Максим Удовиченко - Неведомое зарубежье
Начало операция по принуждению котов к миру, под кодовым названием «Joint Endeavor»[55], которое, как и многие другие названия операций, как-то само по себе пришло в голову американскому руководству, а командир лагеря Аква-Нит в данном случае являлся его ярким представителем, было назначено на предстоящую ночь, сразу по окончании праздничного концерта.
5.4 Концерт «по случаю»
Концерт «по случаю», как правило, мероприятие весьма важное и торжественное, независимо от «случая» и от состава участников.
(Из собственных наблюдений.)Как только очередное «экстренное» собрание стало близиться к завершению, за дверью комнаты оперативного дежурного началось что-то неописуемое.
Откуда ни возьмись налетел сильный ветер, неистово ударяя горстями песка по пластиковым тентам домиков вагонного типа, щедро осыпая стосковавшиеся по «хорошему песку» Ниссан(ы) все новыми и новыми весомыми порциями даров Сахары.
Вслед за песчаным ветром появились и долгожданные гости.
– Вот и гости пожаловали! – закричал Маланья, заслышав сквозь песчаную вьюгу чутким ухом жителя пустыни шум двигателей бедуинских Defender(ов).
– А много гостей-то? – спросил удивленно француз Жан-Филипп, с трудом открывая дверь комнаты оперативного дежурного и каким-то чудесным образом успевая поймать за ножку пролетающий мимо в потоке ветра пластиковый столик.
– Много – не мало! А вот и предмет реквизита, о котором я столько думал! – хладнокровно, но в тоже время с энтузиазмом произнес Маланья, выхватывая столик у француза.
– На нем будут разложены поделки старины, – произнёс он, величаво отгоняя Мухаммеда и Сулеймана и водружая столик на освободившееся место.
Неожиданно Маланья, с проворностью заправского факира-чародея, стал доставать из карманов обветшалых камуфлированных штанов, то какой-то камень, очень напоминавший стоптанный армейский сапог, то деревянный корешок, очень похожий на судейский свисток, а также великое множество других подобных предметов, каким-то чудом поместившихся в карманах его неказистых штанов.
– Не хватайте руками! Это поздний неолит! Предки мои делали! – громко приговаривал Маланья, раскладывая предметы на пластиковом столике, расположившемся по соседству с транспарантами и стендами, повествующими о жизни, незатейливом быте и культурных особенностях народа Сахары.
– Берите пособия и предметы наглядной агитации! И скорей к гостям! Пора начинать концерт! – прокричал Маланья, закончив работу над экспонатами.
– Я не могу на концерт! У меня все еще недомогание после благотворительного завтрака! – взмолился пожилой поляк Сигизмунд.
– Ничего, Сигизмунд! Не печалься! Все когда-то бывает впервые! И благотворительный завтрак, и легкое недомогание! – парировал Маланья «кляузы» престарелого поляка, не оставляя шансов на претензии.
– Хорошо, Сигизмунд! Выздоравливай! А всех остальных прошу проследовать к месту проведения торжества! – празднично произнёс командир лагеря Карл, в очередной раз пытаясь превозмочь стихию и открыть дверь.
Пробираясь в поисках артистов сквозь разбушевавшуюся песчаную метель, обитатели лагеря вдруг услышали характерные чавкающие звуки. Кто-то, где-то, явно что-то ел. Звуки доносились со стороны столовой.
Спотыкаясь и падая под порывами ветра, обитатели лагеря сумели проникнуть в столовую – к месту проведения торжества.
Перед ними предстала совершенно милейшая картина.
Наспех скинув в одну кучу инструменты и прочие приспособления музыкального творчества, включая боевые там-тамы, бубны и дудки на верблюжьем меху, за столом разместились музыканты и небольшой хор свободолюбивых женщин Сахары.
Разодетые в пестрые национальные наряды, они с большим рвением поглощали плавленые сырки «La vache souriant» и молоко, запивая все это огромным количеством кока-колы.
Между столами заботливо сновал палисарийский повар Мухаммед (Very Good), приговаривая: «»[56], подливая всем кока-колу и угощая армейскими галетами.
– Плавленый сырок плюс молоко плюс кока-кола! Вот это бомба! – подметил нехитрый состав Аристарх.
– Да, он виртуоз, этот невзрачный Мухаммед (Very Good)! Любой продукт превращается в зловещий реактив в его старческих, заботливых и немытых руках – посетила Аристарха мысль, словно луч озарения, который приходит лишь тем, кто в тщетных поисках наконец-то отыскивает след истины в беспорядочном нагромождение событий.
– Во истину виртуоз! Ради чистоты эксперимента не жалеет ни своих, ни чужих! Интересно, а сам-то он пробовал эту смесь? – размышлял Аристарх, наблюдая картину «кормления артистов», в которой палисарийский повар Мухаммед (Very Good), почему-то очень напомнил ему профессора Мариарти, персонаж из рассказов Артура Конан Дойля о Шерлоке Холмсе.
[57] – прервал вдруг Маланья размышления Аристарха.
– Хватайте инструменты и реквизит! И скорей начинаем! Стосковался я по удалой бедуинской песне! – вскричал восторженно Маланья, обращаясь ко всем собравшимся.
Соорудив подобие сцены из заранее привезенных деревянных помостов и расставив под чутким руководством Маланьи предметы реквизита, Аристарх, в тревожном ожидании, весьма предусмотрительно разместился ближе к выходу.
По окончании торжественной речи товарища Маланьи и благодарных слов командования, концерт под одобрительные аплодисменты собравшихся, был объявлен открытым.
Гитары ревели, свободолюбивые женщины Сахары голосили и что есть силы колотили в там-тамы, восторг и смятение переполняли зрителей.
Маланья ликовал и приплясывал.
Взглянув на повара Мухаммеда, Аристарх заметил, что тот тихо улыбался, той неповторимой улыбкой, которой улыбается великий мастер в предвкушение ошеломляющей популярности своего шедевра.
Концерт «по случаю»
– Засек время и выжидает! – промелькнула в голове Аристарха очередная догадка, которой, к сожалению, суждено было оправдаться.
То ли повар Мухаммед знал репертуар и предвзято относился именно к четвёртой композиции крайне популярной в сахарских кругах, рок-группы, а может быть репертуар был ему не знаком, но начало действия умело подобранных компонентов как раз было рассчитано на четвёртую песню… Так или иначе, все началось именно на четвёртой песне.
Первыми явные признаки недомогания стали подавать гитаристы. Побросав инструменты, они, с криком растолкав, ничего непонимающих зрителей, очень проворно исчезли в дверном проеме. Некоторое время спустя, не скрывая ярко выраженных и весьма ощутимых на запах, симптомов недомогания, вслед за гитаристами, шумно удалились и остальные артисты.
– Что это с ними? – весьма удивленно спросил командир Карл революционного деятеля Маланью.
– Переволновались! – находчиво объяснил Маланья.
– А что это за запах такой странный? Или мне кажется? – не унимался командир лагеря американец Карл.
– Это у нас всегда так, знаете ли, после песчаной бури, географические особенности, знаете ли… – отвечал Маланья, ища глазами повара Мухаммеда.
Не найдя Мухаммеда, деятель Маланья, не растерявшись, попросил извинения у достопочтенной публики, за принесённые неудобства, и торжественно объявил концерт закрытым по техническим причинам, пообещав в ближайшее время все исправить и удивить всех более насыщенным и беспрецедентно творчески-содержательным репертуаром.
Постепенно непогода за дверью столовой стала стихать, и обитатели лагеря стали не торопясь расходиться, обмениваясь по дороге впечатлениями.
Пользуясь случаем, Аристарх, пробираясь по недавно появившимся песчаным завалам, все-таки догнал крайне озабоченного революционного деятеля для получения неких разъяснений.
– Маланья, извините, давно хотел вас спросить! – прокричал Аристарх сквозь теряющий силу ветер, нагоняя деятеля, пытавшегося весьма проворно скрыться за песчаным барханом.
– Аристарх, мне сейчас не до тебя! – отозвался сквозь ветер Маланья, поравнявшемуся с ним Аристарху.
– Ты лучше скажи, где этот престарелый вредитель? Таких самородков из строя вывел! А у меня еще пять концертов на носу! – отвечал Маланья, проворно перебирая шлепанцами по песчаному косогору.
Взобравшись на бархан, Аристарх и деятель Маланья увидели очень любопытную картину: артисты крайне сосредоточено и в весьма задумчивых позах сидели компактно цепью – музыканты отдельно, хор свободолюбивых женщин отдельно.
Перед цепью, подобно мудрому военному руководителю, величаво расхаживал дедушка Мухаммед (Very Good) и разъяснял что-то очень важное, назидательно грозя указательным пальцем.
– Политинформацию проводит! – промелькнула в голове Аристарха мысль, вполне соответствующая сюжету.
