Иван Алексеев - Повести Ильи Ильича. Часть первая
Анатолий и Женька скучали от женских разговоров. После каждого второго тоста, подталкивая Ивана Антоновича, они уходили передохнуть на веранду.
Частые вставания из-за стола Ивану Антоновичу не очень нравились. Он отяжелел от вина, а больше – от еды, и предпочел бы сидеть – женская беседа ему не мешала, и он даже пытался ее оживить. Вот только его попытки заговорить вызывали резкую реакцию Тамары Ивановны. Душевное равновесие Ивана Антоновича сильно зависело от отношения к нему жены, и когда она была не в духе и ставила его на место, ему становилось нехорошо. Последний месяц, после того, как уехала приезжавшая погостить старшая дочь с внуком, Тамара Ивановна почти каждый день была не в духе. Мало того, что она не допускала к себе соскучившегося Ивана Антоновича, но при каждом удобном случае еще и попрекала его всякой мелочью, словно провоцировала на скандал. Все это было очень не похоже на ровные и уважительные отношения, которые она сама установила в их семье, и к которым привык Иван Антонович. Он не знал, что думать. Он боялся, что она заболела неизлечимой болезнью и страшится сказать ему об этом. Он молил, чтобы оказалось не так, как он думал, и чтобы не рушилась их налаженная и спокойная жизнь, без которой он себя не представлял.
Вот и сегодня уже несколько раз она тыкала его тем, что он напился. Это очень не шло ее красивым манерам и стало заметно другим: ему сочувствовали и Анатолий, и Женька. Чтобы вытерпеть несправедливые, как казалось Ивану Антоновичу, попреки, он выходил с мужчинами подышать и успокоиться.
Ничего интересного в мужских разговорах тоже не было.
– Лучше совсем не смотреть новости. Инфляция – 6 %, кто ему это считает? Колбаса, которая год назад стоила 300–400 рублей, теперь 500 и 600. Это шесть процентов? «Беломор» до октября был 14 рублей, а сейчас – 21.
– А как он спрашивает про бедных! Мол, почему их количество не уменьшается, если в финансах такие успехи? Для кого они показывают этот спектакль? Перед кем отчитываются?
С подачи Ивана Антоновича поговорили о книжках про войну, в которых он открыл новые для себя взгляды на уровень подготовки командиров и техники Красной Армии в период финской компании. Для Дорохова это оказалась одной из больных тем. Он читал не только те книжки, о которых говорил Иван Антонович, но и много других. А главное, он бывал в Карелии и представлял, как трудно там было воевать. Поэтому всякие новомодные идеи о том, что у нас было все плохо, его бесили. Особенно, когда эти идеи озвучивали дилетанты вроде Ивана Антоновича. Женька горячо и с удовольствием высказывал ему свою точку зрения про финскую войну и не успокоился, пока не выговорился и не пообещал дать Ивану Антоновичу соответствующую литературу.
Выговорившись, Женька захотел спать. Он много ел за столом, и, хоть не пил, но из-за обильной закуски и влияния компании чувствовал себя выпившим. Так с ним бывало раньше после хорошего застолья – то же чувство завораживающей усталости и желание прилечь. Он хотел в город, куда его не пустили, на свой диван, и, вспомнив, как мучается дома от храпа бывшей супруги, слышного даже через закрытую дверь, с тоской представил, как будет спать среди храпящих пьяных гостей.
Беседа уставших женщин выдохлась, кружа вокруг одних и тех же тем, и постепенно затухала. Зевающая Вика предложила начать стелиться. Мужчины в очередной раз пошли на веранду.
– Стыдно-то как, – сказал погрузневший Иван Антонович. – Наверное, она права. Ослабел я последнее время. Вроде, все как обычно, – хорошая закуска, хорошая компания, – а поднабрался.
– Все нормально, – возразил Анатолий. – Не слушай ты Тамару. У моей тоже так бывает – сорвется, накричит, а потом жалеет.
– Да нет, я знаю, что она права. Она не ошибается. Меня еще надо потерпеть. Это мы сейчас думаем, что все в порядке, всех понимаем, а со стороны виднее. Я сколько раз себя на этой мысли ловил на следующий день. Так стыдно, хоть прощенья проси.
– И просил? – заинтересовался Женька.
– Нет. Стыдно просить. Да Тамара – она все понимает. Она меня, можно сказать, тащит. Ты думаешь, мы их выбираем? Как же, это Тамара решила, что я на ней женюсь. Если бы не она, я, может, уже пропал бы. В принципе у нас в семье она – двигатель. И девчонок растить, и когда квартиру получали, и с достатком. Мое дело простое. Мне скажут – я делаю.
– У них интуиция сильно развита. И они инстинктам больше доверяют, – сказал Анатолий. – Но я тебе скажу, когда проживешь вместе столько, сколько мы, то начинаешь без слов понимать друг друга, и даже думаешь похоже.
– Уж это точно, – улыбнулся Женька. – Что ты, что Надежда. Да вы всегда были похожи.
– Ну, нет, – сказал Анатолий. – Когда женились, я ее вообще не понимал. А она что понимала? Молчит больше и скромно улыбается. Но она, я тебе скажу, способная. И работать с ней теперь можно, понимаешь? Ты-то ее по институту помнишь, как я понимаю. А она теперь поднялась, научилась хорошо соображать. Вообще, удивительно, как они все успевают: и работа, и семья, и дети.
– Скромные, пока замуж не выйдут, – сказал Женька. – Ты думаешь, Вика мне скромно не улыбалась? Зато потом они в силу входят. Вот вы оба говорите, что они вами реально управляют. А почему? Вам так удобно – это я по себе знаю. И управление самое примитивное – инстинкты. А в инстинктах они сильнее. Вот и думай, чего в них больше – души, которую они согласны доверить церкви, или животного начала, которое готово в них проявиться в любой момент.
– Я с этим не спорю, – отвечал Иван Антонович. – Я о другом. Ты пойми, что они нам жизнь посвящают. Что мы без них? Как без них дети, семья, как все?
– А без вас они что? – переспросил Женька. – Согласен, вам с женами повезло. Или им с вами. Кому-то чуть больше. Но тут глубже вопрос. Вика не зря около него ходила. Пусть вы построили идеальную семью. Но для чего? Родить и воспитать детей? Вы родили и воспитали. Этой функции у вас больше нет. Стать совершенной парой и в логике, и в интуиции? Предположим, стали. И одинаково соображаете, и мысли угадываете, и по глазам читаете. А зачем вам эта функция? Что вы с ее помощью хотите совершить, к чему стремитесь? Если ваше совершенство нужно вам для жизни, а она скоро закончится, то зачем жили?
– И как нам бороться с этой темной энергией, которой они больше подчиняются? Ведь это не Тамара тебя, Иван Антонович, душит, а темная энергия через нее. У меня даже раньше была такая шальная мысль, что они специально к нам приставлены – следить и не пускать. Ведь они не могут остановиться, когда решают, что надо нас как-то останавливать. Они убить готовы. Сами не понимают, что творят, а делают.
– А ты бы делал, что Вика говорила, – обиделся Анатолий – Может, она и не загуляла бы. Задним умом мы все умные.
– Вот я и делал, что она говорила, – ответил. Женька. – Тоже все думал: ради детей, ради семьи. Главное, чтобы все было спокойно, пристойно. Все, как у людей. И чего я добился? А теперь я не хочу, как у людей. Скучно это, понимаешь. Я не вижу, зачем.
– Вы только посмотрите на наших женщин, – продолжал он. – Вспомнили о душе, пришло время. А их уже давно ждут: «Идите к нам. Мы вас пострижем немножко, но зато успокоим. Не виноваты вы в своих грехах. Сатана вас попутал». Адам, сатана, первородный грех. Какая примитивная и удобная легенда! Мол, даже ангелы не устояли от данной им свободы, что же ждать от нас, грешных? Глупо это и слишком похоже на ловушку для доверчивых людей, не умеющих признавать свои ошибки. Я думаю, что в каждом из нас живет и искуситель, и спаситель, и, кроме нас самих, нет нам истинных помощников. Всю жизнь в нас борются плоть и душа, потому что без этой борьбы не было бы нашего развития. Главное – научиться осознавать и признавать свои ошибки, чего не хочет наша плоть. Чему сопротивляется вся ее темная энергия. А мы в своей глупой гордости этой энергией не только себя пичкаем, но и в женщинах ее разжигаем, а потом удивляемся, что с ними – беда.
Женька говорил странные и понятные Ивану Антоновичу вещи, хотя раньше он об этом не думал. И даже в себе он почувствовал ту темную энергию, которую Женька приписывал больше женщинам. Эта энергия уже давно жгла его, а про Тамару шептала возмутительные речи.
«Она тебе не только помогла, но и использовала. Разве ты забыл, как Тамара все перевернула после женитьбы?»
Иван Антонович не забыл, что женился, когда уже не собирался и когда мысли об этом возникали у него только после родительских сетований.
В жизни у него не очень ладилось. После школы, которую он закончил одним из первых, давалось ему все трудно: и учеба в университете, и умение сходиться с людьми, и поиск себя. Когда он встретил Тамару, семья в его мыслях была на окраинах. Зато он начинал понимать другие грани жизни, и определенные соображения, зачем жить, у него уже были. Тем удивительнее стало для него, как быстро Тамара сумела переменить всю его жизнь, и как он согласился с этим.
