Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть
– Ты думаешь, там переговорная?
– Закончили демагогию! Ты с чем-то не согласен?
– А что, опять пистолет достанешь?
– Нет, зачем, я позвоню Москалеву и скажу, что ты скис! Соответственно, все пойдет по плану «Б», так как у меня есть разрешение тебя убрать!
– Так бы сразу и сказала! И что дальше?
– А дальше ты должен быть готов к встрече с Абсолютом, чтобы попросить у него то, что нужно нам, или взять это силой. Хотя благодаря отцу у тебя, видимо, есть код доступа. А для начала начнем сначала!
Я сделал круглые глаза.
– Ты должен ответить на вопрос, почему Бог устроил так, что мы умираем.
– Я знаю ответ уже сейчас – так заложено природой! – возразил я.
– Ты не прав, и скоро ты это поймешь.
Через час мы вылетаем на Камчатку, а оттуда в Антарктиду, на нашу научную станцию «Восток»[60].
– Не та ли это станция, которая пробурила скважину на четыре тысячи метров к доисторическому озеру, находившемуся в изоляции четырнадцать миллионов лет? Об этом кричали все СМИ.
– Именно так. Нас ждет руководитель станции Валерий Лукин. Ты должен кое-что увидеть… или узнать…
Глава 10
Быстро оттаявшее не считается замерзшим
– До взлета – десять минут! Вы заполнили карманы солью[61]?
Я в недоумении воззрился на пилота, который бросил эту фразу, проходя по салону к кабине.
– В каком смысле? – поинтересовался я.
– В самом прямом! – рассмеялся летчик.
«Так! Оказывается, еще и соль надо купить», – недовольный тем, что меня не предупредили, буркнул я и, решив не мешкать, сорвался и побежал к небольшому строению под вывеской «Аэропорт». У дверей я наткнулся на девушку в форме:
– Где тут у вас соль продают?
Она смерила меня удивленным взглядом и махнула рукой на продуктовый ларек, видимо, местный аналог дьюти-фри. Купив два пакета соли, я, довольный, вернулся на борт. Дружный шквал хохота встретил меня, когда моя голова появилась в люке.
– Стас, это же шутка! – сказала Леля сквозь смех. – Ладно, дай посмотрю, может, в ней хоть йод есть.
– А для чего йод? – спросил я в полной растерянности.
– А ты разве не слышал, что в Арктике радиация? – вступил в разговор один из пассажиров.
– Да нет там никакой радиации, сколько ездил, ни разу ни одного рентгена не подхватил, – возразил ему бородатый мужчина.
– А я с вами не соглашусь! – встрял другой бородач. – Как же американцы со своими установками?
Я вертел головой, слушая то одного, то другого.
– Есть там радиация, – важно подытожил еще один полярник, – только непонятно откуда. Хотя я тоже склоняюсь к мысли, что это американцы. Они весь полюс своими установками загадили. Слышали про такое?
Он кивнул мне, очевидно как самому непосвященному, а поскольку я отрицательно замотал головой, продолжил рассказ:
– Ядерные установки для бурения скважин. При работе они используют перегретую жидкость, которой обычно охлаждают сам реактор. Через сопло ее направляют прямо к наконечнику, и она буквально плавит камень перед буром. В итоге в скале остается полутораметровой ширины тоннель с гладкими, как полированное стекло, стенками.
– Красота! – ехидно усмехнулся второй бородач.
– Конечно, красота! Потом им запретили использовать этот метод. Вот только что осталось после их пятидесяти установок, разбросанных по всей Антарктиде, – никто не знает. Да и где они во льдах распиханы – тоже вопрос!
Рассказчик умолк.
– Так нужна соль или нет? – уточнил я у Лели.
– Лучше возьми, тем более она йодированная, – ответила она с улыбкой.
Пилот обернулся к нам и повторил свой вопрос:
– Ну что, заполнили свои карманы солью?
– Заполнили! – ответили мы хором.
– Поехали! – проревел он, перекрикивая мотор. Самолет понесся по заснеженной полосе.
Когда подлетали к станции, я заметил внизу большое здание. Позднее мне сказали, что это дизельная электростанция – сердце всего комплекса, расположенное в центре поселения. Сбоку виднелись буровые вышки. Остальные здания были засыпаны снегом, и об их существовании приходилось только догадываться. Снег здесь идет практически постоянно, поэтому под его толщей скрывается множество небольших строений, которые используются как мастерские, кернохранилища[62] и жилые дома, где в летний период обитают члены буровых отрядов.
Путь в помещения «Востока» пролегал по снежному тоннелю. На станции было тихо и безлюдно. Половина комнат пустовала, и, судя по всему, довольно давно.
Наконец мы добрались до цели. Валерий Лукин встретил нас в своем кабинете.
– Ну что, начнем сначала?
Суровый взгляд, традиционная борода, лицо, изборожденное морщинами, – черты истинного «полярного волка». Лукин смотрел на нас с Лелей без любопытства, без радости, без трепета. Будто ему было все равно.
– Вернее, с конца! Вы, наверное, думаете, что мы тут сидим и просто штаны протираем?
Он приправил свой риторический вопрос отборным матом, посылая всех туда, куда принято посылать у русских. Но, выпустив пар, он тут же как ни в чем не бывало продолжил:
– Мне сказали, что на вас не распространяются те требования секретности, которыми меня шпиговали целый день, когда отправляли сюда. Потом я их еще два часа подписывал, – добавил он, помолчав, и снова ругнулся.
– На самом деле кроме меня никто не в курсе, что тут происходит…
Запищала рация.
– Прибыли! – прозвучал хриплый голос, когда Лукин нажал на «прием».
– Ладно, мне сейчас не до вас. Караван пришел! Он два месяца шел! Так что…
Позднее мы узнали, что этот караван не что иное, как санно-гусеничный транспортный поход со станции «Прогресс»[63]. Пройдя за два месяца по снежным пустыням около полутора тысяч километров, транспорт привез на «Восток» топливо, без которого жизнь станции невозможна. Остальные грузы доставляли самолетом, и только топливо везли по земле.
Лукин задержался на пороге.
– Спать вместе будете?
Мы с Лелей переглянулись и в голос ответили: «Нет»!
Он кивнул.
– Мест навалом, только холодно! Вы со всеми, – сказал он мне. – А вы, – обратился он к Леле, – в моей комнате. Располагайтесь пока, я за вами зайду.
Я добрел до комнаты и улегся на свободную кровать, мечтая хоть немного вздремнуть.
Но поспать не удалось. Что-то было не так. И дело вовсе не в ледяном потолке, мне мешали странные ощущения. В комнату зашел тот самый бородатый мужчина, который рассказывал про американские установки.
– Уснуть пытаешься?
Я кивнул.
– Не получится! В это время идут сильные магнитные колебания. На «Востоке» шутят, что, мол, это инопланетяне сеанс радиосвязи проводят. А наша рация на это время тухнет. Так что будь готов к таким катаклизмам.
Взяв из тумбочки какие-то вещи, бородач вышел. Только он ступил за порог, меня отрубило. Видно, инопланетяне завершили сеанс связи. Проснулся я от хлопка по плечу. Леля стояла рядом с Лукиным в огромной стеганой куртке и меховой шапке. Пришлось спешно одеваться.
– Идите за мной!
Лукин надвинул на глаза капюшон и направился в глубину одного из тоннелей, ведущих к выходу.
– Вон там находится гляциобуровой комплекс с тремя вышками, одна из которых – знаменитая 5Г, самая глубокая скважина в Антарктиде[64], – по дороге он проводил нечто вроде экскурсии. – В старом буровом комплексе во время проведения гляциологических сезонов обычно живут буровики и гляциологи[65], но их сейчас нет. Вот в той стороне, на севере от электростанции, находится аэрологический дом. Он приспособлен для жилья, условия там немного получше. Если вы тут надолго задержитесь, я вас туда определю на постой. Это будка для запуска радиозондов[66], а там – магнитный павильон[67]. Примерно в пятистах метрах на запад от станции расположены две старые буровые вышки, одна из которых использовалась раньше специально для забора образцов на микробиологические исследования[68]. Ну а нам нужно к кернохранилищу, вон туда.
Пятью минутами позже мы зашли в огромную комнату, уставленную цилиндрами, каждый был примерно в метр высотой. На этикетках значился номер образца, номер скважины и глубина забора.
– Так вот, все это началось в 1970 году, когда на станции «Восток» начал работу гляциобуровой отряд, состоящий из специалистов Института Арктики и Антарктики Ленинградского горного института во главе с Николаем Ивановичем Барковым. Никто тогда не предполагал, что благодаря упорству этих людей будет пробурена самая глубокая ледяная скважина, а добытый ледяной керн позволит изучить климат Антарктиды за последние 420 тысяч лет. Долгое время этот ряд был самым длинным, но в последние годы по керну Купола Конкордия[69] был получен ряд длиной в восемьсот тысяч лет. Кстати, одна из будущих задач гляциологических исследований в Антарктиде – получить климатический ряд длиной в миллион лет.
Я внимательно слушал ученого, стараясь, насколько это возможно, вникнуть в неведомые мне понятия, а тот ходил от цилиндра к цилиндру и продолжал загружать нас информацией.
