Юлия Монакова - Говорят, под Новый год…
«Ирочка, вот твой электронный билет, – писал её муж. – Распечатай его и возьми с собой. Сама понимаешь, вместе поехать мы не сможем. Встретимся прямо в аэропорту. Постарайся не опаздывать. Целую!»
Сообщение содержало прикреплённый файл. Татьяна открыла его и убедилась в том, о чём, в принципе, и так уже догадалась – это был билет на самолёт на имя Ирины Савченко, из Петербурга до Казани, на вчерашнее число, на тот же самый рейс, которым улетел её муж. Улетел в командировку…
Поразительно, но в этой ситуации мозг категорически отказывался принимать происходящее таким, какое оно есть. Наоборот – воображение тут же стало услужливо подсовывать самые фантастические альтернативные варианты печальной реальности. Татьяна не могла поверить в то, что её муж закрутил роман на стороне. Возможно, эта самая Ира – всё-таки коллега, и совместная командировка ещё не значит, что их связывают исключительно деловые отношения… А фамильярное «Ирочка» и приписка «целую» в конце? Ну что же, может быть, у них сложилась на работе такая дружеская, шутливая форма общения.
Через несколько секунд Татьяна, сама удивляясь себе, уже шерстила список друзей на страничке мужа в контакте. Разыскать среди них Ирину Савченко не составило труда. Правда, тут Татьяну ждала неудача – по-видимому, Ирина скрывала все личные фотографии от посторонних, и тем, кто не входил в список её друзей в этой соцсети, недоступны были фотоальбомы. Даже на аватаре у Савченко было не её фото, а мультяшный персонаж – диснеевская Белоснежка.
Зато Татьяне были доступны её статусы и записи на «стене», и она тут же с пристрастием принялась за их доскональный анализ. Уже после прочтения пары-тройки постов становилось понятно, что Ирина страстно влюблена и к тому же весьма недвусмысленно намекает на то, что её избранник несвободен. Это было откровенно, нелепо, инфантильно и… пошло. Практически каждый её статус был в таком духе:
«Любовница, которая любит – это женщина, которая отдаёт больше, чем получает…»
«Лучше уж знать, что изменяют не тебе, а с тобой…»
«Не беспокойся, он в хороших руках…»
«Сердце так боится расставания, по ночам – проклятая бессонница… Быть с тобой – всего одно желание… Я – никто… Всего лишь твоя любовница…»
«Знаешь, о чём я думаю сейчас? Я думаю о том, что мы с тобой дышим одним воздухом и ходим по одной земле. И знаешь, от этого мне становится легче…»
«Иногда мы отключаем все телефоны, лишь бы нас никто не беспокоил, а иногда сидим, обложившись телефонными трубками, и не в силах вздохнуть, дрожим от нетерпения в ожидании одного-единственного звонка…»
На десятом статусе Татьяну буквально затошнило от такого страдальческого мелодраматического пафоса. Похоже, эта самая Ирина очень молода, даже юна – за её изречениями так и мерещилась вчерашняя школьница. Однако она зачем-то продолжала исследовать страницу соперницы, словно пытаясь отыскать там следы пребывания Артёма. Пролистывая «стену» от новых сообщений – к более старым, Татьяна вдруг увидела июньскую запись:
«Как же прекрасна Венеция! Как мне здесь нравится… Это – лучший город для поездки с тем, кого любишь, лучший город для ДВОИХ…»
Это стало последней недостающей деталью в пазле. Как раз летом Артём летал по работе в Венецию… Понятно теперь, с кем он там был. Постойте-ка, а весной он ездил в Прагу – тоже по делам фирмы, как он говорил… Татьяна принялась лихорадочно отматывать сообщения «стены» назад и, наконец, нашла то, что искала – Ирина с упоением постила статусы о прекрасной Праге. Какие ещё нужны были доказательства?
Татьяна с отвращением захлопнула ноубтук и пожалела, что она не курит – сейчас в самый раз было бы от души затянуться.
Как жить после предательства? Когда получаешь удар ножом в спину от самого близкого, самого родного, казалось бы, человека?
«Может быть, это всё какая-то ужасная ошибка», – шевелился в глубине её души червячок сомнения. Однако она понимала, что занимается самообманом. Слишком долго она пребывала в счастливой иллюзии незыблемости её брака, пора было учиться смотреть правде в глаза.
Хорошо было бы от души поплакать, но глаза были сухими. Однако в груди всё горело огнём. Татьяне казалось, что это самая настоящая физическая боль. Самое ужасное, что ей даже не с кем было поделиться своим горем, не у кого искать сочувствия или просить совета. Кому жаловаться? Подруги только позлорадствуют, поскольку давно это предсказывали. А кто виноват в сложившейся ситуации? Только она сама.
Завтра муж должен был вернуться из Казани. Ей потребуется немало усилий, чтобы подготовиться к этой встрече. Продумать предстоящий разговор. Не уронить достоинства. Но прежде всего… Прежде надо увезти Лину из дома. Негоже малышке становиться свидетелем родительских разборок.
Татьяна сама поразилась той лёгкости, с которой врёт – позвонив в родительский дом, она сказала, что хочет отправить внучку к ним на все новогодние праздники, потому что им с мужем необходимо побыть вдвоём. Мама с бабушкой ужасно обрадовались и ничего не заподозрили.
Вернувшись вечером в пустую квартиру, Татьяна заметалась туда-сюда по комнатам, чтобы собраться с мыслями. Ей предстояла тяжёлая, бессонная ночь…
30 декабря
Тазик оливье
Нюта, 40 лет, Москва
– Ей-богу, даже моргнуть страшно – а вдруг захраплю? – поделилась Нюта с Тонечкой во время кратковременного перекура. – Всё-таки, как отсутствие нормального сна изматывает человека…
– Скорее бы закончились эти дурацкие праздники, – посетовала официантка в унисон. – А потом – в отпуск. Я буду спать трое суток, честное слово! Коля уже жалуется, что ему надоела моя проклятая работа – после неё сил на семью практически не остаётся.
– Кстати, если тебе важен твой брак, то будь с мужем поласковее, – предостерегла Нюта. – Не хочу стращать, но мою семью развалили именно новогодние банкеты.
– Как это? – Тонечка в ужасе округлила глаза.
– Да пару лет назад, после очередного «трудового будня». Значит, как было дело… Добралась я домой буквально на автопилоте. Мечтала лишь об одном: сожрать что-нибудь – днём реально не хватило времени даже на перекус, – а затем доползти до кровати и спать, спать, спать… Знаешь, какой фразой встретил меня на пороге квартиры ненаглядный муж Лёнчик?
– «Дорогая, я сварил тебе супчик, поджарил котлеток и сделал бутербродик с сыром»? – хмыкнула Тонечка недоверчиво.
– Ха-ха-ха, наивные мечты! На самом деле, увидев меня, он тут же инфантильно заныл: «Любимая, что же ты так долго, я ведь кушать хочу!»
– Вот гад! – ахнула официантка понимающе.
– Кушать. Кушать, блин! – с застарелой ненавистью выдохнула Нюта. – Ты понимаешь, этот подлец поленился открыть холодильник и тупо разогреть себе борщ или потратить пятнадцать минут на то, чтобы отварить пельмени. Он умирал от голода и терпеливо ждал, что приду с работы я, измученная, будто на мне пахали, и всё ему разогрею-подам-самолично ложечку в ротик засуну.
Свирепо затянувшись сигаретами, женщины с минуту солидарно молчали.
– Возможно, это пустяк, из-за которого объективно глупо было рушить семью, – продолжила Нюта более миролюбивым тоном, – но он стал последней каплей. Многие подруги так прямо и заявляли мне: дескать, ты набитая дура и овца, такого мужика проворонила, ну что тебе – трудно было накрыть на стол и подать ему жратву? А вот трудно. Я, простите, до дома доползла чуть живая и снова должна метать на стол?
– Как в старом анекдоте, – вздохнула официантка. – Приезжаешь ты на курорт, а там – станки, станки, станки…
– Хотя, может, причина развода была вовсе не в моей усталости и многочисленных банкетах, – поразмыслив, произнесла вдруг Нюта. – Ты, наверное, примешь меня сейчас за идиотку, подверженную глупым предрассудкам и страхам, но я всё-таки скажу… – она приблизила губы вплотную к Танечкиному уху и прошептала:
– Просто у женщин нашего рода такая судьба – одинокая бабская доля.
– Иди ты! – отшатнулась Тонечка. – А я-то почти поверила…
– Клянусь, я не шучу! Началось всё с прапрабабки… Помнишь, я тебе рассказывала про своего предка-ресторатора с Трубной? Так вот, его жена… Вернее, они не были женаты, то есть не венчались. Ух, какой скандал разгорелся тогда в свете! Прапрабабка-то моя происходила из известной дворянской семьи, и вдруг – тайная связь с каким-то трактирщиком, да ещё и иностранцем впридачу, какой позор! Когда у семнадцатилетней девушки начал расти живот, все были просто в ужасе. Отец даже собирался пристрелить подлого совратителя, но непутёвая дочь на коленях умоляла оставить возлюбленного в покое.
– Во нравы были, – вздохнула Тонечка. – А сейчас все трахаются с двенадцати лет, и никого это не волнует… Так чем дело-то кончилось?
