Виктория Токарева - Сволочей тоже жалко (сборник)
Мама Лары, Ольга Степановна, узнав новость, спросила:
– А кто отец?
– Первый встречный, – сказала Лара.
– Артист?
– Вроде того.
– А где ты его зачала, в кулисах?
– Какая тебе разница? – спросил отец Лары. – Это твой внук, и остальное не имеет значения.
– Что значит – какая разница?
Брови Ольги Степановны зловеще выгнулись. Надвигался ураган «Оскар». В Америке всем ураганам дают имена.
– Даже если бы Лару изнасиловал солдат-чукча, мы сказали бы ему спасибо.
– Мы открутили бы ему яйца, – поправила Ольга Степановна.
Лара поняла: она правильно сделала, что скрыла Стасика. Мать взбила бы бешеный коктейль: явилась к Стасику домой, устроила бы допрос с пристрастием, написала бы обличительную бумагу в Союз кинематографистов – такая была практика в ее времена.
– Но он хоть знает? – добивалась Ольга Степановна.
Ей было обидно за дочь. И за себя. Столько сил и надежд было в нее вложено. И что получилось? Неудавшаяся актриса, мать-одиночка без материальной поддержки. Слезы.
– Он хоть знает? – спросила Ольга Степановна.
– Узнает, – неопределенно пообещала Лара.
Разговор происходил по телефону. Станислав Костин окаменел, услышав новость. Потом твердо сказал:
– Нет, нет и еще раз нет.
Недопустимо, когда твой ребенок, твоя кровь, где-то бегает сам по себе. Безотцовщина. У него уже есть сын, в Америке. А у сына – сын и дочка. Двое внуков. Бессмертие обеспечено. Жизнь не прошла мимо. Его душа продолжала жить в книгах, его плоть продолжалась во внуках.
Прошли положенные девять месяцев.
Ребенок вызрел в утробе и родился благополучно. Стасик узнал, где рожает Лара и когда она выписывается.
Он пришел к роддому. Стоял в стороне и смотрел на дверь.
Лару встречала маленькая толпа – актеры, родители. Стасик их стеснялся и побаивался. Держался подальше, ждал, что кто-то подойдет и что-то скажет. И будет прав.
Отворилась дверь. Вышла крупная тетка в халате. Нянечка. За ее плечом маячило счастливое личико Лары.
Стасик приблизился. Нянечка вручила ему драгоценный сверток.
– Да, да и еще раз да, – отчеканила Лара. Запомнила.
Никто ничего не понял, кроме Стасика.
Виртуальный ребенок стал фактом. У Стасика появилась новая материальная нагрузка. А у Лары – смысл жизни.
Ольга Степановна вела себя корректно. Яйца не откручивала. В конце концов, у нее тоже появился дополнительный смысл. Внук. Ребенок – это не только счастье, но и большой труд. Перегрузки, как у космонавта. Но всякое серьезное дело требует серьезных усилий.
Мальчика назвали Алешей.
Беленький и большеглазый, он был похож на ангела с пасхальных открыток.
Три времени года Алеша жил у бабушки с дедушкой. А на лето вместе с мамой и папой выезжал на дачу. Стасик снимал хороший дом в хорошем месте и проводил со своей побочной семьей все летние месяцы.
Лида, само собой, все знала.
Сначала она бесилась, но постепенно успокоилась. Стасик уходить от нее не собирался. Дело в том, что ему было удобно работать в своей комнате, за своим столом. Это была его точка на земле. В этой точке у него хорошо работали мозги, его тянуло к перу, перо – к бумаге, «минута – и стихи свободно потекут». Лида за стеной не мешала, а даже наоборот – уравновешивала. Все было на своих местах.
А у Лары он работать не мог. У него не было там своей комнаты. Не было тишины. Алеша постоянно вопил, что-то ронял, ползал на четвереньках и тянул в рот все, что находил на полу. Лара всякий раз умирала от страха, что Алеша проглотит микроб, и лезла ему в рот. Одновременно Лара умирала от любви к Стасику и осыпала его поцелуями. Она его приучала, приручала и надеялась, что однажды, в один прекрасный день, Стасик купит ей золотое обручальное кольцо. Да хоть и медное – не важно. Главное – обручальное. И тогда можно будет накрыть стол, позвать весь театр, всех соседей, всех родственников и предстать в новом статусе: законная жена великого Костина, а не «профурсетка», как звала ее соперница Корявая Лида.
Лида, кстати, привыкла к этой кличке: Профурсетка. Она прилипла к Ларе, как имя.
Подруги заходили в гости, спрашивали:
– А где Стасик?
– У Профурсетки, – спокойно отвечала Лида.
– А ты не боишься, что он уйдет?
– Не боюсь. Хотел бы уйти, уже ушел бы.
– А чем ты его держишь?
– Тем, что не держу.
Общественное мнение разделилось. Одни жалели Лиду, другие злорадствовали, дескать, Корявая Лида села не в свои сани, пора вылезать.
Лида втайне надеялась, что развязка будет в ее пользу. Стасик заведет себе другую профурсетку, как это бывало прежде, или просто постареет, и проблема отпадет сама собой. Старость – это была единственная реальная сообщница Лиды. И Лида ее ждала.
Лето было жаркое, в Москве плавился асфальт. Решили задержаться на даче до октября.
Стасик и Лара любили сидеть вечерами на деревянном крыльце. Это были хорошие минуты. Алеша спал, сомкнув реснички. Чистый ангел. Небо в звездах. Яблоки падали с деревьев, глухо стукались о землю. В ногах лежала собака Козырь – благородное существо. Стасик и Лара сидели молча. Внимали.
Природа, покой и душевная близость – что еще надо?
В это лето они были близки как никогда. Ларе казалось, что это начало их новой жизни. Она не представляла себе, что Стасик может вернуться к прежней жизни двоеженца.
В ноябре возвратились в город.
Стасик уехал к Лиде. Два раза в неделю навещал Лару: вторник и пятница.
У Стасика скопилось много литературных долгов. Сроки поджимали. Костин был востребованный драматург, его буквально рвали на части. Все театры хотели заполучить именно Костина с его темой справедливости и сострадания к людям.
В своем творчестве Стасик был нежен и раним. А в жизни – жестокий, твердый, эгоцентричный. Оберегал свою независимость. Независимость была ему необходима для того, чтобы творить. Он хотел сочинять и сочинял. И ничего не было для него интереснее, чем сесть за стол и из ничего создать свой мир. Как Господь Бог: из ничего сделал Вселенную и человека.
Результаты Костина – не Вселенная, конечно. Только рукопись. Но пока сочиняет – он бог. И все остальное – это сопутствующий товар.
Творец, как беременная женщина, прислушивается к себе, к тайной жизни плода, который зреет в нем. А потом рождается в виде книги, картины или симфонии. А далее – послеродовая депрессия, когда ничего не хочется. Почва истощена, как после урожая. Нужен перерыв. Период накопления.
Стасик в эти периоды был вялый, равнодушный ко всему. Таскался по гостям. Пил. Играл в карты.
Лара не хотела мириться с новыми обстоятельствами. Все лето вместе, как попугайчики-неразлучники. Дачные соседи восхищались и завидовали: какая любовь… Кое-кто знал, что на заднем плане существует Корявая Лида. Но все воспринимали совместное дачное проживание как начало новой жизни. И сама Лара так воспринимала. Она не хотела вникать: творец или не творец. Мужчина должен отвечать за свои действия, совершать поступки, независимо от того – творец он или водопроводчик.
Лара начала обижаться. Требовать. Скандалить.
Стасик стал избегать скандалов, а именно сократил посещения.
Лара стала преследовать его звонками. А однажды выследила, как детектив, путем наружной слежки и накрыла его в кафе Дома литераторов.
Она вошла в зал. Стасик сидел в мужской компании. Женщин там не было.
Лара вдруг заробела и села за свободный столик.
Стасик увидел ее. Подошел. Все понял и вызверился. Орать он не мог, все-таки общественное место, но лицо стало свирепым, глаза вылезли на лоб. Он ненавидел всякое насилие и принуждение. Он не позволял, чтобы его контролировали, шантажировали. Он слишком далеко впустил ее в свою жизнь.
– Я так больше не могу, – пролепетала Лара.
– Чего ты не можешь?
– Я не могу так жить.
– Живи по-другому. Без меня.
Лара заплакала, скрючив лицо.
– Я тебе что-то обещал?
Лара плакала. На них начали обращать внимание.
– Я тебе ничего не обещал. Ты сама, все сама, и родила сама. А теперь стала ногой на горло и требуешь. Ты не имеешь права требовать.
Стасик говорил почти шепотом, но он кричал. И от этого беззвучного крика стыла кровь.
Подошел Шубин. Он был сильно навеселе. Узнал Лару.
– Идемте к нам, – позвал Шубин.
– Она занята, – ответил Стасик. – Ей надо идти домой.
Стасик отошел не попрощавшись.
Лара поднялась и пошла к выходу.
Стасик напился в этот вечер. Он осознавал, что был неоправданно груб. В какой-то степени – скотина. Но с Ларой по-хорошему нельзя. Она будет добиваться своего не мытьем, так катаньем. И добьется. И тогда старший сын отречется от отца. И внуки отплывут к другим берегам. А Стасик был силен именно сыном и внуками. Это были его ветки. А что за дерево без веток? Новый мальчик Алеша вызывал у Стасика тревогу, у них разница пятьдесят лет. Это почти правнук. Стар Стасик для отцовства. Что можно с него взять? Деньги. И он готов платить, и более того – хочет платить. Новый мальчик не будет нуждаться ни в чем. Надо заработать на настоящее и будущее. А для этого надо работать. Стасик готов работать и хочет работать. Замыслы толпятся, прорываются, как футбольные фанаты. Мысль просится к перу, перо к бумаге, и так далее…
