Валерий Бардаш - Пещера
Я поставил себя в ужасное положение.
OО.Да будет с тобой Время, мой хороший друг.
Пейзажи моей планеты незаметно становятся частью меня. Мне нравится называть ее моей, как ты, наверно, заметил. Окружающая панорама вызывает во мне мысли и чувства, которые, возможно, возникают в любом чувствующем существе при виде безмолвных, неприступных, неприветливых мест. Прекрасных и суровых. Мысли о тщетности и надежде, бесконечности и конечности, ничтожности и значимости. Книга раннего философа в моих руках. Мелодраматические страдания позади. Я по-прежнему не знаю, понимаю ли его. Но погружаюсь в приятное и волнующее состояние, которое имеют свойство вызывать некоторые специальным образом сложенные вереницы слов, выходящие иногда из уст пророков и шарлатанов. И философов. Быстрее привести себя в чувство, пока ты не начал зевать.
ОО, мне трудно судить издалека, но боюсь, что у тебя не все в порядке с головой. Выражаясь деликатно. Не могу себе позволить отправлять через такие расстояния слова, которые, несомненно, помогли бы мне точнее выразить мои чувства. Подсмотреть чужую запись! Рисковать своей репутацией, положением. И все из-за тиси, которая даже не сочла нужным оставить о тебе серьезную память? Поскорее выводи себя из этого безобразия. Ты знаешь, как это сделать. В конце концов, мы живем в галактическом году 201М.
Впрочем, помощь нужна нам обоим. Часто я откладываю чтение в сторону и спрашиваю себя: какая в этом занятии польза? Кто интересуется такими вещами в наше время? Зачем эта бесполезная трата времени? Но не могу остановиться.
Да будет с тобой Время.
Немногословный.Да будет с тобой Время, Немногословный!
Что ты думаешь о такой заметке: “99.1.7, 281М. Круглолицая. Не загружать” ?
Не беспокойся. Этот эпизод моей жизни позади. Моя репутация и карьера вне опасности. В одном она права – я действительно влиятельный человек. Только ты один знаешь, почему я подсмотрел ее запись. Официально это сделано в рамках моего исследования, утвержденного Ассамблеей.
Позволь и мне поделиться своим беспокойством. Известно ли тебе: среди философов Предвечности было принято удаляться для своих размышлений на пустынные планеты, подобные той, которую ты выбрал для своего изгнания. В те времена это было большой модой. Многие так и не возвратились. Не пора ли тебе домой? Если есть в нашей жизни какой-либо смысл, его можно найти только здесь, среди своих. Одиночество губительно для живого существа. К тому же мне тебя не хватает. Предлагаю обоим выйти из нашего состояния и вернуться в нормальное тисийное – безмятежного счастья. Истинному тисянину необходимо время от времени отведать грустную сторону жизни, чтобы полнее ощутить радостную. Просто мы с тобой выбираем для этого совершенно первобытные средства. Нам пора привести себя в чувство.
Я бы непременно согласился с тобой относительно полезности философских упражнений, если бы не то удовольствие, которое они мне иногда доставляют. Какое упражнение может быть более полезным для заскучавшего ума, чем неразрешимая проблема или – еще лучше – выдуманная? Это чрезвычайно приятное и полезное занятие независимо от того, верим ли мы, что оно приближает нас к настоящим истинам, или нет. Извини мой поучительный тон. Я в хорошем настроении.
OО.Да будет с тобой Время, мой хороший друг!
Хорошие новости. Надеюсь, что памятка уже там, где ей следует быть. Не советую медлить с разгрузкой, но ты сам знаешь, что нужно делать.
Твое последнее письмо неожиданно вызвало у меня ностальгические настроения. Ни чтение, ни панорама, ни размышления не помогают, так же как и мои проверенные фантазии. Это верный признак – пора домой.
Да будет с тобой Время.
Немногословный.* * *– Наши жены до сих пор с нами, потому что они не потеряли к нам еще уважения. Это самая главная наша заслуга. Хотя и говорит в нашу пользу. Женщина может быть относительно счастлива с мужчиной, даже без любви, если она его уважает. Они могут долго прощать и терпеть. Мы с тобой никудышные мужья. Не плохие мужчины – просто плохие мужья. Но нам все еще предоставляют возможность исправиться.
– За себя говори. Мне себя винить не в чем, – Дмитрий широко улыбнулся, – исправляться не желаю.
– Да о тебе вообще говорить нечего. Я помудрел немного с возрастом. А тебе это еще неведомо, что значит оценить женщину. По глазам видно. Прожил столько же, сколько и я, но ничему не научился. Наверно, не только во времени дело. Нужно еще, чтобы начало разваливаться тело, спина доставать, голова седеть и член не стоять. Тогда мужчина готов лучше понимать женщину, ценить. Когда становится страшно. Некоторым и это не помогает.
– В каком месте помудрел? Что-то не заметно. Не о том думаешь. Собой лучше займись. Они сами разберутся. Держатся за нас, значит, им это нужно. Не нужно было бы – не держались.
– Наградил ребенком, куда ей теперь?
– А у вас что?
– Не знаю. Привыкли, наверно. Помудрели. Она ведь тоже уже не девочка. Старость не за горами.
– Не люблю я эти разговоры. Надо мне что-то с тобой делать.
– Сделай, пожалуйста.
– Добавить еще?
Дмитрий спустился с полки, подошел к ведру и плеснул несколько черпаков воды на горячие камни.
– Вот это дело.
– Хорошо.
Дмитрий взобрался обратно на полку и растянулся на ней во весь рост. На освещенном тусклой лампой правом боку четко обозначились его ребра.
– Ты серьезно похудел.
– Да, килограммов пять-шесть сбросил. Раз на раз не приходится. Застрял наверху на несколько дней.
– Отъешься. Когда обратно?
– Не знаю. Хотел недели через три присоединиться к одной компании, но теперь не знаю.
– Ой, хорошо! – Павел перевернулся на живот. – Не пускают?
– Пускают. Не знаю, сколько нам еще осталось времени вместе. Пока Саша подрастет.
– Не так, наверно, все плохо. Если бы ты мог дома почаще бывать. Предупреждали.
– Предупреждали. И сам знаю. Дотянем, наверно, пока сын вырастет. Хочу сделать из него альпиниста.
– Ну? Не похоже.
– Тома мешает.
– Баба во всем виновата. А у пацана есть желание?
– Откуда ему знать? Нужно попробовать. Сейчас самое время прививать.
– Дома надо бывать чаще.
Дмитрий соглашался. Он пребывал в соглашательском настроении. В редкого свойства настроении. Только что спустившегося с гор. На лице следы работы высокогорного солнца и ветра. В глазах удивление роскошествам долины. В движениях медлительность восстанавливающегося сильного тела. Павел смотрел на тело друга с тихим восхищением и сожалением. Давно горы не оставляли на мне таких следов. Зря бороду сбрил. Мог бы покрасоваться немного. Как делали раньше. Довольный и расслабленный. Моя последняя нить в прошлое, самая главная. Если потеряю ее – потеряю себя. Нельзя мне ее никак терять. Нужно будет заново изобретать себя. Нового Павла. Нового старого Павла. Мотается черт-те где. Опять чуть не завалило лавиной. Пропадет – и мне крышка. Назад не будет ходу. Только вперед, в старость. Застрял посередине. Вцепился что есть сил в дверной косяк. Нельзя так. Нужно идти. Куда идти? Нужно заново изобретать себя. Сколько можно за него держаться? Рано или поздно. Там уже ничего не изобретешь.
– Хочешь для пацана такой же жизни?
– Почему бы нет? У меня с Андреем наладилось после того, как сходили вместе в горы. Не хочу сына терять.
– Откуда ты знаешь, что ему это подойдет?
– Знаю. По глазам вижу. Мой сын.
Раньше в нем этого не было. Раньше мы оба были осторожны в этом отношении. Моя дочь, Андрей. Сколько товарищей погибло. Чуть сам опять не погиб. Думает, что бессмертный.
– Думаешь, ты бессмертный? А погибнет пацан? Не шутки.
– Если сам выберет – приму как есть. Я для себя не хочу другой жизни. Почему мне хотеть другой своему сыну?
– Тоже правильно. На Тому махнул рукой?
– Нет у меня на все это времени. Зря женился.
– Не зря. Сын есть.
– Посмотрим. Пиво пойдем пить?
– Пойдем. Грех не выпить после такой бани. Ты меня только останови. Нельзя мне уже набираться. Пойдем отдохнем немного.
Дмитрий бросал незаметные взгляды на раскрасневшееся тело друга. Одряб слегка. Так ничего еще. Не дойдет. Четыре дня при хорошей погоде. Высоко. Потренироваться, скинуть жирок.
– Давай сходим вместе на гору.
– Хорошо бы.
– Слушай, давай. Потренируйся немного с ребятами. Они регулярно ездят на скалы. Рано ты начал сдаваться.
– Не я начал сдаваться. Это меня начали сдавать. Большая разница.
Как его вытянуть? Куда торопится? Там я его совсем потеряю. Взгляд утратил блеск. Веселый блеск. Нет его совсем. Разбежимся. Сына нужно втягивать. Маленький еще. Сводить на хорошую гору. Вдвоем. Как с другом. Павел, Павел, дружище. Целительное одиночество в горах. Херня. Вдвоем направиться. Нужно было сказать ему тогда. Чуть не загубил обоих, чуть без ног не остался. Почему промолчал?
– А помнишь эти два дня на полке?
Мысли читает.
– А почему ты вспомнил?
– До сих пор не понимаю, как мы тогда не загнулись. Из-за тебя.
