любовник матери, от которого она лет в 16 родила сына. Потом в качестве отступных он подарил ей это кафе, которое стало источником существования, и довольно безбедного этой необразованной, но по-житейски мудрой особы. Жоржета как раз рассталась с одним из своих кавалеров, а к Вовке она уже давно присматривалась не только как к работнику.
– Скажете тоже, – Анна Петровна аж задохнулась от неожиданности, – Он же еще ребенок совсем…
– Какой же он ребенок? Сколько тебе – 18 есть? – обратилась она к виновнику спора.
– Скоро 19 исполнится, – соврал Вовка, которому хотелось сейчас казаться взрослее, чем он был.
– О, я в 16 уже мамой стала. Какой же он маленький? Вполне сформировавшийся мужчинка, – рассмеялась Жоржета. Но никому, кроме нее, весело не было. Все понимали, к чему клонит развязная бабенка, даже Вовка, который сильно смутился и покраснел.
– Да ты не переживай! – все еще хохоча, успокоила его хозяйка заведения, где он работал, – Я тебя многому могу научить – в жизни пригодится…
Повара многозначительно переглянулись – мол, совсем совесть потеряла. Но та, не обращая на них никакого внимания, продолжала, глядя на Вовку:
– Я минут через десять домой собираюсь. Могу и тебя с собой взять. Не упусти свой шанс. Я жду тебя у машины. А Вас, Светлана Борисовна, я жду у себя в кабинете с выручкой. А Вы, Анна Петровна, соберите нам что-нибудь вкусненького… Да, не забудьте вино из бара. Лучше грузинское сладкое, – распорядилась Жоржета и направилась к своему кабинету, путь к которому лежал через зал со столиками.
Подчиненные принялись выполнять поручения начальницы, недоуменно переглядываясь, но не выражали своего негодования вслух. Вовка на какое-то время остался один. К нему подсел музыкант Иннокентий, в прошлом фаворит хозяйки заведения, оставленный ею ради молоденького танцора, который ее сам вскоре бросил.
– Везет же тебе, красавчик! Я вижу, ты из молодых, да ранних… – подбадривал он вконец растерянного юношу.
Вовка отмалчивался – события этого вечера вновь принимали совершенно неожиданный оборот.
– Да что тут думать – бери, пока дают! В конце концов, ты ничего не теряешь. Даже, напротив, приобретаешь ценный жизненный опыт. – Убеждал его Иннокентий.
– Ты правда так думаешь? – засомневался Вовка.
– Конечно… – кивнул музыкант. – Из разнорабочих выберешься. Сделает тебя или старшим официантом, или охранником. От тебя зависит – что тебе больше нравится.
