Елена Кочергина - Жизнь в стёклах (сборник)
– Мы же только вчера делали генеральную уборку! – запричитали сёстры.
– Чудес искали? Языки распускали? Думаете, покаялись, и дело с концом? А отрабатывать кто будет? И не надо на Феодору всё валить! Испытание какое – быть игуменией. Думаете, вы на её месте лучше бы справлялись?
* * *– Случилось это в тот день, когда я отрёкся от мира, – начал старец. Они сидели в беседке. Солнце только что село.
– Когда вы дали монашеские обеты? – спросила матушка Феодора.
– Нет, много позже. При постриге мы получаем лишь семя постнического жития. Маленькое зёрнышко. А когда оно прорастёт и укрепится в душе… Если прорастёт… Тогда однажды оно может принести плод. Я тогда жил в монастыре святого мученика Або, в Грузии. Была вторая половина дня, я работал на свежем воздухе, творил Иисусову молитву. И тут на меня напал греховный помысл. Я хотел, как обычно, его отсечь, потому что знал, что бороться бесполезно, и я обязательно паду. Но мне пришла в голову мысль, что если я сейчас его не поборю, то так всю жизнь и буду бегать, как заяц от волка. «Именем Господним побеждай!» – раздался голос у меня в ушах. И я его впустил. С помыслом вошёл в душу бес. Он терзал и рвал меня на части, и я понял, что вот сейчас умру. Из носа пошла кровь, по склону начали катиться большие и маленькие камни. Мне показалось, что я сломал руку. И когда я окончательно смирился смерти и сказал: «Суди меня, Господи, по правде Твоей!», бес в отчаянии схватил меня и поволок в горы. Он понял, что проиграл, и решил попроказничать напоследок. Вскоре я перестал вообще что-либо видеть и только повторял без конца: «Господи, помилуй!» Вдруг я почувствовал, что снова стою на твёрдой земле. Я был жив! Я был цел и невредим! Я был самим собой! Я понял, что в этот раз победил. Тогда я засмеялся и запрыгал, как ребёнок. Я и стал ребёнком. Какая-то огромная тяжесть упала с меня. Было такое чувство, что до этого я никогда не радовался и вообще не жил. Мне казалось, я вот-вот взлечу в воздух. Как будто до этого я всю жизнь таскал пятидесятикилограммовый мешок за плечами. Христос любит меня! Ни одна овца не погибнет, если знает глас пастуха! Потом я осмотрелся, пытаясь сообразить, где я. Местность была незнакомая. Должно быть, бес утащил меня далеко от монастыря. Я сориентировался по сторонам света и решил, что мне надо идти на восток. Вскорости я вышел на горную тропу, а немного погодя встретил нескольких незнакомых монахов. Они шли мне навстречу. Посмотрев на мою рваную рясу и испачканное лицо, они улыбнулись и спросили, в какой монастырь я иду. Я ответил. Монахи сделались испуганными и сказали, что такого монастыря нет ни в Грузии, ни где-либо в мире. «Пойдём с нами! – сказали они. – У нас есть свободная келья и много, много еды».
Отец Симон замолчал и ласковым взором обвёл монашек, как будто ожидая вопроса.
– Но вы ведь не пошли с ними? – спросила Анна.
– Нет, Анюта, не пошёл. Они не были настоящими. Я понял это сразу, как только они ко мне подошли. В их голосах, взглядах и жестах, а особенно в том, как они звали меня с собой, было что-то, что их выдавало. И я убежал. Они звали меня, умоляли вернуться. Кричали вдогонку, что я пропаду в горах, и что они могут мне помочь. Но я не поддавался и убегал всё дальше и дальше.
– Как так, не были настоящими? – спросила Игнатия, бледнея от испуга. – Это были люди?
– А вот так. Это были люди, но они не были настоящими. Можешь считать, что они были призраками. Они хотели, чтобы я вернулся обратно в мир… Пройдя ещё немного, я почувствовал некоторую уверенность в себе. Вернулась Иисусова молитва. Я знал, что иду в правильном направлении. А потом увидел ещё двоих – старца и послушника. Они тоже шли навстречу и были из монастыря равноапостольной Нины. Они поздоровались по-грузински и пошли дальше, не обратив на меня никакого внимания. Я замедлил шаг и тайком оглянулся. Вроде бы они были настоящими. Тогда я догнал их и сказал, что заблудился в горах и не знаю, как найти дорогу в монастырь святого мученика Або. «Он в противоположной стороне, – сказал пожилой монах. – Мы сами туда идём. Если хочешь, пойдём вместе». Я заколебался. Они повернулись и молча пошли по тропе. Я решил, что эти – настоящие монахи, и пошёл за ними. Немного спустя мы остановились на привал, послушник достал из заплечного мешка пакеты с продуктами и предложил мне немного поесть. И тут я понял всё. В том, как он это сделал, было что-то очень странное. Я вскочил и побежал назад по тропе. Они звали меня назад, говорили, что я умру в горах, если не пойду с ними. Их мольбы навязчиво преследовали меня, но я бежал со всех ног, не оборачиваясь. И я пошёл дальше. Я знал, что иду в правильном направлении, и призраки просто стараются сбить меня с пути. Потом я встретил ещё восьмерых горцев. Они молча стояли вдоль дороги, смотрели на меня, и глаза их были наполнены мольбой. Некоторые показывали мне продукты. Но я не остановился, даже не взглянул на них. Меня окружали одни призрачные существа, и они жаждали до меня добраться. Я стал спускаться в долину. До меня дошло, что пока я буду сохранять это новое ви́дение мира, ангел-хранитель не оставит меня, и призраки ничего не смогут со мной сделать. И я умолил Христа не возвращать меня в мир, от которого я в тот день отрёкся…
Сёстры сидели молча, завороженные рассказом старца. У некоторых в глазах стояли слёзы. Наконец Игнатия нарушила молчание.
– Это был первый раз? – спросила она тихо.
– Да что ты! Чем ты слушала? Это ж меня бес утащил! Ты думаешь, с тех пор меня так бесы и таскают? Когда стемнело, я понял, что мне никогда не вернуться в свой монастырь. Он тоже стал призрачным. На Земле не осталось ничего настоящего. И я решил вернуться в Ленинград. Мне так хотелось очутиться в северной столице, где прошла моя юность! Я прислонился к валуну и стал молиться. Так, в молитве, и заснул. А потом чувствую – пихает меня кто-то носком сапога. Открываю глаза и вижу – я на Невском проспекте, а передо мной стоит суровый ленинградский милиционер. Как я ему обрадовался! Обнял его, расцеловал и пошёл в ближайший действующий храм Господа благодарить. Вот это и был первый раз.
– И вы никогда не вернулись в свой монастырь? – спросила Феодора. – А как же братия, игумен?
– Я думаю, Господь всё уладил. Умеет Он это. Я оставил в Грузии кое-какое имущество, братию, все свои надежды и мечты. И только призрачные путники встречаются мне на пути в Царство Отца с той поры. Я люблю Землю гораздо сильнее, чем раньше, но она для меня призрачна теперь. Сияние Небесного Отечества затмило собой сияние Земли.
– Но ведь вы нас любите так, как никто не любил, даже родители по плоти! – чуть не плача, сказала Анна. – Мы все знаем это! Неужели, и мы для вас – призраки?
– Именно потому я вас и люблю, что вы для меня призрачны! Если б я был привязан к вам по-земному, что бы дало мне силу любить? Приходится выбирать – либо Небо, либо Земля. Либо Небесное Царство для тебя – фантом, либо Земля – ненастоящая.
– И ничего на Земле больше нет настоящего для вас? – спросила Феодора.
– Как это нет? А Господь Иисус Христос разве не на Земле? А кто сказал: «аз с вами до скончания века»? А Серафим Саровский, Иоанн Кронштадтский, Силуан Афонский, Николай Сербский? Они не только на Небе, но и на Земле. Быть настоящим монахом означает находить и сохранять гармонию, равновесие между всем ужасом человеческого бытия и сказочным чудом того, что мы зовём «быть человеком». Кстати, это не мои слова. Я их только слегка перефразировал…
– Это Павел Флоренский? – вскинулась начитанная матушка игумения. – Николай Бердяев? Владимир Соловьёв? Неужели кто-то из святых отцов?
– Не скажу, и всё! – осерчал отец Симон. – Если я вам скажу, отец Сергий меня убьёт!
Сёстры знали, что когда старец поминал отца Сергия, второго духовника обители, дальше допытываться было бесполезно.
* * *После вечернего правила из тайников появилось восемь-девять блокнотов, и сёстры застрочили по памяти. Записывать по ходу дискуссии было запрещено строго-настрого.
Отец Симон при свете фонаря копался в двигателе автомобиля: что-то тот плохо стал заводиться.
Отец Дамиан у себя в келье размышлял над очередным таинственным исчезновением старца, а отец настоятель улыбался, глядя в звёздное небо.
Все они были более-менее настоящими.
Призраки не жалуют сельскую местность, они любят города. Целые толпы призраков заполонили казино, рестораны, ночные клубы в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Волгограде. Легионы призраков маршировали из офиса в офис по Нью-Йорку, Лос-Анджелесу, Далласу и Сан-Франциско. Армии призраков пили пиво, грызли чипсы и восторженно вскрикивали, уставившись в экраны телевизоров в Лондоне, Париже, Милане и Мадриде. Но в дверь каждого из призраков кто-то тихонько стучал.
Самое Настоящее Существо на свете открывало свои объятья каждому из них, чтобы наполнить призрачную плоть настоящей жизнью.
