Лилия Каширова - Ангел-хранитель (сборник)
На смену ему взяли спортсменку, молодую женщину, которая всех пацанов приучила к спорту. Некоторые занялись плаванием, кто футболом, в общем, каждый нашел для себя любимый спорт.
А сколько обид пришлось пережить! Все кто мог дразнил детдомовских в школе. Никто не хотел с ними сидеть рядом, поскольку зачастую с них сыпались вши. Но обидчиков удавалось быстро приструнить, потому что дети из детдома всегда держались кучкой и, если кого-то обижали, то расплата с обидчиком наступала быстро.
Татьяна так мечтала в детстве найти свою маму, она понимала, что ее мама лучше всех и, видимо, какие-то жизненные обстоятельства вынудили ее оставить свою дочь в роддоме. Но поиски не давали результатов. Не было никакой зацепки. И тогда она твердо решила получить образование, выйти замуж, родить и воспитать счастливых детей.
Она подрабатывала вечерами на жизнь нянечкой или уборщицей в больнице, а днем училась в медучилище и, наконец, закончила его, пусть не на «отлично», но без троек. На выпускной вечер пригласили парней из соседнего технического училища. И когда высокий, широкоплечий и синеглазый парень пригласил ее танцевать, у Татьяны сильно забилось сердце:
– Может быть, это судьба? – подумала она.
И правда, с тех пор они не расставались. Василий в свои 22 года уже нагулялся, насмотрелся на всяких девчонок. И не привык к ним относиться серьезно. Девчонки в большинстве интересовались либо сексом, либо деньгами, либо тем и другим. Они, как яркие бабочки, летали вокруг него, долго не задерживаясь.
А 19-летняя Татьяна, красивая, серьезная, хорошая хозяйка, стала для Петьки, самым важным человеком в мире. Вот и сына она родила ему замечательного, сейчас дело за дочкой. А Татьяна, наконец, обрела и дом, и маму пусть не совсем родную, а только наполовину. Но она всегда называла Анну Петровну мамой, та, конечно, не возражала и была этому даже рада…
О самом сложном – дочери Екатерине
Екатерина с самого рождения чувствовала себя центром вселенной. А мама для нее была кем-то, кто обязан был выполнять каждое ее желание. Как и когда это произошло? Анна Петровна не помнит. Достаточно было Катеньке заплакать, как мать выполняла любое ее желание. Анна Петровна была молода и не понимала, что Катенька просто капризничает, она боялась, вдруг дочь больна и ей нужна помощь. Анна часто ссорилась с мужем из-за дочери, он говорил ей, что не надо обращать внимание на ее капризы. Но жена не соглашалась с мужем и объясняла ему, что у капризов, вероятно, есть серьезная причина. И в самом деле, Катенька росла слабым и болезненным ребенком, но с сильным и настойчивым характером. Когда основные желания Катеньки выполнялись, она вела себя очень хорошо, во всем слушалась мать, играла в свои игрушки.
Но не выполнять ее желания было просто невозможно, она громко плакала до тех пор, пока не добивалась желаемого. Папа был, конечно, необходим, но мама нужна была как воздух. Мама являлась просто частью Катенькиного организма, и она очень хорошо чувствовала эту часть своего тела. Если мама волновалась или болела, она сразу понимала это и бежала домой. А как же жить дальше без своего организма? Это невозможно.
Анна Петровна металась между мужем, работой и дочерью, которая почти все время болела. Она понимала, что в ней самой что-то неправильно организовано, поскольку, выбирая мужа, близкого мужчину, она не искала в нем мужские качества, такие как сила характера, умение обеспечить семью, она не искала в нем своего защитника, а наоборот, ее в нем привлекали такие качества, как некоторая детскость и беспомощность, т. е. слабость, которые она принимала за доброту, за умение тонко чувствовать. Эти-то качества и разрушали их семейную жизнь.
– Отчего это так случилось со мной? – думала она напряженно.
– Может быть, во мне от природы слишком развит инстинкт материнства?
Да, она знала, что инстинкт материнства был сильный у нее, и никакая любовь к мужчине не могла победить его, т. е. она понимала, что никакая, даже самая пылкая, любовь к мужчине тут же бы превратилась в ненависть, если бы он навредил ее ребенку.
– А, может быть, я потому не искала мужчину-защитника, что жила в такой семье, где мой отец действительно был настоящим мужчиной-защитником, и это не было для меня больной проблемой, а, может быть, мне как раз не хватало нежности и внимания, и я останавливала внимание на слабых мужчинах, которые выглядели нежнее и добрее.
И она вспоминала свою маму, умную женщину, которая много сделала для ее образования, но доверительных отношений между ними никогда не было.
– Может быть, как раз из-за нехватки этих качеств и недополучения чего-то нужного для души и сердца в детстве, я пыталась компенсировать эту нехватку при выборе близкого мужчины? – продолжала думать Анна Петровна.
– А, может быть, это просто какая-то моя глупость, – продолжала она, – ведь столько интересных и достойных мужчин обращали на меня в молодости внимание, но моя душа да и тело были закрыты для них. В общем, сама виновата, что моя жизнь не удалась, – заключила Анна Петровна, не желая никого обвинять в своих неудачах.
Когда Катеньке исполнилось 6 лет, родился сын Василий. Это событие было для дочери настоящим шоком. У Катюши сердце разрывалась от боли, когда она видела мать, обнимающей и целующей сына.
Как так? Ее мама вдруг перестала любить ее? Ощущение тоски, одиночества и ненужности развивалось в сердце дочери. А однажды, когда Васька громко плакал, мама дала ему шоколадку, а про свою дочку совсем забыла, это был настоящий удар для дочери.
Со временем обида переросла в большой горький ком, застрявший не то в голове, не то в горле, порождая ложные мысли в восприятии действительности, постоянное недовольство матерью и скрытая ненависть к Ваське все росли. Катя находила множество недостатков у брата, а мать обвиняла в неправильном воспитании сына.
Будучи девушкой умной, она всю свою скрытую ненависть хорошо аргументировала и доказывала ее, нимало не сомневаясь в своей правоте, постепенно отдаляясь от матери. Просто Катя хотела сохранить свой старый мир, в котором ей было комфортно.
Когда Анна Петровна пыталась ей что-то высказать, сделать замечание или показать, что она неправа, Катерина высокомерно фыркала и ставила непреодолимую стену между собой и матерью, при этом неосознанно воссоздавая в душе свой счастливый детский мир. Но жизнь требовала понимания реального мира и необходимости жить и взаимодействовать в нем с другими людьми. А понимания не было.
Так и остался у Катерины взгляд на мир из того далекого детского состояния, когда она была у мамы одна, и Василий еще не мешал ее жизни.
Друзей у нее было много, она умела с ними ладить, здесь ее Я торжествовало – это как раз была та жизнь, в которой выполнялись все ее желания, а вот с мужем было все по-другому, там нужно было отрешиться от своего Я и принять другого человека таким, каким он был, со всеми его достоинствами и недостатками.
Жизнь старалась обучить ее этому качеству уже более жестоким способом. Тем не менее, Кате всегда казалось, что в разных неприятностях виновата не она, а другие. Ей было ясно, что муж плохой и жить с ним не стоит.
Все ее раздражало в матери. А почему? Анна Петровна понять не могла. То вдруг ни с того ни с сего кричала на мать и обвиняла непонятно в чем.
Была Катерина слабым и не развитым для бескорыстной любви человеком, эти качества почему-то не сформировались у нее в достаточной степени. Людей она оценивала только по одному критерию. Сделал человек ей хорошо – хороший человек, сделал ей плохо – плохой человек, она плавала по поверхности чувств и поступков.
– Как же это произошло, почему родилась у меня такая несчастливая дочь? – размышляла Анна Петровна.
– Ведь все ей отдавала, что могла! И даже то, чего не могла. Трудно ей. А как помочь? Не знаю, – переживала она.
– Месяцами не пишет, никогда с праздником не поздравит. Никогда не спросит:
– Как здоровье? Не поинтересуется хотя бы из вежливости. А если, какое письмо, пришлет, то нет ни обращения, ни приветствия, ни здравствуй, ни до свиданья, а типа:
– Ты не могла бы сделать то-то и то-то… Вроде как и не к матери обращается.
Анна Петровна даже и не обижалась на дочь, а удивлялась. И почему это у дочери вошло в привычку обижаться по каждому поводу?
Горестно вздохнув, она тяжело опустилась на стул, силы оставили ее. В такую жару она целый час тряслась в электричке в аэропорт, чтобы проводить дочь. Она облокотилась о стол и вспомнила, как дочь пошла на посадку, не попрощавшись, не сказав ни слова, как будто ее там и не было.
А сколько сил она потратила, пока ее вырастила.
Когда она говорила дочери об этом, та ей холодно отвечала:
– Ты – мать, и это твоя обязанность.
Анна Петровна уже не обижалась, не переживала, вся ее боль и обида несправедливого отношения сплавилась в какой то тяжелый ком, который она постоянно носила в своей груди.
