Татьяна 100 Рожева - Мужской стриптиз (сборник)
– Не надо… я не заслуживаю этого…, – всхлипнул он.
Голый Вася вернулся в спальню. Его член был приподнят эрекцией, в глазах стоял вопрос «что делаем дальше?». Получался двойной вопрос.
– Сядь! – Указала я ему на кресло в углу спальни.
Он послушно сел. Я понимала, что в этой пьесе от меня требовалось сказать Андрею – «Теперь иди и отсоси у него!» И тогда будет мне счастье. Я понимала, но не могла.…К голому старику я чувствовала жалость, а к голому крепышу брезгливость и отвращение.
Но пьесу надо было доигрывать. Нельзя уйти со сцены, прихватив с собой ружье со стены. Это не по Станиславскому…
– Я хочу посмотреть, как ты сосешь, – сказала я Андре. – Сделай это.
Андре замычал и пополз на четвереньках к Васе. Овсянка текла по его белым ляжкам, отвисшие яйца болтались как у старого кобеля. Я почувствовала, что больше не могу на это смотреть…
Андрей подполз к Васе, постоял между его ног с опущенной головой. Вася сдвинулся ниже, подав эрегированный член ко рту босса, ухмыльнулся и закрыл глаза. Андрей поднял «морду» вверх, будто собирался заскулить, но вдруг поднялся неожиданно резко для его возраста и породы.
– Все. Хватит. – Произнес он, и, пошатываясь, вышел из спальни.
Вася провел рукой по моей ноге и плотоядно осклабился.
– А мне дашь?
– Неа..
– Что так?
– Болею….
– Ааа…, – проговорил он равнодушно.
Он расставил ноги шире и с удовольствием почесал мошонку, как пес в любимом хозяйском кресле в отсутствии хозяина.
Выходя из ванной одетая, я услышала голоса в прихожей.
Васин: «Андрюш, ну я тебя прошу, ты же обещал…» и через минуту Андре: «Сколько тебе надо?»
Дверь ванной закрылась громче, чем я ожидала, и Вася перешел на шепот.
Вставив довольное лицо в проем двери гостиной, он расплылся в прощальной улыбке:
– До свидания, Танюша! Очень приятно было с вами познакомиться!
– Мне тоже. До свидания, Вася! – Сплющила я ответную гримасу.
Проводив гостя, Андрей, в синем бархатном халате, опустился на диван. Пола халата съехала в сторону, обнажив волосатую ногу. Синий бархат на белой коже дивана уводил мысли к морям, штормам и Айвазовскому, а волосатая нога к недавнему прошлому…
– Ну, как тебе Вася? – спросил Андре.
– По-моему, говнюк.
Он улыбнулся и налил себе коньяку.
– Будешь?
– Нет. Спасибо… Мне вообще-то пора уже…
Он помолчал.
– Я тебе совсем опротивел…., – тихо произнес он. – Испуганные глаза не лгут…
– Почему испуганные?
– Это из Сердца ангела…
Я почувствовала, что должна выплеснуть накопившееся. Именно сейчас…
– Вот не зря все-таки портрет Ильича висел на самом видном месте во всех детских садах, и каждому сидящему на горшке будущему советскому человеку не какалось без его заветов! – Понесло меня. – Марксизм-Ленинизм вбит намертво. Это я о классовой ненависти, которую надо испытывать, чтобы заставлять тебя делать то, что ты якобы не хочешь, но делаешь только по требованию дамы. На эту роль идеально подойдет служанка, кухарка, разносчица пиццы, какая-нибудь одуревшая от увиденного боХатства хохлятская золушка, ненавидящая тебя в глубине души всем своим ливером, но вынужденная угождать. Я не гожусь на эту роль, Андрей… Для меня ты – умный, интересный собеседник, неординарный человек, чувствующий, думающий и вообще, редкий тип. Зависти к деньгам и возможностям, а соответственно, и классовой ненависти, у меня к тебе нет, несмотря на то, что пособие в моей конторе нельзя назвать деньгами. И это не позерство, я слишком хорошо знаю, какие недетские проблемы приходят со всем этим… Как говорится – «многие знания, многие печали»… В общем, я не гожусь… Вот…
Он выслушал мою тираду молча, глотнул коньяку.
– Мою бабку по отцу однажды позвали в гости дальние родственники, коих она не очень жаловала. Ехать к ним она не хотела и послала телеграмму следующего содержания: «Приездом воздержусь ввиду отсутствия сил и дурной погоды». Я эту телеграмму храню до сих пор… Ладно… Ты права. Пора заканчивать. На Манхэттене развелось слишком много Мефистофелей….
Он встал, оправив полу халата. – В кабинете на столе деньги лежат. Возьми, если тебе надо…
Из прихожей в приоткрытую дверь кабинета я увидела на столе пачку пятитысячных купюр высотой с Васин эрегированный член.
– Возьми, возьми…, – перехватил мой взгляд Андрей, вышедший меня провожать.
– Спасибо. В следующий раз…, – благородно выдавила я из себя ответ.
– Ну, как знаешь… Что я буду делать без тебя?
– Книжку прочти. Ромен Гари. Дальше ваш билет недействителен. Она прямо про тебя…, – сказала я возле двери.
– Не слышал.…
– Французский писатель, между прочим.
– Прочту…
Он поцеловал меня в щеку и, мне показалось, с облегчением закрыл за мной дверь…
Недели через две я получила смс: «Привет. Это Андре. Я в скайпе. Один сейчас. Хотел бы тебя увидеть. Это возможно?»
Монитор показывал Андре, сидящего в просторном помещении в зеленом бархатном халате, большое окно с легкими белыми шторами, поймавшими в свои сети яркое французское солнце, цветы, светлые стены, темную мебель и совсем чужой воздух…
– Привет! – Сказал он радостно. – Рад тебя видеть. Хоть так…
– Привет. Я тебя тоже. Где это ты так красиво сидишь?
– На даче.
– Здорово…
– Я книжку осилил. Француза твоего…
– И как тебе? Узнал себя?
– Себя нет…. У каждого мужчины это по-своему. У меня, во всяком случае, все не так. Автор достаточно далек от той жизни, которую он пытается описать – имею в виду жизнь «богатых». Фантазии человека, которого пустили посмотреть в щелочку.
– А по-моему, суть не в том, удалось ли автору правдиво передать увиденные в щелочку детали… Проблема угасающей потенции в широком смысле, как желания жить, к сожалению, общая для всех, независимо от пола и счета в банке.… С собой ничего не возьмешь… А то, что ты, не обратив внимания, на приличный стиль и литературные достоинства произведения, искал «про себя», только лишний раз подтверждает, что я права…
– Да, конечно ты права, дорогая…
– Мммм, какой послушный дяденька…
– Какая умная тетенька…
– Осторожней с похвалой, у меня сыр подмышкой.
– Большой и круглый? Parmesan?
– Плавленый «дружба»
Он улыбнулся и потер лоб.
– Сегодня дрых после обеда и придумывал всякие сценарии с твоим участием. Рассказывать здесь не буду. По-моему, очень неплохо… получается. Должно получиться.
– Интересно… куда ты дошел в мозговой атаке во время дрыха…
– Именно туда, куда ты предполагаешь…
– Знаешь… я скучаю… но не по всем маскам в твоем театре.
– Приятно… Мне тоже не все маски нравятся… Я сегодня с утра переехал из Парижа в Бретань «на дачу» и валяюсь в своей комнате под крышей с видом на море. Сильный ветер и жарко… А у тебя что?
– А я книжку пишу в качестве литературного негра. Контракт кабальный. Но… сама хотела.
– Дашь почитать когда-нибудь?
– Если не стыдно будет в результате.
– Труженик…
– И не говори… Мне еще бюст на родине обкакают. Маленький эпизодик с тебя срисовала. Надеюсь, ты не против.
– Нечестно! Хотя бы почитать прислала!
– Может, это не войдет еще.
– А какой хоть, можешь сказать?
– Когда ты ворвался в кабинет к директору завода с требованием взять тебя на работу. Еще в Союзе. И как прокомментировал статью из французского технического журнала, чем обаял работодателя наповал. Помнишь, рассказывал? У меня один из героев делает то же самое.
– Жулик… Ладно, я думал, что-нибудь похлеще… Прилив. Поеду на яхту…вискарь, и спать в каюте… Туман, с якоря лучше не сниматься… Завтра весь день совет директоров, затем ужин с президентом компании, он только что вернулся… а потом летим с ним вдвоем на вертолете в Сен-Бриё.
Ко-пилот, инструктор заболел… Супер экстрим. У него налет в этом году 2 часа, у меня 30 минут…
– Может, взять другого инструктора? Или для тебя экстрим – остаться с ним вдвоем на вертолете?
– Да нет.… Не первый раз. Посадка сложная – в саду… Супер!
– Здорово…
– Здорово, когда ты держишь в руках… как всегда.
– А ты будешь рулить?
– Мы два пилота…
– Вариант для семейной пары, чтобы пропахать полсада при посадке.
– Поддерживать, давать командиру отдохнуть, держит связь стрелок радист. Очень сложно в футах и милях, у меня практика всегда в метрах и километрах. Приземляться умею… Воздушный поток от винта при посадке сносит все в радиусе 50 – 100 метров… Но у нас газон…
– Ни хрена себе садик… один газон 200 метров…
– Я люблю все большое, ты же помнишь…, – улыбнулся он. – Ты думала обо мне? Только честно…
– Да. Даже сегодня. И вдруг ты написал. Забавно…
– И что же ты обо мне думала…?
– Глаза твои помню…
– В тот момент?!
