Андрей Мигулин - На изломе
От всего увиденного к горлу Свиблова подкатил ком тошноты, он тоже быстренько покинул это жуткое место. Отдышавшись, лейтенант жадно закурил, гася остатки рвотных проявлений. Несколько раз сильно затянулся, затем спросил, глядя на Минина, который продолжал счищать с рук остатки крови.
– Зачем так-то, а? Не по-людски это. Не по-нашему.
– Зачем?! – и Андрей внимательно посмотрел на лейтенанта. – А затем, что нельзя по женщинам из миномёта стрелять. И чтобы руки не дрожали.
И он вытянул вперёд обе руки.
– Видишь, не дрожат. Значит, порядок.
Затем жестко добавил:
– Хватит разговоры разговаривать, лейтенант. Надо дело делать. Скоро колонна пойдёт.
Андрей встал и уже примирительным тоном произнес.
– Извини, но ты не видел, что они с нашими пленными делаю т.
И пошёл к тому месту, где находилась основная группа. Свиблов недобро, с осуждением смотрел ему вслед.
Потом через некоторое время он узнает о том, какую роль в жизни Минина играла Дарья. Поймёт, что старший лейтенант в лице вот этих, первых попавшихся ему душманов просто отомстил всем, в том числе и тем, что погубили Дарью. Этим жестоким, почти вандальным актом он как бы провёл старинный языческий обряд, поминая погибшего пролитой кровью врагов. А потом он, Свиблов, при встрече с ним, уже в мирной обстановке пожмёт ему руку и извинится за своё недопонимание момента.
Это была последняя командировка для Андрей в эту азиатскую республику. Могучую страну под названием СССР начало лихорадить ещё больше. Отделялись одна за другой республики, становясь независимыми государствами, повсеместно на территории уже теперь бывшего Союза вспыхивали междоусобные межнациональные конфликты, которые сотрясали и разрушали привычный уклад жизни. Появившиеся новые правители делили между собой территории и богатства, расцветал буйным цветом криминал, пытаясь урвать от большого пирога и свою толику. И все эти необъяснимые, многим непонятные перемены ввергали всё и вся в водоворот хаоса, безверия, безвластия. Подхватило этим водоворотом и гвардии старшего лейтенанта Минина. Немало он помотался с автоматом, приходя на помощь то одним, то другим, теперь уже бывшим союзникам в некогда братских республиках, играя, под руководством своих правителей, роль дряхлеющего старшего брата. Видел, как разрушается некогда могучая армия, распадаясь на отдельные куски, как становились противниками вчерашние однокурсники, сослуживцы, однополчане.
Наконец судьба забросила его в воинский гарнизон Приволжского военного округа, где он оказался один, без семьи и жилья. Но он никогда не роптал на судьбу, потому что когда-то сам избрал трудную роль военного и клялся «стойко переносить тяжести и лишения военной службы».
Жизнь в стране возвращалась в нормальную колею. Прожитое и пережитое затиралось временем, лакировалось новыми событиями. Вот только порой, беспокойными ночами, стал иногда сниться ему один и тот же сон.
Утро. Туман. Он стоит посреди огромного поля, усыпанного маками. И вдруг из тумана появляется Дарья, такая же, как в первый и единственный день встречи, в белом халате, медицинской шапочке, в её руках блестит металлическая заколка в форме бабочки. Она проходит мимо него, оборачивается и говорит:
– Ну что же вы такой неловкий?! Вы меня так никогда не догоните, товарищ гвардии старший лейтенант!
Идёт дальше, дальше, пропадая в тумане. Андрей, внутри которого перемежается восторг, любовь, радость, ужас, пытается догнать её, но не может, блуждая в тумане. Наконец, поняв бесполезность своих поисков, останавливается, начинает её громко звать по имени, но его крики тонут в вязкой плотности тумана, и от навалившегося на него отчаяния он в ужасе просыпается, чувствуя, как першит натуженное криком горло.
Проснувшись, он не всегда сразу понимает, где он и с кем он. Но придя в себя, переживая в очередной раз боль потери, встанет с постели, выйдет на кухню, закурит, постепенно возвращаясь в реальность…
Иногда жизнь сводит людей, чтобы развести их…
Вот ты встречаешь такого человека, порою даже на короткое мгновение, на миг, но за это время он успевает перечеркнуть твою предыдущую жизнь. Вы понимаете, что одинаковы, что это тот самый единственный человек, с которым вы пойдёте по жизни рука об руку до конца дней своих. Но понимаете и то, что вы в чём-то разные и что этому вы тоже сможете научить и научиться друг у друга. А потом судьба разлучает вас, неожиданно и нелепо.
Теперь между вами лежат города, разные люди, судьбы, а возможно, и смерть… У каждого из вас появляется своя жизнь… Но вечером, за чашкой чая, за тренировками или гуляя по парку, время внезапно на миг остановится. Вспомнится всё. Улыбка, сияющие глаза, руки, запах волос, разговоры, обещания, совместные планы. Вы вдруг остро поймёте, что этот человек никогда не уйдёт из вашего сердца. Можно быть в разных городах, странах, по разные стороны человеческого бытия, но вы будете помнить об этом человеке. И вот когда вы снова встретитесь, наяву это произойдёт или во сне, ваше сердце сожмётся от счастья и из глаз потекут слёзы, пробуждая в вашей душе те далекие и прекрасные чувства, которые вы испытали при встречи с ним.
Смерть Железного солдата
У каждого человека есть Дом. Но не тот, в котором он живёт на данный момент, а который из детства. Тот милый, родной дом, в котором проходит всё: детство, отрочество, юность. Где делаются первые шаги, познаётся мир. Где знакомо всё до мельчайших деталей, где обследованы все углы, уголочки и закоулочки и где есть обязательное тайное место, куда никогда не добирались родители, или, по крайней мере, нам так кажется. Этот дом нам снится ночами, когда мы с ним в разлуке. Это первое, о чём вспоминается в минуты грусти и ностальгии. Во сне и наяву мы летим, бежим, спешим, едем к нему, как к какому-то сакральному символу, тайному месту, в мир спокойствия и защищённости. И будучи уже взрослыми, мы с радостью и трепетом приходим в этом дом, если там живут ещё наши родители, или проходим мимо, с замиранием сердца ревниво глядя на новых обитателей. Затем успокаиваемся от той мысли, что он есть, живёт и что всегда можно прийти к нему на свидание. А когда подрастают наши дети, мы выбираем специально момент, чтобы прийти к дому вместе и со священным трепетом в голосе произнести: «Вот, сынок (дочка), в этом доме родился(ась) твой(я) папа (мама)!» Потом немного обидимся на детей за то, что дом не произвёл на них такого благоговейного впечатления, как на вас, но всё же простим, понимая, что у ваших детей свой дом, который впоследствии станет таким же жизненным островком стабильности и понимания. И когда над нашей головой зашумят вьюги жизненных невзгод, появится ощущение крушения привычного мира, мы обязательно придём к своему Дому на свидание, получая от этой встречи чувство покоя и неизменности бытия. Потому что этот дом является тем кладезем мудрости и понимания, из которого по незримым духовным каналам черпаются жизненные силы. И очень хорошо, если такой дом есть!!!
В рассказе о железной дороге не получится написать как о просёлочной: «Дорога серой лентой петляла по пригоркам и горушкам, пропадая иногда из виду в низинах, долинах, ныряя во встречные овраги. То она ворвётся в шумный своей листвой перелесок, то выскочит в чистое поле, поражающее своей бесконечностью, то мягко зашуршит под колесами автомобиля неожиданным асфальтом, то дробно застучит колдобинами и рытвинами. Просёлочная дорога прекрасна своей непредсказуемостью».
Нет, у железной дороги есть только направления, прямые, точные и неизменные, как воинский приказ. И только длинные, плавные, дугообразные повороты колеи как приятное исключение в этом полувоенном однообразии.
Пожилая электричка, с характерным только для неё гулом, бодро неслась по железной колее. За её окнами мелькали бескрайние поля, леса, заросшие и неухоженные рощи, станции и полустанки, на которых она не останавливалась. Иногда попадали в поле зрения и воинские памятники, которые напоминали о том, что когда-то здесь шли жестокие бои, что люди стояли насмерть, не пуская врага к любимому городу. Или вдруг неожиданно вынырнет из леса одинокий домик у железной дороги, а вокруг, сколько хватает глаз, ни единой души. Но он стоит: на окнах занавески, из трубы вырывается бодренький дымок, огород ухожен, дрова в поленнице. Значит, кто-то живёт, не пустует место. Чудно.
Вагоны электрички были полупусты, несмотря даже на то, что на это направление количество поездов сократили почти на треть. Но всё равно пассажиров стало меньше более чем наполовину. Люди стали реже ездить в Северную столицу, повысились цены на билеты, стал не всегда удобным график движения, да и вагоны в ночное время на конечных станциях оккупировали бомжи. И теперь поутру, входя вовнутрь, можно было почувствовать стойкий «аромат» немытых человеческих тел, перемешанный с запахом нечистот. А в автобусах цены были более демократичные, пахло лучше, и ехали они быстрее и чаще. Всё это в совокупности и привело к оттоку пассажиров.
