Юрий Быков - Московское Время (сборник)
Эта диета хорошо всем известна. Главный лозунг ее «Не жрать!» красуется в виде магнитиков на многих холодильниках. И что же? Выражаясь фигурально, суммарный перевес населения продолжает зашкаливать все допустимые пределы. Наверно, это еще и от нервов, поскольку граждане, благодаря усердию властей, постоянно пребывают в стрессе, который, как известно, ведет к повышенному потреблению продуктов.
Итак, постройнев и получив необходимые навыки для общения с современными людьми, Клавдия начала «выходить в свет».
Поначалу это было кино, потом девушка стала посещать клубы. Правда, первый опыт оказался неудачным: Клавдию занесло в заведение для геев, что на Каланчевке. И это было прямое упущение ее наставников Полуниных.
– Да, они такие, – объяснял потом обескураженной Клавдии Игорь Леонидович. – Их женщины не интересуют. Точно также существуют женщины, которых не интересуют мужчины. Это представители, так называемой, однополой любви.
– А, вспомнила. Я же про них знала. Это извращенцы.
– Учтите, Клавдия, в приличном обществе к ним принято относиться терпимо. Они такие же люди, как и все. Просто отличаются от нас своими пристрастиями.
– Что, вот так открыто? – спросил присутствовавший при разговоре Алексей Арнольдович с мрачным видом, будто у него горечь во рту – Это уже не грех? – с трудом проглотил он ее.
– Знаете, – вмешался Андрей Леонидович, – мы с братом осколки советской империи, а потому атеисты. Вопросы грехопадения не в нашей компетенции.
– Хорошо, не в вашей, но приличное, как вы сказали, общество – оно-то сплошь верующее.
– Подозреваю, что вера у них только на словах. Теперь модно быть верующим.
Алексей Арнольдович помрачнел еще больше.
– Ну, знаете, это черт знает что…
Он отошел к окну и стал смотреть на улицу.
– Да поняла я все – примирительно сказала Клавдия. Не нервничайте, Алексей Арнольдович. Если они нормальных людей не трогают, то и нам до них нет дела. Бог им судья!
Клавдии вообще стало свойственно проявлять благоразумие.
Потому и непонятно, куда подевалось это ее замечательное качество, когда решила она выйти замуж за Вениамина Илупина.
Веничка был далеко не юноша, но балбес, каких трудно найти. Единственное его достоинство, которое и подкупило Клавдию, состояло в том, что он умел интересно «зажигать». Хотя, это было нетрудно, благодаря родительским деньгам. Отец его трудился… губернатором одной из областей Нечерноземья. В свое время он удачно вписался в перестроечный процесс как правнук репрессированного героя Гражданской войны. Впоследствии, когда задули ветры молодой российской демократии, обнаружился другой прадед – участник Ледяного похода, сподвижник Колчака. До начала века Веничкин отец числился по разряду публицистов. Однако с наступлением благословенной эры возрождения страны появилась потребность в настоящих патриотах на государственной службе. И начались настоящие чудеса! Бухгалтер становился министром здравоохранения, косметолог – министром сельского хозяйства, а зав. отделом культтоваров – министром обороны. А все потому что настоящие патриоты! Вот и Веничкин отец не сразу, но достиг губернаторского поста. Правда, за время его правления область окончательно захирела, да разве это главное? Главное, чтобы в Кремле не сомневались, что за веру, царя и отечество он живот свой готов положить! Архаично звучит? Но и вера, и царь, и отечество – разве их нет сейчас? Хотя ключевое слово тут, конечно, «царь». В общем, пока Кремль не сомневался, Веничкин отец благоденствовал, а от щедрот его с лихвой перепадало и родной кровиночке, в отличие от неродного губернского населения.
Нельзя сказать, что он не принял невестку, он просто не обратил на нее внимания. Ну что поделаешь, если у Венечки привычка жениться. Эта уже третья жена. Дурью помается и бросит.
Так и вышло. Впрочем, еще неизвестно, кто кого бросил: Клавдия очень быстро разочаровалась в балбесе, а потому совсем не горевала о случившемся.
Она вернулась в дом Полуниных и некоторое время жила прежней жизнью, пока не встретила Валерия Петровича Шубина.
Шубин работал администратором в ресторане. Солидный был мужчина, обстоятельный. Через месяц ухаживаний он предложил Клавдии заключить брак и переехать к нему. Избежать трагедии помогла интуиция многоопытных братьев Полуниных. Им оказалось достаточно увидеть его однажды, чтобы начать уговаривать Клавдию повременить хотя бы с вступлением в брак. Решив пока не выходить замуж, она все– таки переехала к Валерию Петровичу, и вскоре застала его в постели с молоденькой официанткой из его же ресторана.
Полунины и Алексей Арнольдович долго не могли успокоить бедняжку.
– Зачем я ему была нужна? – рыдала Клавдия.
– Самец… – изрек Андрей Леонидович. Мы это предвидели.
После той неудачи, чтобы восстановить нервную систему, Клавдия занялась йогой и вскоре влюбилась в своего сен-сея. Однако и здесь все оказалось несчастливо: у сен-сея была жена и трое детей. Жена, прознав про интрижку своего благоверного, недолго думая, наняла для Клавдии киллера. Покушение не удалось, но угроза жизни не миновала, потому что, несмотря на то, что заказчик был известен, делу отказались давать ход.
– Вот когда вашу девушку убьют или покалечат, тогда и приходите, – сказали Игорю Леонидовичу в полиции.
Пришлось Клавдию прятать, для чего Полунины купили ей однокомнатную квартиру в спальном районе.
Ну а потом она занялась челночничеством. Привозила из зарубежья товар, торговала на рынке.
Такая вот вышла у Клавдии история, в которой она сполна отведала от новой жизни и соли, и перца, а сколько сахара – не знает никто…
Исчезновением Клавдии был огорчен, конечно, не только Алексей Арнольдович, но и Полунины.
Втроем они долго молчали. Наконец, Андрей Леонидович высказался за всех:
– В последнее время мы совсем упустили ее из виду… Однако кто же такое мог предвидеть?! Сколько времени простоял Алексей Арнольдович на том месте – и ничего…
– А вы не подумали, – взбодрился вдруг Игорь Леонидович, – что Клавдия теперь встретиться с Софьей Дмитриевной! Ведь так же? И обо всем ей расскажет. В том числе и о дате 9 мая 1975 года. Следовательно, ее уход был предопределен, как бы мистически это не выглядело. Круг замкнулся!
* * *Профессор, конечно же, оказался прав. Событие, которое не могло не случиться, произошло через несколько лет, на Мясницкой улице, когда ранним безлюдным утром бывший коллежский асессор Алексей Арнольдович Бартеньев исчез на глазах Игоря Леонидовича Полунина, его брата и коллег, чтобы возникнуть напротив Почтамта в день 9 мая 1975 года.
Часть 4
Из дневника Андрея Полунина
9 мая 1975 года.
Припоганейший был вчера денек. А началось все с того, что наша «англичанка» Майя Михайловна Клепикова поставила мне «незачет». На мой взгляд, отвечал я неплохо. На тройку уж точно! Ну, даже если и с минусом, все равно можно было бы на зачет расщедриться. Да еще перед Днем Победы! Вот интересно, какому идиоту пришло в голову устраивать зачет накануне праздников?!
А Майя Михайловна манерная такая… Шляпки какие-то дурацкие носит, белые перчатки, зонтик от солнца, меня называет «несносным»… Прямо, как из прошлого века припожаловала. Барыня… Хотя, скорее всего, образ этот искусственный, зачем-то ею придуманный. Уж мне ли не знать, какие они – настоящие барыни? Все-таки мы с Софьей Дмитриевной соседи со дня моего рождения!
До революции ей принадлежала вся наша коммунальная квартира. (Только сейчас подумал: это же, сколько ей лет?.. А не скажешь…) Она красивая, подтянутая, всегда с прической и чуть подкрашенными губами, но никаких шляпок и зонтиков! Правда, в речи ее встречаются иной раз непривычные обороты («Леночка, – наставляла она мою маму, – тебе нужно немедленно взять меры, чтобы Андрюша не захворал!»), но что уж тут поделаешь – так говорили все в ее окружении, когда она росла, училась в гимназии… Кстати, судя по владению Софьей Дмитриевной иностранными языками, а также по знанию ею литературы и истории, учили в гимназиях на зависть будущим поколениям школьных учителей (которые не завидуют исключительно по неведению).
Она, конечно, классово чуждый пролетариату элемент, но добрый ангел нашей квартиры. Дядя Саша, мамин брат, теперь уже генерал, считает ее близким человеком. Она, как могла, опекала его и маму, когда во время геологической экспедиции погибли их родители, и из всех родственников осталась только старенькая бабушка – моя прабабка. Но и она в войну умерла. К тому времени мама ушла на фронт, медсестрой, и дяде Саше до призыва в армию пришлось жить совершенно одному. Если б не поддержка Софьи Дмитриевны… Из года в год шлет он ей поздравительные телеграммы со всех мест своей службы.
