Хельга Графф - Нигерийский синдром
Ранний завтрак не принес ничего нового: яйцо, сосиска, кофе; и я, наверное, запомню его на всю жизнь, как слова песни «Ленин, партия, комсомол»! Лева решил остаться в номере, чтобы поберечь силы для дальнейших телодвижений, а мы с Володькой настроились на поездку в город, чтобы познакомиться со своеобразным африканским бытом. Пассивный отдых, лежа на пляже кверху пузом, мне никогда не нравился. Теперь я даже представить себе не могу, как раньше, в годы социализма, мы проводили на берегу Волги целые дни – с раннего утра и до позднего вечера. Возможно, это было связано с тем, что в магазинах в те времена делать было совершенно нечего. Не любоваться же пустыми прилавками?! Надеть нечего, поесть тоже. Загадочная дорога в коммунизм…
Глава 8
В далекие годы социализма практически во всех городах необъятного Советского Союза, кроме Ленинграда и Москвы, ходили продуктовые талоны, на которые выдавали самые необходимые продукты: сахар, муку, макароны, крупу, консервы. Мясо в те годы продавалось только на рынке, но большинству граждан это было совершенно не по карману, поэтому сей деликатес покупали лишь по большим праздникам.
Приятно отличалась от полуголодных районов Союза Белорусская Республика, где было полно отличных товаров и мама впервые в моей жизни купила мне, десятилетней девочке, сапожки из натуральной кожи! Однако наш народ не сдавался, пытаясь заполнить холодильники и шкафы, и, представьте себе, эти вместилища никогда не пустовали. Возможности были разные. Весомый вклад в общее дело вносили в первую очередь, впрочем, совершенно справедливо, ветераны, которые получали продуктовые наборы и дефицитные товары с регулярным постоянством.
Те же наши граждане, кто имел связи в Москве и Ленинграде, вообще считались счастливчиками, поэтому отбоя от голодных родичей из других регионов Союза не было ни днем, ни ночью. Они налетали, как саранча, опустошая прилавки магазинов центральных городов, скупая все, что удавалось взять с боем, так как без боя добыча в руки не давалась.
Если выбрасывали сапоги сорокового размера, а ваша нога носила тридцать пятый, лифчики-парашюты десятого размера, хотя вы со своими «прыщами» могли спокойно обойтись и без них, всё равно хватали всё, что попадется под руку, потому что добычу в конечном итоге можно было продать, обменять или подарить, что случалось крайне редко, потому что все любили только лишь получать, вовсе не собираясь осчастливить широким подарочным жестом знакомых или родственников.
Не успевали мы избавиться от одних «добытчиков» и вернуться после проводов с вокзала домой, как в квартире уже сидели новые искатели дефицита. Но самой большой головной болью было то, что жили они все, как правило, за наш счет, на деньги моих родителей, которые вследствие своей деликатности никак не могли сказать им решительное «Нет!»
Помню, как однажды появились две незнакомые тетки. На недоуменный вопрос мамы:
– А вы кто будете?
Представились:
– Мы троюродные племянницы двоюродной сестры мужа вашей бабушки из Узбекистана.
И бесцеремонно устроились в нашей малогабаритной двухкомнатной квартире (на тот момент в ней находились четверо взрослых и ребенок), даже и не думая поискать место в какой-нибудь гостинице. Кстати, есть они старались в четыре горла, сметая со стола всё.
Однажды моя двухлетняя дочка Элечка, сидя за столом, долго наблюдала за вновь обретенными родичами, а потом вслух возмутилась:
– Как же много вы кушаете! – строго сказала она «родственницам», и четыре протянувшиеся было к очередной порции рыбы руки, дрогнув, все же вернулись на место без вожделенной добавки.
Мы, правда, могли прибегнуть и к нестандартным вариантам избавления от навязчивых и прилипчивых родственничков, но находились в плену у своей совести, которая не позволяла нам даже слова вымолвить, не говоря уже о большем.
В детстве и юности я страдала лунатизмом. Хоть это явление и не отличалось приятными моментами, но весьма пригодилось в деле избавления от непрошеных гостей.
В очередной тысячу первый раз из неближнего городка нашей необъятной России как снег на голову свалилась моя тетка. Видеть ее особого желания не было, потому как буквально пару дней назад уехали еще одни родственники, которые по своему обыкновению приезжали добывать продукты.
Однако отказать тете в гостеприимстве, как и показать свое недовольство, было невозможно. Если бы это случилось, то очень скоро уже весь город, откуда прибыла гостья, знал бы, что родные тети Тони очень жадные и злые люди, настоящие «редиски»!
Этого, конечно, мы допустить не могли. Такое неприличное поведение было крайне несолидно, потому что проживание аж в самом Ленинграде в те годы воспринималось в других провинциальных городках почти как проживание где-нибудь в Нью-Йорке или на Луне и выходцы из замечательного города – колыбели революции 1917 года – просто обязаны были быть как душевно, так и материально щедрыми людьми!
Наша микроскопическая двухкомнатная квартира не была приспособлена под гостиницу или общежитие и бесконечные приемы потока так называемых гостей, которые должны приезжать в нормальном случае один раз в год, а не каждую неделю!
На этот раз тете, как визитерше, предоставили диван, а мне, как и положено хозяйке, раскладушку. Две ночи прошли спокойно. На третью, как рассказала очевидица, а по совместительству тетя, она пережила настоящий кошмар.
Где-то часа в два гостья услышала тихий скрип раскладушки и, приоткрыв глаза, стала наблюдать за происходящим. Сначала я села на своей лежанке, потом встала и, медленно танцуя, начала приближаться к дивану с затаившейся на нем, как партизан в разведке, родственницей.
Все это зловещее, кошмарное представление, наверное, действительно напоминало фильм ужасов. Представьте себе: изящная девушка в потоке струящегося лунного света, озаряющего комнату, облаченная в длинную белую сорочку, с распущенными волосами и широко открытыми, неподвижными глазами, медленно кружась и выделывая какие-то па, приближается к соседнему объекту с неизвестной целью. Может, в это время мне снился второй акт балета «Жизель» и я корчила из себя Виллису (невесты, умершие до свадьбы), не знаю, но факт остается фактом. Запугивание тети Тони получилось абсолютно случайным, а не заранее подготовленным устрашающим актом! Напрочь потеряв от увиденного кошмара дар речи, а заодно и голос, бедная родственница не имела сил даже позвать кого-нибудь на помощь и, с головой укрывшись одеялом, осторожно наблюдала в щелочку за ожившей панночкой из «Вия» Н.В. Гоголя. Разница заключалась лишь в том, что гоголевская панночка была мертвой, а питерская – живой!
Как потом рассказала «потерпевшая», она от страха прочитала все православные молитвы, которые знала, а потом, когда те закончились, принялась за мусульманские. В конце концов, я достигла дивана, на котором почти в бессознательном состоянии лежала тетка, и, наткнувшись на его край, остановилась. Минут пять постояв над полумертвым от страха телом, очевидно, размышляя, стоит ли браться за гостью всерьез или нет, развернулась, пошла обратно к раскладушке и легла на место…
Наутро о своей ночной вылазке я, как всегда, совершенно ничего не помнила, зато тетя Тоня, пережив ночь «живых мертвецов», не появлялась у нас в гостях ровно десять лет!
Какие-то мы были в те годы глупые и несообразительные! Господи, нет чтобы срочно взять на вооружение такой отличный способ! Нет! Ума не хватило, и поэтому еще не один год мы всей своей измученной семьей терпели эти бесконечные нашествия! Потом уже, в перестроечное время, когда выросла стоимость билетов на самолеты и поезда и, кроме всего прочего, стали заполняться пустые прилавки магазинов в их регионах, «голодный и раздетый поток» иссяк, оставив нас, наконец, в покое!
Но вернемся к нашему путешествию в Африку. Как назло, мы взяли билеты на целых десять дней, и их надо было как-то отбывать. С самого утра мы отправились с Вовой в наше первое путешествие по городу. Такси поймали моментально. Его и ловить-то не было необходимости, потому что, разглядев наши белоснежные перспективные физиономии, водители сами спешили притормозить.
Мы объяснили, что нам нужны торговые кварталы. Шофер, молодой и наглый парнишка, оказался весьма сообразительным, но уж больно навязчивым. Привез нас туда, куда надо, да еще захотел и прогуляться за наш счет, но мы оказали ему отчаянное сопротивление и заплатили только за дорогу от отеля до рынка, которая обошлась нам примерно в пятнадцать седи, что в общем-то очень дешево.
Как я уже говорила, почти вся торговля в Гане сосредоточена на обочинах дорог. Торговых центров нет и в помине, во всяком случае, мы их не видели. Рынок простирался на несколько километров. Кого и чего здесь только не было! На подступах к торговым рядам нас сразу же атаковала местная «элита» – валютчики. Выразительно жестикулируя, на ломаном английском они кричали: «Доллар, ченьч, доллар, ченьч!» Их усилия оказались напрасными: доллары мы не брали, так как решили пустить в оборот местную валюту седи. Ловко увернувшись от загребущих рук ганских менял, мы кинулись к торговым палаткам и прилавкам.
