Лариса Теплякова - Тайное и явное в жизни женщины
– Вот и всё, – подытожила Марина, рассказывая мне о своём решительном поступке. – И этот остолбенел. Кому нужны чужие дети? Но молчать я тоже больше не могла.
Мы обнялись, сидя на диване. В тишине тикали равнодушные часы, отсчитывая минуты. Я судорожно искала верные слова. Обычные утешения казались неуместными и глупыми. Ничего толкового на ум не шло. Я просто прижала подругу к себе. Мы горевали и дышали в унисон. Все же огорчение, разделенное надвое, не так давит.
– Перемелется – мука будет, – тихо сказала Марина то ли мне, то ли себе.
Всё разрешилось через неделю, и ещё более неожиданно – для всех. Однажды вечером Коля смело позвонил – не по телефону, а сразу в дверь квартиры. Он принёс большой букет, шампанское, конфеты, фрукты – всё, что счёл подходящим для особого торжественного случая. Дверь ему открыл Герман Александрович. Увидев незнакомого мужчину с роскошными цветами в руках, он решил, что тот ошибся адресом.
– Вы к кому, молодой человек? – вежливо поинтересовался он у странного пришельца.
– Так к вам, стало быть! – уверенно заявил Коля. – Марина – ваша дочь?
– Да! И что же?
– А вы – Герман Александрович? Тогда держите пакет, а я пока ботинки сниму, а то натопчу вам тут грязи.
– Извольте, – согласился Герман Александрович и принял из рук незнакомца пакет и цветы, продолжая, тем не менее, недоумевать.
Николай неторопливо разделся, оправил перед зеркалом пиджак и галстук.
– Вот теперь я готов, – сказал он. – Цветочки попрошу обратно. Я, собственно, пришёл просить руки вашей дочери. Она вас, Герман Александрович, очень уважает, так я решил по старинке, с вас и начать. А вы уж мне помогите.
– Проходите, – предложил удивлённый Герман Александрович. – Марина, Ираида, девочки! Где вы там?
Вышли все девочки, включая Юльку на руках у бабушки.
– Это Николай Филимонов, мой хороший знакомый, – представила Марина родителям. – Только он шутит, я думаю. Я ведь сказала тебе, Коленька, обо всём вполне ясно.
– Я всё понял, как не понять. У тебя дочка. Пускай моя теперь будет. Я ведь детей очень люблю. Давай, знакомь нас, – заявил настырный Коля. – И вот тебе цветы. Ставь в вазу.
Я не видела подругу несколько дней. Зайдя как-то вечерком, нашла их с Ираидой Борисовной в спальне. Обе суетились среди стопок постельного белья, полотенец, скатертей и чего-то ещё, извлечённого на свет из шкафов. Рядом ползала по полу резвая Юлька, норовя ухватить что-нибудь своими цепкими ручонками. Дети любят ералаш в доме.
– Что это у вас за переполох такой? Генеральная уборка? – спросила я.
– Переполох у нас свадебный, Анечка. Свадебный, – сообщила мне Ираида Борисовна. Глаза её светились тихой радостью. – Коленька сроки нам дал уж больно короткие. Тянуть не хочет. На днях вот родители его приедут, сёстры, братья. Как родни у него много! Столько человек надо принять! Куда размещать, ума не приложу.
– Так давайте объединять усилия! – весело предложила я. – Какая предстоит программа? И кто командует парадом?
– Господи, конечно мама руководит! – сказала Марина. – Она такую бурную деятельность развернула! Советуется только с Колей. Я уж так, сбоку-припёку, на подхвате.
– А как вам жених, Ираида Борисовна? – спросила я.
– Анечка, какой обстоятельный парень! Юлька к нему сразу потянулась! – восхищалась будущая тёща.
– Анюта, я на вас с мамой рассчитываю, надеюсь, ты не будешь возражать. У вас мы будем печь пироги. В нашей плите мы мясо запечём. Твоя мама поможет нам с тестом. А ты давай, подключайся к Маринкиному наряду. Она чего-то там подшить не успевает. Кружева для отделки подбирает третий день! И главное, Марина, введи Аню в курс дела насчёт Колиных родителей!
Для своей родни Николай сам придумал легенду для легализации крохотной Юльки. Он решил заявить, что встречался с Мариной давно, а потом, якобы, вышла промеж них досадная размолвка. На полгода. Между любящими людьми такой разлад нередко случается, это все знают. Марина, мол, скрыла от него, что уже беременна. Из ложной женской гордости и предубеждений. А тут Коля пошёл, было, к ней мириться, да и вызнал обо всём. Конечно, как порядочный человек, он незамедлительно сделал Марине предложение руки и сердца, да невесте срок рожать подошел. Вот свадьбу и отложили. Короче говоря, Юлька – его родная дочь. На том и сказке конец, кто поверил – молодец. А кто сомневается – на свадьбу не приглашается.
Вначале Марину сватали, и это напоминало весёлый фольклорный праздник. Потом, через пару дней, состоялась сама свадьба. Я не успела разобраться окончательно, кто кому кем приходится, но радовалась безмерно, когда слышала такие разговоры среди Колиной родни:
– И такую девушку Колька наш чуть не проморгал! – сетовала одна гостья.
– Ишь, обижаться удумал, да на полгода от неё пропадать! – вторила другая дама. – Обидчивый какой!
А Колина мама шепнула мне сама:
– А внученька моя, Юленька, вылитая наша баба Клава! Такая же глазастенькая! И нос, и подбородок её!
Кто такая баба Клава, я не уточнила, но женщина, наверняка, хорошая и добрая, как и вся Колина родня.
Недаром говорят в народе, что судьбу не обмануть, как не старайся. Попробуй, обойди такого настойчивого, как Коля.
Явное между строкПосле здравицы в честь любимого мужа Марина расхрабрилась:
– Редко теперь выпадают такие дни, как сегодня. Вот мы с тобой сейчас вспоминаем былое, перебираем по порядку год за годом, и я обнаруживаю досадные пробелы в своей памяти! Ведь это всё происходило более двадцати лет назад! Задним числом я с удивлением обнаруживаю белые пятна на карте судьбы! Оказывается, что, живя рядом с тобой и любя тебя, как сестру, я всё же что-то упускала из виду, углубившись только в свои обстоятельства. Какая же я эгоистка, оказывается!
– Ты о чём? – удивилась я.
– Я только понаслышке знаю, что произошло с Полозовским. Как ты пережила всё это?! Чем же я-то была так занята в те дни, что не помню подробностей?
– Ты тогда осваивалась в институте, уезжала на практику в Тольятти. Потом я уехала в колхоз почти на два месяца, – я восстанавливала событийную последовательность.
– Ты уж не миндальничай, Анюта, не щади меня, а скажи прямо: трахалась ты, подружка дорогая, налево и направо, забыв обо всём на свете! А то – практика, учёба, комсомол! – с озорным вызовом заявила Марина. – Помнишь стихи Мандельштама? «Дано мне тело, что с ним делать?» Я познавала секс.
– Ну, что-то такое имело место быть, – улыбнулась я. – Чего там, дело прошлое. Не судите, да не судимы будете. Да и не поворачивается язык заявить такое почтенной матери троих детей!
– А от чего же дети появляются? От этого самого, от секса! – высказала подружка. – А нагулянные детки, да с удовольствием, рождаются особенно красивыми. Это народная мудрость, донесённая сквозь века!
– Тебе видней. Хорошо, что не слышит твой муж, – пошутила я. – Надеюсь, твои замечательные сыновья всё же от него?
– Они-то стопроцентные Николаевичи. Неужели по ним не видно? – спросила она.
– Ну, успокоила! – рассмеялась я. – Мало ли… Ты у нас бедовая.
– Так, не отвлекайся! – упрямо потребовала Марина. – Давай восстанавливать историческую справедливость. Тем более что сегодня такое событие: главный фигурант Полозовский напомнил нам о себе.
– Это тогда он был главный, а теперь третьестепенный. Всё ветром унесло, быльём поросло. Дело прошлое.
– Так уж и поросло-унесло! – парировала Марина. – Сама же прибежала ко мне в жутком смятении!
– А ты чего от меня добиваешься?
– Как чего? Как Олег попал за решётку? Кого убил, за что? И что у вас перед этим вышло? Ведь было же что-то? – сыпала Марина вопросы один за другим.
– Так, кто-то вкусным обедом накормить обещал, – усмехаясь, напомнила я. – А пока ты меня только изрядно подпоила.
– Не ври, глинтвейн лёгонький. Имей терпение. Наешься, осоловеешь. В сон потянет. Давай, рассказывай налегке. А я салат доделаю.
Глава 10
В луковом царстве или Деревенские страдания
Я успешно заканчивала первый курс. С Полозовским мы вели себя несимметрично. Я осмелилась порвать с ним, а он отказывался воспринимать наш разрыв всерьёз. Я приняла нелёгкое решение умом, но не сердцем: жизнь без Олега представлялась смутно. Он же, упорно не желая соглашаться со мной, подолгу и прекрасно без меня обходился. Его бесконечные отлучки уже не удивляли и не огорчали меня, так сильно, как раньше. Я переносила их легче, но период смутных, невыясненных отношений изнурял меня.
К счастью, у нас была дружная, сплочённая группа, а главное – отличные, надёжные, целеустремлённые парни. На них можно было спокойно полагаться во всём. Наш институт всегда славился отменным мужским контингентом.
Я часто задумывалась, что клин вышибить клином – не самая плохая житейская теория, но с лёгкостью применить её на деле всё же не получалось. Я выдавливала свою юную любовь по капле вместе с кровью и болью, но она раненым зверьком таилась в сердце. Весёлой студенческой компанией мы ходили в кино, танцевали на дискотеках, сбегали с занудных лекций в кафе-мороженое. Я оживлённо общалась, но не кокетничала, не флиртовала. При мыслях об интиме моё тело начинало протестовать: от близости чужих запахов мутило и поташнивало. Любая вероятная интрижка казалась заранее обречённой.
