Алиса Ганиева - Жених и невеста
– Да я ничего не знаю, только бумаги подшиваю.
– Ну ты что, Патя! Как я могу тебя, самое, коллегам не представить? Ты же мне уже родной человек! – И Тимур улыбнулся.
Как? Когда я успела стать родной человеку, которого встречаю в первый раз в жизни? Ну конечно, пять месяцев переписки, пусть скупой, нерегулярной, отрывистой, но переписки. Неужто я могла забыть, что для местных парней это верный залог симпатии, влюблённости и верности? Как я могла так ошибиться? Зачем давала надежду?
Весь этот вихрь вопросов глушил меня. По ступенькам клуба я поднималась, как сомнамбула.
– Не волнуйся, – успокаивал меня Тимур, превратно истолковавший моё беспокойство. – Тебе, самое, выступать не надо будет. Посидишь, послушаешь, вопросы позадаёшь.
В кабинете, украшенном торжественными государственными флагами на древках-штативах, за круглым лакированным столом уже сидело человек десять молодых людей со спортивними фигурами и в деловых костюмах. При виде Тимура они встали, как школьники, приветствующие учителя. Начался круг рукопожатий. Потом Тимур принёс мне взявшуюся откуда-то чашку чая на позолоченном блюдце, с двумя кусочками тростникового сахара. И только я стала размешивать, вытащил телефон и щелкнул меня сверху, в довольно невыгодном ракурсе.
– На память, – пояснил он. – Я дома должен показать.
Я сжалась в комок и промолчала. В комнату зацокала шпильками девушка лет тридцати в офисной юбке и включила диктофон.
– Ну что ж, самое, – начал Тимур, вставая и соединяя подушечки пальцев. – сегодня мы собираемся накануне концерта, самое, посвященного достойному сыну нашей Родины – Халилбеку. Но, самое, на повестке дня стоит не только судьба этого труженика, учёного, гражданина, болеющего за свой народ, но и, самое, грядущий молодёжный лагерный форум. В этом лагере соберутся ребята из разных городов и сёл региона, самое. Очень важно, что наше правительство, самое, таким образом заботится о духовно-патриотическом воспитании молодёжи…
Слушатели внимали серьёзно, вперившись в безгубый Тимуров рот. Девушка даже что-то споро записывала.
– Будут, самое, организованы семинары по обмену опытом, панельные дискуссии по развитию диалога, танцевальные и спортивные площадки.
– Борьба будет? – спросил кто-то.
– Конечно, самое! – заверил Тимур. – Но главное – это дух единения, самое. Ведь что важно нашей власти для эффективной работы? Опора на молодёжь. Так давайте дружно предоставим эту опору! Мы уже проводили очень важные акции: раздача, самое, георгиевских ленточек для поднятия патриотизма среди населения, сбор гуманитарной помощи беженцам из стран империализма. Я, самое, очень рад, что ребята единодушно поддержали акцию «Лайкни хором». Несколько сот человек одновременно лайкнуло твитты руководителей нашего региона.
– Ещё будет такая акция? – оживились в комнате.
– Можно организовать. Сегодня мы заседаем коротко, потому что времени нет, самое. Сейчас начнётся концерт. Многие спрашивают, самое, почему наша ассоциация поддерживает Халилбека. Неужто, интересуются интриганы, мы решили пойти вразрез с тем, что говорят старшие из правительства.
– Да, Тимур, меня тоже этим достают! – поддакнула девушка.
– Отвечайте им так, – отчеканил Тимур. – Что наша, самое, молодёжная ассоциация действует созидательно и только в сотрудничестве с ответственными наставниками сверху. У них больше опыта и мудрости. Они оберегают нас, самое, от искушений лесного экстремизма, наркомании и других социальных язв.
– Правильно! – одобрила девушка.
– Так вот, самое, – вышагивал мой ухажёр перед круглым столом, – я сам непосредственно общался и с некоторыми депутатами, и с другими, как говорится, уважаемыми хакимами[19]. Они все, самое, признаются, что очень ценят вклад Халилбека в развитие региона. Никто даже близко не допустил, что его арестовали по справедливости. Возможно, самое, это намеренный приём, чтобы усыпить бдительность настоящих преступников. Или просто, самое, халатная ошибка следствия.
И тут чёрт меня дёрнул вмешаться.
– Ну допустим, мы ничего не знаем о громких и масштабных злодействах, которые якобы совершал Халилбек, – запальчиво заявила я, не спросив разрешения и как-то внезапно для самой себя. – Но мелочи нам известны. То, что он построил в нашем посёлке казино на незаконной земле…
– Когда это было? Сто лет назад! – перебили меня все хором.
– Патя, самое, – недоумённо уставился на меня Тимур, – твой отец же у Халилбека работал, как ты можешь? И казино, которое ты вспоминаешь, давно закрыли.
– Перенесли в подвал у мечети, – хихикнула девушка с блокнотом.
– Я просто называю факты.
– Факты! – воскликнул Тимур, поднимая указательный палец и вынуждая слушателей примолкнуть. – А ты знаешь, самое, что факты идут от иблиса[20]. То есть от дьявола.
– Объясни, Тимур, объясни, – зашепталось собрание.
– Вспомните, друзья, – начал проповедь раззадоренный Тимур, – чем искушал змей Адама, алейхи салам, и Хаву? Разумом. Он апеллировал к разуму. Он говорил: «Аллах не разрешает вам срывать с древа познания, потому что боится потерять власть над вами». И первые люди не вняли его речам. Не вняли и пали. Единственное, самое, спасение от искушающего, ведущего в ад разума, – вера. Если к вам подходит человек и начинает опровергать вашу веру фактами, аргументами и логикой и вера, самое, у вас начинает шататься, знайте, этот человек – пособник дьявола.
Этим словам я даже обрадовалась. Понадеялась, что, завидев во мне пособника дьявола, Тимур от меня отлепится. Но не тут-то было. Он стрелял глазами, морщил загорелый лоб, ораторствовал и улыбался мне безгубым ртом:
– Особенно, самое, легко оступиться красивой девушке. Вот мы смотрим на разврат, который творится на Западе, и оступаемся. Особенно – девушки, потому что у них ум слабее. Но есть одно спасение – это помнить, самое. Постоянно помнить, что вокруг нас сжимаются кольца мутации. И наша страна – единственная пока не заражённая зона.
– Мутации, – тихо повторил самозабвенно внимавший детина слева от меня. Девушка снова застрочила в блокноте.
– Да! – распалялся Тимур, не обращая внимания на играющих в его светлом бобрике солнечных зайчиков. – Посмотрите, какой разврат творится в Америке и Европе. Это всё мутации!
– Но без мутаций, – перебила я, – нет эволюции.
Все замолчали.
– Какая ещё эволюция? – снисходительно дёрнулся парень со сломанными ушами и значком молодёжного лагеря на лацкане пиджака.
Остальные внимательно ждали, что ответит Тимур. Тот перестал шагать из угла в угол и громко хмыкнул. Потом опёрся о край стола, открыл рот, помолчал и стал диктовать мне вдумчиво и устало, как тупому ученику:
– Никакой эволюции не было. Теория Дарвина, самое, показала свою несостоятельность. Первого человека Адама, алейхи салам, Бог сделал из глины.
Я даже хрюкнула от неожиданности. Удивительно, как я умудрилась не раскусить Тимура за полгода переписки. И почему его безумие обрушилось на меня лишь теперь, при встрече?
– А динозавры… – тихо и невпопад произнесла я.
– Кости динозавров подделаны кафирами[21], – поставил меня на место тот же парень со сломанными ушами.
– Фикция. Заговор порочного мира против верующих, – поддержал его Тимур.
Я с мольбою посмотрела на девушку, но та восхищённо кивала Тимуру.
– Послушайте, мы сейчас вроде бы не в мечети, которая на Проспекте, и ты, Тимур, вроде бы не мулла, – собралась я было с силами, но тут в комнату заглянула полная дама с малиновыми губами и в вышитом золотом платке.
– Концерт начинается. Тимур, ты выступаешь, не подводи, – низким, утробным голосом сообщила она и улетучилась.
– На сегодня всё. Завтра соберёмся дополнительно, в это же время, – махнул рукой Тимур.
Девушка потянулась выключить диктофон, все задвигались, зашептались. Тимур подошёл вплотную и стал добродушно меня упрекать:
– Ты что? Ты, самое, совсем в Москве от корней оторвалась? Ну ничего, мы с тобой наедине несколько раз посидим, ты дурь эту выкинешь из головы.
– Знаешь, Тимур, спасибо, – я отшатнулась от него, еле сдерживая раздражение, – мне было любопытно поприсутствовать. Но я очень спешу.
– Подожди, – скомандовал Тимур, – сейчас вместе пойдём на концерт. Ты же собиралась, самое. Сама говорила.
Я не нашлась что возразить. Когда мы спустились в актовый зал, концерт уже шёл. Народ сидел не только на стульях, но и на приставных скамейках, а некоторые и вовсе прямо на полу, подложив прошлогодние стенгазеты.
Со сцены вещал директор поселковой школы:
– Вспомните, земляки, сколько раз Халилбек спасал всех нас от катастроф! Пропадают люди – находит Халилбек. Отключают воду – включает Халилбек. Рушатся связи между людьми – примиряет Халилбек. Этому клубу или нашей школе не хватает дотаций – пробивает Халилбек. Он – не просто человек, не просто гражданин. Он – глыба, утёс, скала. Его не разбить никакими кувалдами! То, что случилось, то, что он не здесь, не с нами, а за решёткой, не поддаётся никакому объяснению! Это невозможно, это странно, это нелепо. Я отказываюсь верить в его вину!
