Райдо Витич - Скиф
– Он поэт. Очень тонкочувствующий человек. Умен, силен. Хозяйственный, дальновидный.
– Кладезь достоинств, – вяло хлопнула в ладони Зоя. – Бис. Где ж ты сокровище такое нашла?
– По переписке.
– Это как?
– Подружка школьная с одним из армии переписывалась и мне предложила. Я взялась. Интересно было и потом, жалко их. Далеко от дома, одни, служба. Тяжело.
– Короче, решила поддержать и освоила эпистолярный жанр.
– Да.
– Ты точно Татьяна Ларина. Про скайп, чаты – слышала?
– Нет, это он Онеги, ― отмахнулась от последней ремарки – письма романтичнее: но Зое все едино не понять. ― Знаешь, какие поэмы писал? Невозможно не влюбиться.
– Какие? Умираю от любопытства. Не думала, что в наше время такое еще есть. Чат, мыло, виртуальные знакомства – понятно, но переписка нормальными письмами – нонсенс.
– Реальность. Что удивительного?
Зоя подбородок ладонью подперла, изучая Варю как нечто небывалое, впервые ею встреченное.
– То и удивительно, лапа моя, что не каждая до такой степени себя недооценивать будет. Ты кем себя считаешь? Крысавицей? Письма писала, замуж выйти готова. А ничего, что инвалид оказался? Ничего, что ты со своей внешностью Дим таких штабелями укладывать можешь, ничуть не печалясь и ерундой не заморачиваясь.
– Я люблю его, – твердо сказала Варя. И Зоя туда же! А она-то подумала, наконец-то хоть один нормальный понимающий человек встретился.
– Не сердись. Любишь – на здоровье. Вопрос, как его здоровье выправлять будешь?
– Не знаю, совсем не знаю, Зоя. В больницу идти уже боюсь. К Диме не пускают, а говорят такое, что после, ни дышать, ни есть, ни спать не могу. Сегодня заявили „готовьтесь“. А как так? Как же к этому можно готовыми быть? И что делать? Ума не приложу. Но ведь есть выход, не может его не быть, не бывает так!
Официантка расставила заказанное на стол, прерывая Варю и давая ей возможность немного успокоится, иначе скатилась бы опять к слезам.
Зоя сахар в чашку сыпнула, помешала и спросила, между прочим:
– Уверена, что продать нечего?
– Разве что серьги с китайского рынка.
– А красоту? Она ведь тоже товар, – хитро глянула на нее девушка. ― С твоими данными и по деньгам плакать?
– Это… на панель что ли? – удивилась и возмутилась Варя.
– Зачем? – изумилась Зоя, рассмеялась звонко, до слез. – Слово-то какое выискала „панель“! Бог мой, Косицина, отсталость ты моя дремучая! Да не ты за мужчинами, а мужчины за тобой бегать должны, обеспечивать. Ты на себя-то глянь – хороша. В порядок только приведи и косяками желающие пойдут, серенадами замучают, подарками закидают. Вопрос, нужен ли тебе тогда Дима твой будет?
– Глупости не говори, – попыталась придать себе оскорбленный вид девушка. А у самой даже уши алели – ну, Зойка, ну, выдала! Как язык повернулся? Что в голове у нее? – Я замуж собираюсь, остальное мне без надобности. Может иначе кому и нормально, а мне нет.
Федорова прищурила глаз, в котором зажегся нешуточный интерес:
– Ты, лапа моя, не девственница ли еще?
– Не твое дело, – огрызнулась, покраснев еще гуще. Взгляд сам в стол уперся – стыдоба такие вещи с кем-то обсуждать.
– О – о! В точку?! – Зоя даже поддалась к ней. – Ну, мать… – подумала и ладонью хлопнула. – Идея! Говоришь продать нечего? А я берусь продать тебя. Одну ночь с тобой за пятьсот тысяч. Одна ночь и ты с деньгами, Дима твой с почками, а я… Десять процентов.
– Сдурела!..
– Хорошая цена. Меньше никто не возьмет, а больше…
– Я о предложении!
– А что предложение? Спорю, лучше не слышала. Ты подумай, какая разница твоему Диме девушкой ты ему достанешься или женщиной? А тебе как лучше: девочкой жениха хоронить или женщиной с ним свадьбу сыграть?
Варя руки к горящим щекам приложила, желая их остудить: ну, Зоя, ну!..
– Думай, – подкурила сигаретку. – Одна ночь и все проблемы решены.
– Кто даст такие деньги?
– Это моя забота. Твоя решить: хочешь, чтобы любимый жил или нет. Хочешь, значит, не кочевряжишься. Насиловать тебя никто не собирается и не рота, а один тебя покрутит. Ночь потерпишь, ничего, может еще понравится. А утром я тебе выдаю четыреста пятьдесят и летишь ты как машина скорой помощи на спасение своего поэта – романтика.
Заманчиво, но решиться на такое?
Варя ни жива, ни мертва сидела.
– Дело предлагаю, а твое уже „да“ сказать или „нет“. Нет, ну и греби, как знаешь. Я что могла, сделала, извини. А „да“ – тогда я кручусь. За полтинник стоит. Подберу тебя мужчину ласкового, в обиде не будешь. Раз и все. Может и не справится еще. Тогда Дима твой порадуется. Ты пойми, мне, в общем, все равно: не хочешь, как хочешь. Я по человечески тебе помочь хочу и здраво мыслю. Иначе быстро ты такую сумму не найдешь. Загнется твой милый. А этот способ верный. Девочка ты видная, приодеть не проблема, мой гардероб перетрясем. Товар – твоя фигура и лицо – это одно. Но есть у тебя другое, что очень многим в новинку. Нравы-то нынче – сама в курсе. Девочек не видели, о них как о древних рыцарях только слышали. Желающих будет море, только свистни. Отвалят пятисотку вмиг, гарантирую.
– Где же такие идиоты встречаются? – сипло от растерянности и смущения спросила Варя.
– С идиотами вы встречаетесь, а я в других сферах кручусь. У меня женихи денежные, с головой дружат, на ногах крепко стоят, заморочек вроде фигни всякой не имеют.
– Старики.
– А что с ровесников взять? Проблемы разве только. Так их и без них найти можно, если ума нет. Я ведь, как и ты, из той еще семейки. Маман с папан две копейки получают, а еще сестрица на шее с внучком сидит. На кого надеяться? На себя, лапа моя. А тут ум нужен, опыт. Тебе много помогли, подсказали? Попинали, наверное, словесно и отгребай как хочешь и куда знаешь. Легче стало? Я по той же тропке шла и не жалею. Сейчас ни от кого не завишу, денег хватает, жизнь радует. Диплом скоро будет – устроюсь в фирму к одному знакомому, буду получать законные, да такие, что вам не снились. Плохо скажешь? Проститутка? Не – а – гетера. Я себе цену знаю и не продаюсь. Сама партнера выбираю. Я люблю, а за что – мое дело. Главное, что любовник думает, что люблю его, остальное частности. Между прочим, это целое искусство мужчин за причинное место держать и всегда были те женщины, которые это умели. Их богинями считали, а не проститутками.
– Зоя, но… не могу я. Как мне Диме потом в глаза смотреть?
– Тогда не смотри. В гроб ляжет – в лоб поцелуешь. Да не смотри ты так! Сама язвить заставляешь глупостями своими. „Как смотреть“! Как герой на спасенных – открыто! Ты ему жизнь спасаешь и цена здесь значения не имеет. Ты собой жертвуешь! Любит – поймет, а нет… Зачем ему вообще о том знать? – плечами пожала, сигарету затушила. – Короче, решай. Время, как я понимаю, против вас играет. Сейчас не решишь, завтра для твоего поздно может быть. Мне тоже нужно пару – тройку суток, чтобы клич кинуть и кандидатов отсеять.
– Это как?
– Просто! Аукцион. Слышала? Лот номер один – девственница. Начальная цена четыреста тысяч. Кто больше? – хохотнула, коктейль через соломинку потягивать начала.
Варя поежилась. Кофе хлебнуть хотела – руки дрожат. Брякнула чашку на место.
– Видно не любишь ты его.
– Люблю!
– Тогда что передергалась вся? Я тебе спасти его предлагаю, реально. Деньги фактически на халяву. Сегодня ага, завтра твой разлюбезный уже в клинике. Думай, Варвара. Любовь это тебе не сушки вместе грызть у оконца, это радость и беду вместе делить, собой жертвовать ради любимого, не за благодарность, от души, со всех щедрот. Способна ты на жертву ради любимого?
– Да, но… Мне подумать надо.
– Думай. Чем больше тянешь, тем ему же хуже делаешь, – заметила с напускным равнодушием.
Зоя загорелась от мысли, что может хорошо заработать на этой лопушке Косициной. Лишь бы не сорвалась дурочка. Конечно, жирно ей четыреста пятьдесят отламывать, но с другой стороны сто пятьдесят, двести в легкую себе в карман положить – не каждый день получится. Деньги на дороге не валяются.
Если хорошо разрекламировать и нужных людей зацепить, может и триста в карман лягут. А это уже что-то. Как раз на квартиру в центре халявная добавка.
Размечталась Федорова, улетела в светлое будущее, где и квартира у нее на Московской улице, напротив „Сити-центр“, „инфинити“ под окнами, непыльная но прибыльная работа в фирме Ашота и полная свобода действий.
