Игорь Симонов - Неизбежность лжи
– И что, из-за такой ерунды у нас людей снимают, – удивился Костя. – Мы же не изверги, у нас вон детей можно на машине сбить и никто в отставку не отправит.
– Правильно говоришь, из-за такой ерунды не отправят, но, смотри, что мы будем иметь к этому моменту: начальника, который обосрался и может в любой момент допустить непоправимую ошибку, потому что нервы у людей не железные, и сами про себя они точно знают, сколько детей сбили и сколько не детей – там ведь все черным– черно, куда черней, чем черная икра, а с другой стороны, мы имеем зама, который неправильно оценит происходящее, а решит, что пришел его час и придет благодарить людей за поддержку, а они не поддерживали и тоже могут решить, что это он сам все затеял и надо от него дурачка дистанцироваться. То есть вместо относительно устойчивой ситуации мы получаем ситуацию неустойчивую. Если эта неустойчивость продлится достаточно долго, проанализируем все и дадим третий залп или не дадим.
– И в чем прикол? – все равно не понимал Костя.
– Приколов, как ты выражаешься, достаточно много. И один из них, скажу тебе под большим секретом, заключается в том, что люди, в интересах которых мы все это делаем, будут жить с ощущением, что и этим процессом они тоже управляют. А им это очень важно – всем управлять.
– Но ведь это будет неправдой? Они же не управляют?
– Отчасти, Костя, конечно же управляют. И потом, что такое «правда», «неправда». Как сказал один ученый – знаете, чем отличается правда от истины? Правде противостоит неправда, а истине – множество других истин. Мы живем в таком многовариантном, многоистинном мире. Чем больше истин, чем больше измерений, чем больше вариантов – тем труднее разобраться и принять обоснованное решение. И тогда…
– Да, хорошо бы понять, что тогда?
– И тогда остается один путь – идти с письмом в самый главный кабинет и получать там нужную резолюцию. Потому что если есть только два цвета – черный и белый, только два измерения – длина и ширина, только два пола – мужчина и женщина, то не надо много ума, чтобы доказать, что белое это не черное, а мужчина это не женщина. В простом мире легко разобраться. В сложном мире – сложно. И утомительно. И нет времени. Кому-то надо доверять. Ну, хоть кому-то надо доверять. В меру, но доверять.
– И этот «кто-то» приходит и получает нужную резолюцию?
– Да. Чтобы в следующий раз другой пришел и тоже получил нужную резолюцию. Иначе нарушится баланс сил. Ты, Костя, про это особо не запаривайся. Наше с тобой дело создавать многовариантность и по возможности ей управлять.
– В интересах все тех же бенефициаров?
– Исключительно. Я так полагаю, что новые не скоро появятся.
Вот это последнее утверждение Юрия Петровича было для Кости, пожалуй, наиболее неприемлемым, вот тут-то хотелось и поспорить, потому что как ни забавляла его новая деятельность, какие ни приносила дивиденды уже сейчас, обещая приносить еще большие в недалеком будущем, но он точно не собирался заниматься «созданием многовариантности» до конца жизни или даже ближайшие десять лет. А Юрий Петрович как раз на этот период и прогнозировал отсутствие каких-либо серьезных изменений, оговариваясь, правда, всякий раз, «в том случае, если нефть не опустится ниже семидесяти долларов». Юрий Петрович формулировал свою мысль предельно просто, если не нравится как здесь все устроено – зарабатывай на достойный отдых и уезжай. И добавлял при этом:
– Система точно могла бы быть и получше, но, видит Бог, мы точно знаем, что она могла бы быть и похуже. Пока есть выбор: уезжать – не уезжать, все не так плохо.
– Это выбор ничтожной части населения, – возражал Костя.
– Скажи мне сейчас, что ты озабочен судьбой остальной части населения, и я заплачу.
– Да, – отвечал Костя, – я озабочен судьбой остальной части населения в том смысле, что Первый канал перестанет действовать в качестве транквилизатора и тогда может произойти еще один большой взрыв.
– Не произойдет, – уверенно покачивал головой Юрий Петрович, – смотри выше: пока нефть выше семидесяти – не произойдет. Если пойдет вниз, сваливать отсюда надо по-любому. Так что нужно уже сейчас озаботиться, хотя у тебя, насколько я понимаю, с этим проблемы и сейчас нет – родные примут, так что тебе вообще париться нечего.
Но в том-то и дело, что Костино состояние нельзя было описать словом «париться». В силу обстоятельств он действительно мог покинуть Россию в любой день, но возникновение набора условий, при которых ему пришлось бы это сделать, вызывало у него внутреннее чувство протеста. Протеста в отношении тех, кто при наличии таких почти что неограниченных финансовых возможностей и власти, которая разве что с первыми римскими императорами была сравнима, так неправильно все устроили, что устойчивое существование целой огромной страны зависело от того, по какой цене на фондовых биржах торгуется баррель нефти. То есть людей, на которых в конечном счете он сегодня работал и собирался работать завтра.
Нефть, однако, в обозримом будущем не грозила опуститься ниже семидесяти, скорее наоборот, что давало Косте все основания сделать вывод о том, что у него есть время разобраться с тем, существует ли на самом деле «главная военная тайна»[21], узнав которую, он успокоится, наконец, хотя бы до той степени, до которой были спокойны окружающие его люди. Исключительно в отношении «большого взрыва». Потому что во всем остальном он и сейчас был куда их спокойнее.
Глава 6
Оператор спутникового телевидения «Голден Стар» был создан несколькими энтузиастами, сумевшими удачно капитализировать опыт нескольких лет пребывания на госслужбе – как на федеральном, так и на региональном уровне – и вовремя соскочившими с быстро нагревающихся кресел. Люди они были сравнительно молодые, до пенсии было куда дольше, чем до обретения Россией чемпионата мира по футболу, поэтому они плохо представляли себе остаток жизни на виллах Бали, Кипра или Хорватии, то есть виллы, конечно, были, но хотелось большого интересного и самостоятельного дела. Пригласив к партнерству еще пару правильных людей, получив нужные лицензии, заполучив спутник, оборачивающийся вокруг Земли по нужной траектории, партнеры решили, что свои деньги вкладывать в проект неприлично и продали пятьдесят процентов будущей компании французскому инвестору, который по сути купил за двадцать миллионов долларов очень грамотно составленный бизнес-план. Конечно, пятьдесят на пятьдесят не очень правильная комбинация, особенно когда имеешь дело с иностранцем, но акционерное соглашение сделали грамотно, что дало возможность компании успешно развиваться и приносить прибыль уже на третий год своего существования. К концу третьего года сеть насчитывала уже больше ста тысяч абонентов, и число это должно было удвоиться в течение следующего года благодаря грамотной маркетинговой политике. То есть получился почти что образцовый пример ведения бизнеса для упоминания в президентских выступлениях, посвященных инновационным отраслям российской промышленности.
Но вот как-то не так задули политические ветры, за пределами Садового кольца этого еще никто не чувствовал, конечно, но чем ближе к сердцу столицы, к тому месту, где лежит в своем стеклянном гробу мертвый человек с выпотрошенными внутренностями, тем более четкими становятся сейсмические приборы, барометры, флюгеры и прочие устройства, реагирующие даже на движение воздуха в приоткрытую форточку кабинета какого-нибудь важного вице-премьера. Один из привлеченных партнеров на себе ощутил мгновенное перемещение ледяного воздуха, поделился с другим – тот согласился, и решили они из бизнеса выйти. За сравнительно небольшие деньги. По десять миллионов евро на брата. Эта новость содержала сразу три плохих сообщения. Первое, это то, что в короткий срок нужно было достать двадцать миллионов, второе, это то, что исчезала надежная крыша и третье – ситуация на территории спутникового вещания выглядела куда более мрачной, чем картинка на любом из ста двадцати каналов, которые пользователь мог получить за абонентскую плату в триста рублей в месяц. Из чего можно было сделать вывод, что пришло время снова задуматься о смене места жительства.
Русский бизнес так устроен, что никакому наемному менеджеру его доверить нельзя – это для друзей было аксиомой. Хорошо французам сидеть в своей Франции, иметь в совете директоров двух представителей и обсуждать график выплат дивидендов. К ним и обратились с ненавязчивым предложением, мол, не рассматривают ли господа вариант покупки доли российского партнера. Оказалось, что не только не рассматривают, но и намерены вообще выйти из бизнеса после две тысячи пятнадцатого года, когда число абонентов достигнет полумиллиона, а стоимость компании соответственно полмиллиарда долларов.
Друзья взяли тайм-аут и уехали совещаться в Вену, чтобы ничто кроме ресторанов и проституток не отвлекало от принятия серьезного решения. То ли проститутки сильно отвлекали, то ли задача была не по силам, но решение не давалось. Просторные с выходом на крышу номера гостиницы Zacher, где так всегда хорошо было по вечерам выпивать, разглядывая старый город с копошащейся где-то внизу толпой туристов, на этот раз по утрам оборачивались напоминанием, что скоро вся эта сказка может враз и закончиться. Не давать деньги и все тут, договариваться о рассрочке, еще раз встретиться поговорить – такие глупые варианты даже не обсуждались. Можно было повесить на свою офшорную компанию кредит, но это означало опять-таки отдавать свои деньги – про такое даже думать было противно. Спасение пришло, откуда не ждали на третий день пьянства, когда все уже обрыдло, и одна только мысль о венском шницеле, водке и блядях вызывала физическое отвращение. Один из теперь уже почти бывших партнеров позвонил и вместо вопроса «когда будут деньги», спросил «когда будешь в Москве».
