Ирэн Роздобудько - Последний бриллиант миледи
– Семен, ты можешь сделать так, чтобы она попала с нами на пароход? – спросил Ярик Атонесова.
Тот оторвал хмельной взгляд от танцовщицы.
– Не расстраивайся, дружище, там будет столько разных телок… Все места забронированы.
– Но Дартова ты, наверное, записал с его бабой? – не унимался Араменко. – Сделай и мне две каюты!
– Пошел ты! – отмахнулся Атонесов и встал, чтобы подойти ближе к подиуму.
– Еще пожалеешь, гаденыш! – крикнул ему вдогонку Араменко.
– Да черт с ним! – громко икая, сказал Портянко. – Сейчас не о бабах надо думать. Пусть наш друг Жан поделится тем, что у него есть. В конце концов, кто все это ему организовал? А?!
Портянко закричал так громко, что на них обратили внимание два бритоголовых охранника.
– Тихо, Вадик, – успокоил друга Араменко. – Поквитаемся со всеми…
Он снова потянулся за бутылкой, но она была уже пуста. Если бы они сидели не в ночном клубе, а в забегаловке времен своей юности, он воспользовался бы моментом и запустил ею в стену. Но вместо этого Ярик неуверенным жестом поправил галстук и, не ожидая обещанного выступления гастролера, пошел на улицу.
В дверях он, пошатываясь, оглянулся и снова оглядел прокуренный зал, интерьер которого больше походил на интерьер преисподней – пьяный Атонесов засовывал купюры в трусики стриптизерши, Портянко налегал на новую порцию горячего, принесенное официантом, красные и ядовито-зеленые огоньки прыгали по лицам гостей… Группка женщин танцевала возле подиума. Их лица были красные и лоснились. Ярик поймал себя на мысли, что все женщины сейчас одинаковые – смешные и довольно жалкие. После пяти минут разговора с хорошенькой дамой становится понятным, что ей нужен твой кошелек, и ради него она готова на все в первый же вечер знакомства. «Ску-у-чно, господа!» – подумал Ярик. «Я знаю все наперед, – сказала ему недавняя знакомая. – То, что вы скажете мне, и то, что я должна буду ответить вам…» О, она не была похожа ни на одну из этих разгоряченных бабенок!
«Где тебя искать, Милена? – со щемящей болью в груди подумал Араменко. – Ты не дала мне номера своего телефона, не оставила адреса… А была ли ты вообще, Милена?..»
Хмельная слеза потекла у него из правого глаза. Ярик Араменко с силой захлопнул дверь и вышел на свежий воздух. Ночь пахла сиренью…
* * *…Эта ночь пахла сиренью.
– Ты слышишь, какой запах? – спросила Влада Макса.
Они, как это теперь иногда бывало, сидели за столом при свечах и ужинали. Влада открыла окно, легкий ветерок колыхал язычки пламени. Они трепетали, как флажки в руках пароходного сигнальщика.
«Интересно, о чем они говорят с нами?» – подумала Влада. Сегодня Макс чувствовал себя лучше, она даже обошлась без своего фокуса с зеркалом. Единственное, что сейчас волновало ее, – как сказать Максу, что она должна оставить его одного на целую неделю, и выдержит ли он эту неделю полного одиночества.
– Знаешь, – сказал Макс, – я давно уже не могу воспринимать запахи, особенно такие – они возвращают к жизни. Не будем об этом…
– Хорошо, не будем, – согласилась она. – Что тебе сегодня снилось, дорогой?
– Не говори со мной как с ребенком! Думаешь, я не понимаю, что со мной происходит? Долго ты будешь держать меня в той комнате?
– Пока не найду Жанну, – холодно ответила она. – Пусть она решает, что делать дальше…
– Я хочу искать сам…
– Хорошо, хорошо, – поспешила успокоить его Влада. – Мы будем искать вместе. Начнем прямо с утра, да? Сейчас поужинаем, поспим, а потом…
– Посмотри, какая тень на стене, – вдруг перебил ее Макс. – Она похожа на старьевщика в столовой для бездомных… Два стакана кефира перед ним и один окурок «Примы». Это я после смерти… Ты ТАМ не была, ты не можешь знать. Ты не знаешь чувства, которое зовется: «Мне ничего не нужно». В это «не нужно» входит все то, чего ты так безумно хочешь. Это так страшно. Наверное, пришло время платить за свое место на земле? Но почему так скоро? А может, мы с тобой уже заплатили – Жанной? Я – за свою писанину, за эти бесконечные рефлексии, за то, что все обращал в слова, за муляжи из слов, которые свисают с бумаги, как вот эти спагетти – дохлые и отвратительные, как черви. А ты… Думаешь, что я ничего не знаю?.. Есть такая картина Магритта – женщина счищает с себя тень мужчины, но она все равно остается на ней… Разве мужчина виноват в этом? Я хочу видеть людей. Мне теперь кажется, что у всех них, даже у мужчин, твое лицо… Когда ты отпустишь меня, Жанна?
– Скоро…
– Когда – скоро?
– Вот переживем эту ночь…
– Мы не переживем ее – она слишком долгая, Жанна… Я устал…
– Мы с тобой разные лягушки… – задумчиво произнесла Влада. – Я – та, что барахтается в кувшине с молоком, пока не собьет под собой масло.
– Знаешь, какие слова молитвы нравятся мне больше всего? «…да будет воля Твоя»! Только в них есть для нас большой смысл и надежда, остальное – жалкие потуги доказать, что бывает как-то иначе. Не бывает! Увы…
Макс опустил голову на руки. Влада знала – чтобы не начался приступ, нужно говорить. Говорить о чем-то другом, отвлечь его непринужденной болтовней.
– Слушай, Макс, помнишь, ты описал ту историю, что тебе рассказывал отец о бриллианте? Как ты думаешь, это правда или вымысел?
– О каком бриллианте?
– Ну, о том крашеном камешке, который нам оставил отец. Ты говорил с ним о нем, а потом написал рассказ… Расскажи мне, что ты об этом знаешь.
– А-а, ты про подвески Марии Антуанетты! – Влада увидела, что его глаза ожили. – Я не знаю, правда ли это… Но история интересная… Это сказка о маленькой Жанне в зеленом платье…
«О господи!» – подумала Влада.
– Расскажи мне эту сказку, хорошо?
– Это сказочка о маленькой Жанне, – снова повторил Макс. – Тогда она была фрейлиной королевы – самой красивой из всех фрейлин. Ей очень хотелось иметь бриллиантовые подвески, ведь в детстве у нее не было даже приличного платья. И она решила написать письмо от имени королевы епископу Страсбурга кардиналу де Роану с просьбой заказать у ювелиров очень дорогое украшение. Когда подвески были готовы, маленькая Жанна бежала с ними в Англию. А доверчивого кардинала арестовали и посадили в Бастилию. Вот и вся история…
– И это все?
– Маленькая Жанна прожила на эти бриллианты всю жизнь. А чтобы никто не мог доказать, что это те же украшения, она приказала одному из мастеров-ювелиров добавить на каждый камешек еще одну грань – двадцать восьмую. Во время следствия это и спасло ее от разоблачения, ведь на суде ювелиры, которые делали драгоценности по заказу кардинала, утверждали, что камни имеют только двадцать семь граней. Хитрая маленькая Жанна…
– А наш камешек, о котором рассказывал отец, не может быть тем бриллиантом?
– Я устал… – Макс откинулся на кресле. – Что ты от меня хочешь, Жанна?
Влада поняла, что больше она от него ничего не добьется. Все, о чем она сейчас услышала, она уже читала в одном из его рассказов. Обо всем, кроме количества граней. Но это была его сегодняшняя выдумка. По крайней мере, он успокоился и переключился на другое.
– Пошли, милый, я уложу тебя спать.
Влада осторожно взяла его за руку. Теперь главным было то, чтобы он не взбунтовался на пороге в свою келью, выпил таблетки и позволил сделать укол. Она поцеловала его руку и тихо повела в темную пещеру за стеллажом. Он не сопротивлялся, покорно позволил сделать ей все необходимое. Влада тихо вышла из комнаты, заперла дверь, сдвинула половинки стеллажа. Она решила ничего не говорить ему о своем грядущем отсутствии – время без Жанны все равно остановилось для него.
Влада прибрала на столе, оставила только одну свечу и бокал с красным вином. Было уже поздно, но спать не хотелось. Да она бы и не смогла заснуть, мысли наступали на нее, как стая голодных волков.
Ночь пахла сиренью и немного – морем. В открытое окно Влада видела темное небо, по которому неслись рваные облака, в них тонул тонкий серпик молодого месяца. Порой он взблескивал, как нож, вспарывал длинное полотно какого-то облачка и снова нырял в темноту, как коварный маленький злодей. А края вспоротых облаков розовели, будто и вправду заливались кровью.
Влада замерзла, надо было закрыть окно, но вид неба, течение которого было похоже на трепетание разорванной киноленты, завораживал ее. И такие же разорванные, взбудораженные мысли, словно тучи на небе, проносились в ее голове.
Вчера, обедая в ресторане своего патрона, она познакомилась с Яриком Араменко. Именно он рассказал своей новой знакомой, что через несколько дней состоится «творческий поход» на пароходе, и даже пообещал «выбить» для нее место. Но это было лишним. В тот же день «Самыч» с удовольствием резервировал для Влады отдельную каюту.
Правда, она находилась на нижней палубе, но для Влады это было несущественным.
Ярика Араменка она узнала сразу, как только он вошел в клуб в безупречном черном костюме и взглядом, в котором светилось презрение и высокомерие, окинул присутствующих и направился к стойке бара. В его облике было нечто инквизиторски-привлекательное. Свободных мест было достаточно, но Влада уже наверняка знала, что этот тип непременно подсядет к ней. Так и случилось.
