Татьяна Чекасина - День рождения
Старший корректор Маргарита Семёновна, с которой Александра работала в типографии с юности, знала, что у верстальщицы Саньки жизнь вышла непутёвая: замуж трижды выходила, и всё неудачно. Сына Андрея растила одна; тот не блистал учёбой, кое-как закончил ПТУ на слесаря-сборщика. Служить в армии напросился в воздушном десанте… «Как ты могла такое допустить!» – всплеснула руками советчица. Сын Маргариты Семёновны был «спасён» ею от армии с помощью справки, купленной у знакомого врача. «Останешься без сына или вернётся инвалидом», – прогнозировала умная женщина, а потому Александра ждала со страхом окончания службы.
Перед этими выходными, перед ноябрьскими праздниками, выдали зарплату. Пришла домой с работы и обомлела: в коридоре висел бушлат.
– Баба Саня, дядя Андрей приехал! – сказал соседский мальчик.
Его младшая сестрёнка захлопала в ладоши, хотя Андрея помнить не могла. Дениска помнил, всё же постарше, да и, к тому же, Андрей подарил ему игрушечное авторалли, видимо, ребёнок поджидал приезда соседа, так как без него тут некому было с ним поиграть с таким же азартом.
В комнате, обставленной для тихой старческой жизни, раздавалось похрапывание. На новом диване спал во весь рост в физкультурном костюме Андрей, без всяких сомнений абсолютно здоровый. Александра приковалась взглядом к родному лицу. Кудри, не патлатые, как до армии, а короче и темней, рука свисает тяжёлая… С непонятной тревогой смотрела мать на эту руку. «Повзрослел», – подумала, очарованная своим взрослым сыном. Будто оцепенев, она боялась заплакать. Была ли она когда-нибудь ещё такой счастливой… На раскладушке спал ещё кто-то, накрытый детским одеялком Андрея: черноволосая голова, загорелые тонкие руки; лица, уткнувшегося в подушку, не разглядела.
Надо было готовить (варить, жарить, печь), но сначала – в магазин. На обратном пути позвонила в дверь к портнихе, обрадовав их с дочкой новостью. Нелечка примеряла новое платье (хорошо шьёт Лидия Петровна). В одной из комнат – солидная швейная машина, внушительная, как станок. Берёт, правда, портниха эта дорого, но теперь сошьёт уж Александре… по-родственному, со скидкой… Она как-то раз сама сказала: «Саня, как ты одета!» Понимать они стали друг друга прямо с полуслова. А накануне был у них разговор: Лидия Петровна хвалила Андрюшку, мол, из всех безотцовых мальчишек их двора он один и не сел, и, вроде, удивилась этому. Но образование не устраивало будущую тёщу. Решили: вытолкают сообща на учёбу (автотехникум за углом), а пока… не всякий и с образованием столько заработает, сколько Андрюшка на сборке двигателей.
В большом их общем коридоре проснувшийся Андрей играл с детьми в прятки.
– Мы тебя нашли! – оба повисли на нём.
– Есть хотите? – спросила, входя, Александра.
– Хотим! – с привычной радостью откликнулась малышня.
Андрей собирался что-то сказать… Лицо его остановилось:
– Мамка, – неловко обнял.
Сын оказался ещё больше, чем был. На стол взгромоздил руки, счастливо улыбался. Соседские детишки пристроились рядом.
– Я пригласила Лидию Петровну с Нелечкой.
– Зачем? – догадался.
– Девочка выучилась, специалист по тканям, каждый день в новом платье, но при этом скромная.
Пожал плечами (что это могло означать?) Конечно, парню не очень нравится, когда девица по нему сохнет, но и должно быть лестно: эта с пятого класса у дверей. То ручку, то карандаш, то книжку, а у самой полно всего. Лидия Петровна плакала на этой кухне: «Саня, она меня с ума сведёт: “Люблю”, – говорит». А он её в упор не видит. Лучше Нелечки не найти невесты в их микрорайоне. Девчонки сейчас пошли какие: пьют, курят, гоняют с парнями на мотоциклах. А эта всё уроки учит, всё с портфельчиком.
– Мама, я тут… с другом приехал… – Вроде, не возразив, сын перевёл разговор: – Говорил я ему: езжай к себе на родину, там тепло, а он заладил: «Нет, я с тобой». У него все родные погибли. Сирота! – Андрей поднял светлые глаза, они чуточку косили, и было в них столько доброты, что у Александры перехватило дыхание.
Карим, затянутый в мундир, явился на общую кухню. Доставая из буфета посуду, Александра обернулась да чуть тарелки не выронила: лицо тёмное, глаза – щёлки, сам мелкий… «Как такого взяли в десант?»
– Тётя Саня, – представилась.
Улыбнулся тот ослепительно, склонив голову набок, будто прислушиваясь к её непонятному имени.
– Мама Саня? – спросил, покосившись на Андрея.
Андрей засмеялся, Александра усмехнулась. Гость понял: сказал что-то особенное.
Накрыли на стол. «И как только друг друга понимают», – Александра с тревогой посматривала на узбека и на сына своего беззаботного, готового всему радоваться. Но за столом разговор шёл складно, Карим хорошо знал русский язык, и Александре подумалось, что он нарочно назвал её так, чтоб подольститься.
– Первый раз меня вытолкнули из вертолёта…. Сам бы ни за то не выпрыгнул, – гудел голос Андрея.
Гудела счастливым гудом душа Александры. Подперев голову руками со следами порезов от металла, она хотела запеть хорошую русскую песню, но ком в горле из множества чувств, подкативших враз, никак не давал песне вырваться, и она клокотала в душе, и так горячо было от неё, что весь мир хотелось теплом этим обогреть.
Под такое настроение она согласилась, чтоб Карим пожил у них. Встав из-за стола, отодвинула к стене раскладушку, на которой недавно спал гость, говоря, что так не понадобится раскладывать каждый вечер, забыв, как устраивалась в этой комнате (теперь ей придётся перейти в маленькую). Не подумала. И только нынешним утром поняла, что все эти планы рухнули.
Соседские дети нахлобучили на свои головёнки армейские шапки и ходили «строем». Мальчик командовал, серьёзно сдвинув брови: «Раз-два, раз-два!» Девчушка весело повизгивала, и они, трое взрослых людей, тепло переглянулись.
– Дверь стукнула, посмотрю, кто, – вскочила Александра, хотя знала, что это – Альба.
Продрогшая, согнувшаяся пополам, стаскивала она сапоги, рядом плясали дети:
– Дядя Андрей приехал!
Альба распрямилась, кинула на вешалку куртку. Рыжие волосы хлынули на плечи. Отмахнувшись от них, посмотрела Александре в глаза синими тихими глазищами:
– Вот и две зимы…
В комнату вошла робко, нерешительно остановившись на пороге.
– Привет… – Андрей смутился от неожиданности, быстро оглядел её и замер.
– Здравствуй, – смутилась и она.
Альба была высокой, тонкой, но с большой грудью, будто всегда была кормящей матерью. Андрей вскочил, уронив пару стульев, сдвинув их застолье, чтобы соседка оказалась рядом с ним.
– С Владькой не живёшь? – взял осторожно её красноватую огрубевшую руку, спрашивая так, будто это значило больше, чем простая информация о жизни соседей.
– Нет, – слишком резко ответила она. – На алименты подала.
Александра достала ещё одну тарелку, посмотрев на сына. Он всё держал Альбину руку в своей, будто не знал, что делать: пожать или нет, а смотрел необычно серьёзно в её бледное страдальческое лицо.
– Не приходит?
– Приходил – выгнала, – Альба с торжеством взглянула на Александру. – Мы с тётей Саней его не пускаем.
– Сколько можно издеваться, – выговорила Александра. Сердце беспокойством облилось, но тут же и смолкло, уж очень хороша была Альба в своей непривычной смелости. – Ты ешь, голодная, с работы…
– Думаю, надо тебе с ним совсем… развестись, – сказал напористо Андрюшка, глядя на открытую кофточкой долгую белую шею.
– Думаешь?… Влад сказанул, уходя, что я без него с детьми пропаду…
– Сам он пропадёт, – ответил Андрей и добавил уверенно: – А мы никогда не пропадём.
Альба ещё больше смутилась, горячая радость хлынула ей в лицо.
– Знакомься, – представил Андрей, – сослуживец мой.
– Алля? – переспросил Карим, и опять вызвал смех.
Пришла Лидия Петровна с дочкой.
– Нелечка, садись, угощайся, – суетилась Александра.
– Спасибо, – откликнулась за девушку мать.
Личико у Нелечки было немного птичьем, с детства такое. Опасливо покосилась она на раскрасневшуюся Альбу, которая покрикивала через стол на детей, затеявших игру. Андрюшка что-то спросил у Нелечки из вежливости, продолжая разговор с женщиной (о своих планах вернуться на сборку автомобилей…), называл Альбиной, то есть её полным именем. Раньше так не звал. И та всё: «Андрей» да «Андрей»… Показательно иной раз то, как люди начинают друг друга называть… Но, врубив музыку, пригласил он танцевать всё же Нелечку, и Александра одобрительно поглядела на сына, тревожные мысли выскочили из её разгорячённой, непоследовательной головы.
– Доченька, смелей! Ты прекрасно танцуешь! – Лидия Петровна закачала головой в такт музыке, пояснив Александре: – Специально водила в танцевальный кружок.
Вскоре музыка стала выделывать такие «виражи», что мама Нелечкина не смогла поспеть. А дочка… И дело не в том, что она была низковата для партнёра по танцу… С видом школьницы-отличницы Нелечка вопросительно взглядывала на свою мать, но не поднимала глаз на Андрюшку. Она не попадала в такт и была готова разреветься. Её личико птичье заострилось злобой, будто танец этот причинял ей боль. Танцевали они по-модному, на расстоянии, а потому партнёрша могла прекратить танец самовольно, и удержать её никто не смог. Этого не видела Александра: убегала на кухню. Когда возвратилась, портниха с плачущей дочкой уходили.
