Елена Чижова - Планета грибов
Вниз уходили гигантские ступени, заросшие лопухами и крапивой. На языке родителей это называлось: террасы. Всё – вручную. Лопатами, в четыре руки. Носили булыжники. Укрепляли склоны, добиваясь почти геометрической точности. Теперь прямые углы смягчились и расползлись. Природа, не имеющая уважения к труду прошлых поколений, размыла искусственные очертания, словно прошлась варварской кистью.
Стоял, вглядываясь в победное буйство сорняков. Поле битвы, на котором сражались родители. Только их неусыпный труд сдерживал восстание этих масс. Теперь сорняки обрели свободу. В памяти всплыла надпись, начертанная на одной древней стеле, кажется, царя Саргона, разрушителя цивилизаций:
НА РУИНАХ,
ОСТАВШИХСЯ
ПОСЛЕ МОИХ ПОБЕД,
РАСТУТ СОРНЯКИ.
Вдоль дальнего забора разрастался малинник – колючие кусты, в родительские времена усыпанные ягодами. С годами все выродилось. Он уже не собирал. Яблони тоже одичали. Яблоки, когда-то крупные и сочные, – теперь с детский кулачок.
«Может, полить?..» – но уже отрешенно, как о мертвом ритуале, пришедшем из глубины веков. Из чужой – давным-давно стершейся – памяти.
Поздно. Время упущено. Вода, которую он откроет, достанется сорнякам… —
* * *Похоже, она зря волновалась. Девица, дежурившая в конторе, охотно выписала дубликат. Остальные документы в порядке. Теперь – кадастровая съемка.
– Вы помните? Мне – по срочному тарифу. Я предупреждала, по телефону.
Обещала, что приедут завтра. В самом крайнем случае послезавтра: лето, много заказов.
– Я могу поговорить с непосредственными исполнителями?
Девица развела руками:
– Все на выезде. Но вы не беспокойтесь. Вам обязательно позво́нят.
– Позвоня́т или приедут? – На всякий случай положила на стол еще одну бумажку.
– Сперва позво́нят, потом приедут.
Улыбка, проплаченная дополнительно, оказалась на диво хорошей.
– Вы говорили, надо собрать подписи.
– Так это потом, когда оформим, – девица объяснила важно. – Соседи должны подписать готовый документ.
Она выходит из конторы. Оглядывается, читая вывески:
СТРОИТЕЛЬНЫЙ ДВОР
МЯГКАЯ МЕБЕЛЬ
ПОРТЬЕРЫ НА ЗАКАЗ
Делает шаг в направлении стеклянной двери: может, зайти? Поговорить с продавцами, полистать местный каталог. С мебелью все ясно заранее: флок, отечественный гобелен… Общее представление получила в отделе светильников, когда тетка в красном сарафане выбирала торшер. Самое интересное – портьерные ткани. В иных обстоятельствах непременно бы зашла. Продавцы, если их правильно разговорить, охотно отвечают на вопросы:
– А вы бы что выбрали?
– А эта, с разводами, – как на ваш вкус?
– А какие из них пользуются особым спросом?
Почти ясно она слышит голос своего заместителя: Ну что здесь может быть интересного? Это же не наш сегмент…
На самом деле так он никогда не спросит. Разве что подумает. Но она умеет читать мысли.
Напротив, через дорогу, – стекляшка, опоясанная цементным поребриком.
КАФЕ АНЖЕЛИНА
Она останавливается у кромки, пережидая поток машин. Будний день, а движение как в городе: не жизнь, а наглядная агитация. Население богатеет на глазах.
Пользуясь паузой, отвечает на вопрос заместителя:
«Во-первых, сегмент почти наш: через пару лет тетка в красном сарафане вполне может стать нашей клиенткой. Деньги – характеристика динамичная: сегодня нет, а завтра… Самое стабильное – вкус. Дальновидный поставщик не должен отрываться от народа».
Кажется, понял. Во всяком случае, кивнул.
«Ну и славно, – она кивает в ответ. – Идите и работайте. А я выпью кофе».
Переходя на другую сторону, пытается представить себе эту Анжелину: супруга хозяина? Или любовница, местная барби? Ей нет никакого дела, но все-таки лучше бы любовница или вообще никто – просто иностранное имя, случайное, которое можно легко заменить на другое, лишь бы оно тоже было иностранным: Илона, Диана… «Смешно, – она смотрит на солнце сквозь темные стекла. – Кажется, я вообще ненавижу жен. Всех: и нынешних, и бывших. Включая себя…»
В кармане вибрирует телефон. Она садится за столик.
– Американо. Нет, сахара не надо. И сразу – счет.
Снова римский партнер. Все, что он скажет, ясно заранее: «Надо определяться с позициями. Срочно. Поставщики торопят». Это же самое говорил и вчера, и позавчера. Сколько можно отвечать: пожалуйста, дождитесь меня. Неделя ничего не решает. Поставщики никуда не денутся, подождут.
Сидя над чашкой кофе, она гасит раздражение: «Ждет, что дам отмашку: решайте без меня. Говоришь, говоришь… Как об стену горох…»
Ткани для российского рынка всегда отбирает сама. Шиниллы, жаккардовые структуры, микрофибра. Всё, включая искусственную кожу.
Этого он не может понять. Говорит: есть же консультанты, дизайнеры.
«Вот именно. Ваши дизайнеры и ваши консультанты», – допивает кофе одним глотком.
ВСЕ ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ КОЛЛЕКЦИИ, МЕБЕЛЬНЫЕ И ПОРТЬЕРНЫЕ ТКАНИ ПОДОБРАНЫ СПЕЦИАЛИСТАМИ. В ПОДБОРЕ УЧАСТВОВАЛИ ИТАЛЬЯНСКИЕ ДИЗАЙНЕРЫ И КОНСУЛЬТАНТЫ.
Конечно, участвовали, отчего не поучаствовать. Только где б она была со своим бизнесом, если бы шла у них на поводу! У наших покупателей – свои вкусы. Особенные. Что европейцу хорошо, то русскому – ну, не знаю… хотелось бы чего-нибудь…
В НАШИХ КАТАЛОГАХ ВЫ НАЙДЕТЕ САМЫЕ МОДНЫЕ КОЛЛЕКЦИИ МЕБЕЛЬНО-ДЕКОРАТИВНЫХ ТКАНЕЙ. СОВРЕМЕННЫЙ ДИЗАЙН И ОГРОМНЫЙ ВЫБОР ПОЗВОЛЯТ ВАМ ВЫРАЗИТЬ СВОЮ ИНДИВИДУАЛЬНОСТЬ В ИНТЕРЬЕРЕ И НАПОЛНИТЬ ЕГО ОСОБЫМИ ЭМОЦИЯМИ.
Раскрыв картонку, вкладывает сотенную купюру: сумма включает щедрые чаевые. Выходя из кафе, прикидывает: процентов тридцать. Обычно оставляет пять. Но девица куда-то испарилась.
Идет к машине, продолжая диалог со своим новым заместителем: «Для сегмента, с которым мы работаем, индивидуальность – ключевое понятие. В разговоре с клиентом его следует употреблять как можно чаще». Что-что, а это ее дизайнеры вызубрили назубок. Конечно, решение остается за покупателем, но важно правильно предложить.
В сущности, новый заместитель ей нравится. Иначе бы не взяла. Тем более сейчас, в сложившихся обстоятельствах, когда он остается здесь, в России. Практически вместо нее. В современном мире физическое присутствие не обязательно. Везде мобильная связь. Можно руководить откуда угодно: хоть из космоса, хоть с того света. Рано или поздно ученые решат и эту проблему. Усмехается, пытаясь представить себе далекое будущее, в котором и хоронить будут с телефонами. В принципе, идея не новая. Еще древние египтяне снабжали своих мертвых всеми достижениями этого света, которые могут понадобиться после смерти…
В салоне африканская жара. Открывает бардачок: роется. Как назло, влажные салфетки закончились. «Ничего. Приеду – умоюсь…»
Какие-то решения ему придется принимать самостоятельно, не отвлекая ее по пустякам. От него она не ждет чудес: справится – хорошо, не справится… Кто знает, может, и к лучшему. Сам-то он уверен, что справится. Ей импонирует его уверенность. Наверное, так и надо, когда тебе тридцать лет. В начале девяностых этому мальчику было десять. По-настоящему он не помнит прошлой жизни. В сравнении с ним она – динозавр, выживший после ледникового периода. Чего она только не делала, пока не вышла на эту тему: возила шмотки – сперва из Польши, потом из Турции, торговала на рынке, одно время держала закусочную. В голове вспыхивают картинки – яркие, как в телевизоре.
– Выключить, выключить! – она трясет головой.
Спаслись те, кто сумел приспособиться. Остальные просто доживают: проводят остаток дней. Она чувствует это всегда, особенно когда делится с ним своим опытом. К ее советам он прислушивается внимательно, во всяком случае, делает вид.
«Вы должны понимать: индивидуальность – эффектное слово, которое нравится клиентам. На самом деле здесь, в России, общая жизнь: вкусы, потребности, перечень тайных желаний. Каждому сегменту рынка соответствует свой список. Шагнув вверх по лестнице доходов, старый список желаний откладывают в сторону. Достают новый. Как из ящика письменного стола или из дачной тумбочки…» – выезжая с парковки, она жмурится от солнца.
«Вы хотите сказать: у меня тоже общие? Но я…» – он смотрел на свои брюки, купленные в дизайнерском бутике. Хотя, конечно, дело не в брюках. Брюки – следствие. Этот мальчик прост, как газета «Правда», циничен с младых ногтей.
В пятницу предупредила: вернусь не раньше среды, заодно и отдохну.
Пожал плечами: отдых в Ленинградской области – не его стихия. Скорее, возвращение к истокам, к прошлому. Которого он не то чтобы стыдится – просто стер из памяти. Как крошки со стола. Когда брала на работу, спросила: «А где ваши родители?» Назвал областной городок: где-то в направлении Ладоги. «И чем они занимаются?» – «Не знаю. Живут», – равнодушно, как о кошках или кроликах.
