Лана Невская - История одной любви
Твой Борис
19. Одна жизнь на двоих
25 января 1949 года
– Счастье неуловимо. Никогда не знаешь,
есть оно или нет. Проверить, счастлив ли ты,
можно только на окружающих! –
Здравствуй, Инночка!
Уже третий день прошел, как я проводил тебя и больше не слышу тебя и не читаю твоих писем. Как твои дела, самочувствие, мысли? Каково твое мнение о нашей последней встрече и моем письме, которое я писал тебе в дорогу?
Мне хочется верить, что мы одинаково думаем о ней, и одинаково разъехались с мыслями, что мы еще больше, чем раньше, сейчас нужны друг другу.
Не знаю, может быть, это плохо, но я не умею сближаться ради минутного увлечения. Наши отношения для меня – событие, решающее жизнь. Взять твою жизнь и отдать взамен свою. Из двух маленьких жизней сделать одну большую – вот единственная возможность, которая может разрешить наши сегодняшние отношения друг с другом.
Вместе с тем мне хочется сказать тебе, что я знаю, что ты заслуживаешь большого и настоящего счастья. Ответь мне, уверена ли ты в том, что сумеешь найти его во мне? Человек вдвойне бывает счастливее, если он знает, что своей жизнью делает счастливым другого, если всегда чувствует, что он нужен не только себе, но и другим.
Именно поэтому я и спрашиваю тебя об этом. Я здоров, благополучен и, может быть, не пойму точно, – счастлив.
До свидания, моя хорошая кукла. Привет твоим родителям.
С искренним уважением.
Твой Борис.
* * *26 января 1949 года
– Любовь свою в каждое слово
Сегодня вложил я любя,
Очень хочется снова
Крепко обнять тебя!
Хочется сжать твои плечи,
Имя твое повторить,
Молча мечтать о встрече,
Вместе повсюду быть! –
/ Б. Орехов/Инночка! Здравствуй, родная!
Мне очень обидно, что ты болеешь, и поэтому моим самым большим желанием будет истинно товарищеское сочувствие тебе и желание видеть тебя как можно скорее совсем здоровой…
Мне всегда портит настроение мысль, что ты сидишь там одна со своим больным горлом и скучаешь… Сейчас немки убирались в комнате и нашли твою заколку с головы. Спрашивают меня, чья, мол, эта заколка, и смеются. Ну, чья же? Твоя, конечно! Можешь не беспокоиться, она не потеряется, я ее заколол в волосы своей маленькой кукле. А она у меня более спокойная и послушная, чем большая. Не смейся, ведь я же прав?
Послезавтра уже кончается первый месяц этого года, а вместе с ним и второй месяц зимы. Впереди весна, лето. Хочется думать, что они облегчат наши встречи, а вместе с этим – и мучения для обоих.
…Каждый новый наступающий день обычно с радостью встречаешь не только потому, что он принесет что-то новое, но прежде всего потому, что он приближает нашу новую встречу…
…Сейчас иду на «квадрат» и постараюсь дозвониться к тебе. Хочется, чтобы ты была уже совсем здорова. Но если еще нет, то я всей душой желаю тебе этого.
До свидания. Крепко обнимаю тебя. С искренним уважением.
Твой Борис.
* * *29 января 1949 года
Если писем не будет отсюда,
не печалься, надежду храня.
Я тебя никогда не забуду,
Только ты не забудь про меня! –
Боренька, здравствуй!
Ты сейчас уже, наверное, танцуешь, а я пишу тебе это письмо. Вот ты обижаешься, что я вчера не написала тебе. Ну, о чем я напишу? О том, что сижу и скучаю? Ты это знаешь.
Вчера перечитывала твои письма, начиная с 25 июня 1948 года и кончая 20 января 1949 года. На это ушло у меня несколько часов, но за то какое удовольствие я получила! Передо мной проносились картины прошлого и строились планы на будущее. Долго ждала твоих звонков, хотела сначала поговорить, потом уж написать. Но, ты так и не позвонил. И я, огорченная, легла спать. Писать не захотела.
Мне показалось, что если тебе не интересно разговаривать с больной, то тебе так же не интересно получать мои письма…
Что тебя вовсе не интересует мое самочувствие, так как ты не позвонил и не справлялся о нем. Знаю, что все это преувеличено, но человеку с повышенной температурой это простительно!
Твоих писем еще нет, жду завтра, в воскресенье. Надеюсь, оно будет счастливее, чем суббота. Хотя для меня эти дни все одинаковы. Сегодня сидела, вышивала, слушала радио. Читать не могу, болит голова, и ничего не понимаю.
Я сегодня дозвонилась до «квадрата», но мне сказали, что ты ушел куда-то с товарищем. Я поняла, что ты с Костей ушел на танцы. Стало немножко обидно, скучно, досадно, хотя сознаю, что не имею права обижаться, да и не на что.
Сейчас дома сижу одна. Родители ушли на концерт, еле уговорила их уйти, чтобы написать тебе в спокойной обстановке. Но голова разболелась еще больше, режет глаза.
Сейчас отдохну немного, полежу и буду ждать твоего звонка.
До свидания, желаю тебе всего самого хорошего и светлого.
С искренним уважением и сердечным приветом –
Инна
20. Наконец прозвучало «Люблю!»
8 февраля 1949 года
Инночка! Здравствуй, родная!
У меня сегодня так много впечатлений и мыслей о тебе, что не знаю, с чего начать.
Прежде всего хочу от души поблагодарить за исключительно теплый и внимательный прием твоих маму и папу, а тебя – за то беспокойство, которое ты взяла на себя с моим приездом. Не отрицай, что, может быть, причиной того, что ты и сейчас еще лежишь в постели, был именно я и твоя поездка на вокзал.
Я от души доволен и счастлив тем, что своим живым участием я хоть несколько развеял скуку и, может быть, этим облегчил твою болезнь.
Я верю, что твои упреки, которые ты только сейчас высказала мне по телефону, конечно, шутка, и ты прекрасно знаешь, что я с любовью провел у твоей постели эти два дня, что я пробыл у тебя. Они мне в тысячу раз дороже, чем все вечера, которые я провожу без тебя, и тыне говори, что не знаешь этого.
Ты не имеешь права, да-да, не имеешь права думать, что ты хоть чем-нибудь испортила мое настроение. Ну, вот, я приехал домой. Еще все мысли с тобой, и ни за что не хочется браться. Ко всему этому получил сегодня сразу все твои письма, в которых нашел много-много хорошего и остался очень доволен.
Прости за такую исповедь, но это – крик моего сердца, который никому не заглушить, кроме тебя, и ты теперь об этом знаешь. Ты видела, что я как ребенок боялся произнести это «страшное» слово, которое ты прочла в моем стихотворении. Не думай, что от меня его хоть когда-нибудь слышала другая девушка, и что я его произносил еще кому-либо, кроме тебя.
Ты можешь чувствовать себя вдвойне счастливой, зная, что ты слышишь это от меня, и что это достойно твоей безвинности.
– И сердцем и мыслью теперь уже можно
Сказать тебе смело – люблю!
Храни это чувство тепло, осторожно,
И знай: я его не сгублю!
С ним легче бывает мне в трудностях жизни,
С ним проще в суровой борьбе,
С ним вместе мечтаешь о нашей отчизне,
С ним радостней едешь к тебе!
С ним вместе светлее бывает в ненастье,
С ним проще дорогу найти.
С ним легче идти нам к совместному счастью,
С ним радостней в этом пути.
Оно открывает великие дали
И сил прибавляет всегда.
Оно приближает, о чем мы мечтали,
Оно сокращает года.
И жизнь вместе с ним содержательней много,
И мысли гораздо ясней,
Короче становится эта дорога,
Где только что ездил я к ней.
А в общем – здесь сказано все основное,
Что я оставлял на «поздней».
Что было повсюду лишь только со мною,
И что теперь так же и с ней.
Твой Борис
8.02.49 г., 23.00
* * *12 февраля 1949 года
– Мне грустно и легко, печаль моя светла,
Печаль моя полна любовью,
Тобой, одним тобой… Унынья моего
Никто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит – оттого,
Что не любить оно не может! –
Боренька, родной, здравствуй!
Сегодня ночью, в 2 часа, вернулся папа. Я у него сразу же взяла твои письма, и как только все в доме утихло, принялась их читать, несмотря на то, что было уже 3 часа ночи.
Ты опять скажешь: – Какая невоздержанность, не могла подождать до утра!
Да, не могла! Разве можно ждать хоть минуту, когда письма находятся в руках и жгут их, а я должна чего-то ждать…
…Твое стихотворение мне очень понравилось. Когда ты читал мне его с черновика, то я ничего не поняла тогда, потому что я люблю каждое слово продумать, а ты тогда так быстро прочел, а конец вообще проглотил, а потом взял и спрятал совсем.
Много радости доставил ты мне сегодня своими письмами и стихами.
По этому случаю я даже лучше чувствую себя. Сегодня приходила врач, обещала в понедельник выписать на работу…
…Боренька! Я до сих пор переживаю, что твой приезд оказался таким неудачным. Ведь я думала, что все будет совсем иначе, что я встречу тебя совсем здоровой. А тебе пришлось сидеть около меня и смотреть на меня в таком ужасном, больном виде, да еще с такой температурой. На какого черта я тогда была похожа! Я сама себя испугалась, когда увидела себя в зеркале! А ты сидел и смотрел на это «ангиновое» чучело, да еще и… Ладно уж, не буду.
