Галина Маркус - Сказка со счастливым началом
Понимание пришло в один миг. Нет, Димина мама – не монстр… не Баба Яга из сказки. Всё, что ею сделано – сделано из того же страха, в попытке оградить от чужого злобного умысла своего ребёнка. Она просто была готова на всё ради спасения сына. Вот только уж слишком… на всё.
– Знаете… – негромко сказала Соня. – Я раньше думала о вас очень плохо. Считала ужасным, жестоким человеком. А теперь… Не пойму ничего, честно. Может, вы просто дура, Валентина Юрьевна? Смотрите и ничего не видите. Мне очень, очень вас жаль.
– Да как ты смеешь?! Ты, ты… Я костьми лягу, но я не допущу…
– Больше вы мне ничего не сделаете – просто уже нечего… – чуть не заплакала Соня. – Не раздавите – потому что уже раздавили. Не отберёте – потому что давно отобрали…
– Где уж мне теперь… – прикрыла глаза женщина, бессильно откинув голову, – кого-то давить… по мне словно каток прошёл… Но сына своего… Димочку… я ещё в состоянии…
Соня провела рукой по лицу. Она опомнилась – какие упрёки? Всё это давно бессмысленно, а для Валентины, лишённой поддержки Калюжного, звучит издевательски.
– Поймите… – устало произнесла она. – Я не собираюсь забирать у вас сына. Но сегодня я верну себе мужа. Он мой – перед Богом, навсегда.
– Ты недостойна его… ты ему… ты даже… – казалось, Валентина хочет, но не может вспомнить, чем именно так плоха Соня для её сына.
– Только Бог знает, кто и кого достоин, – вздохнула Соня. – А знаете, я, в общем, понимала вас – тогда. Вы не верили и не могли поверить, что я просто люблю Митю. Вы думали, что я несу ему зло, что я хитра и корыстна. Но сейчас-то – включите мозги! Если мне раньше ничего не было нужно от вас – то теперь и подавно… Посидите здесь. Я позову вам врача.
Она встала и, не оглядываясь, пошла по коридору.
– Стой… – услышала она позади и невольно притормозила.
Валентина поднялась и, шатаясь, опираясь рукой о стену, двинулась к Соне.
– Ты… зачем сейчас… Зачем дёргать его? Он столько тебя не видел, он, наверно, не хочет… Конечно, не хочет! Он давно про тебя забыл! Он сам от тебя ушёл!
– Ещё пару недель назад хотел, – твёрдо сказала Соня.
– Он что – был у тебя?..
– Да, был… Извините, я больше не могу – мне надо к мужу.
– Постой… – задыхаясь, повторила мать. – Если он… пожалуйста… не бросай его… скажи ему, чтобы не делал – это… над собой. Тебя он послушает! Ты на него влияешь… как… я не знаю, ты… всё, всё из-за тебя… все наши беды… ох, Боже… что я говорю! – вид у женщины стал совсем ненормальный, как у человека, который одной рукой готов задушить, а другой – просит о помощи. – Не слушай меня… плевать на меня… Иди скорее, пойди к нему и скажи… попробуй… Можно, я подожду тебя здесь… Можно?
Соня только кивнула.
* * *Она бросилась по коридору к нужной палате, но перед самой дверью притормозила, набираясь сил. Потом решительно её толкнула.
Митя полусидел на кровати одетый, поверх одеяла, опираясь спиной на подушку, и читал, близко поднеся к глазам текст. Увидев Соню, резко приподнялся на локте левой руки и тут же уронил книжку на пол. Мгновенно вскочил и, словно пытаясь спрятаться, прихрамывая, отбежал к окну и встал к Соне спиной. Пустой рукав правой руки подпрыгнул и замотался в свободном полёте. За эти несколько секунд Соня успела увидеть только, что правая половина лица у него бугристо-багровая. Голова у Мити была полностью выбрита.
Она остановилась посередине палаты, дрожа всем телом. Секунду назад ей казалось, что главное – это войти, ворваться, убедиться, что Митя существует. И вот теперь она не знала, что сказать. Сердце бешено колотилось, больше всего она боялась разреветься.
Чтобы сделать хоть что-то, Соня наклонилась и подняла книжку в дешёвом бумажном переплёте.
– Что читаешь? – стараясь, чтобы не дрожал голос, спросила она. – О! «Изумруд – камень смерти…» Что за чушь?
– Нормальный детектив… – глухо ответил Митя, не поворачиваясь. – Думать не надо, отвлекает.
– А тебе разрешили читать? Шрифт мелкий.
– А что делать – в потолок смотреть? Или в зеркало? – злобно бросил он.
– Там в коридоре твоя мама… Ей плохо с сердцем.
Он не отвечал, в его молчании слышались агрессия и неприязнь. Наверно, вот так же он встретил Наташу…
– Мить… может, всё-таки повернешься ко мне?
Ссутулившись, он глядел в пустоту – за потемневшим окном ничего не было видно. Соня старалась не смотреть на то место, где раньше была его рука – это оказалось очень больно и страшно.
– Нет. Уходи. Хватит с меня посетителей.
– Ну да… одна жена за другой, – горько съязвила Соня. – Надоели…
– Сонь, уйди. Хватит нам больничных свиданок.
В голосе его не прозвучало ни обиды, ни вызова – в нём вообще не было никакой жизни. На сердце у неё стало так тяжело, что, казалось, ноги приросли к полу, а руки начали леденеть. Холод разливался, захватывал голову, сдавливал сердце.
– Мить, не устраивай сцен, а?
– Ты не хотела меня больше видеть. Всего две недели назад.
– А теперь, значит, хочу, – беспомощно пробормотала она.
– Зачем? Ты же мне всё объяснила. Что я не должен был… что принёс тебе только горе. И это правда, Сонь, я ведь понял. Не навязывался, не искал.
– Неправда… я так не… я не так… – залепетала она. – Я сказала, ты – всё счастье, что у меня было. И… боль… тоже.
– А, так ты за новой порцией боли? Я по пятницам не отпускаю.
– Мить, ну что за фигня! – воскликнула Соня в отчаяньи.
– Не понимаю, чего тебе, – грубо ответил он. – Будь последовательной. Уходи, я сказал.
Соня ощутила тупую беспомощность – она не знала, что делать, как пробиться к нему, её словно выдавливало из палаты его чёрное неприятие. Отторжение его ощущалось почти что физически. Но она знала, что никуда не уйдёт. Неужели ему не ясно?..
– Не понимаешь? Правда, не понимаешь? – Соня лихорадочно подыскивала слова, но они отказывались находиться.
Повисла мучительная пауза, потом Митя нехорошо усмехнулся.
– Да не, Сонь, понимаю, – бесцветным голосом произнёс он. – Теперь меня жалко. Калеку можно и пожалеть, верно?
– Мить, ты придурок!
– А разве что-то ещё изменилось?
– Всё… Мить, всё, что нас разделяло – исчезло.
– Да, исчезло, – с жёстким презрением подтвердил он. – Отец – мёртв. Я – страшный и никому не нужный… нищий урод. Возможно, нас ещё достанут, раз не добили. Как всё стало здорово, Сонь. Просто класс.
– Я не виновата в этом кошмаре, Митя! – сердце у неё заколотилось ещё сильнее, готовое выпрыгнуть. – Как ты можешь… Мне бы в голову не пришло… рассчитывать на такое!
– Прости, – сглотнув, устало сказал он. – Ты ни в чём не виновата. Но такой ценой мне ничего не надо.
– Ну и отлично! – разозлилась она. – Замечательно… значит, твоя любовь – на первой же беде… Самолюбие своё нравится тешить, да?
Тишина в ответ.
– Валерия права – я тебе не нужна. Ты выгнал Наташу – теперь и меня. По барабану, да?
Митя не отвечал.
– Значит, мне уйти, да?
Он несколько секунд молчал, и она с отчаянной надеждой вглядывалась в его спину и затылок. Наконец, он откинул назад голову, как от сильной боли, и Соня мысленно застонала, предвидя ответ.
– Да, Сонь, уходи. Только скорее – будь человеком.
– Мить, повернись немедленно, слышишь!
Она сделала несколько шагов и встала у него за спиной, почти касаясь его, но Митя не шевельнулся. Тогда она с силой ухватила его за плечо уцелевшей руки и попробовала развернуть к себе, но он резко, испуганно выдернулся.
– Вот значит, как… – Соня всё ещё пыталась удержать слёзы. – Значит, вот она – цена твоей клятвы. В болезни и бедности ты уже быть со мной не желаешь.
– Ты что-то попутала. Это я не хочу, чтобы ты выполняла… всякие клятвы.
– Это моё дело – выполнять их или нет! Да кто ты такой, чтобы… Это ты… ты… ни одного обещания!.. – голос у неё зазвенел и сорвался.
– Да, Сонь. Ни одного не сдержал… – устало, без прежней рисовки ответил он. – А теперь тем более не смогу. Какой я тебе муж? Тоже мне… опора… Лучше бы я с отцом – сразу… Уходи, Сонь, пожалуйста, не трогай меня. Со мной всё кончено… не могу выносить твоей жалости. Ты меня не простила тогда… и правильно сделала. Я просто урод, полчеловека, и место мне на помойке. Не надо меня подбирать.
– Дерьмо ты собачье! – не выдержав, заорала Соня. – Влетел в мою жизнь, потоптался на ней, а теперь ещё издевается! Жалости ему не надо! А вот мне надо было… когда я осталась одна, без работы, едва живая, на растерзание всей этой своре! Но никто не пожалел. Любимый муж мне изменял – потому, видишь ли, что ему захотелось, а надежды не было. А потом соскучился… и вспомнил про свои права! Да, ты угадал, всё правильно! Я только сейчас могу простить тебя! Могу, потому что ты пострадал и наказан. Это правда! Иначе ты и рассчитывать бы не мог!
– Ну вот и призналась!
– Тут и признаваться не надо! Нет, это надо подумать – после всех его предательств!.. Уговариваю его ещё! А надо было бы плюнуть на всё, да как дать тебе по морде!
