Инесса Давыдова - Семь мужчин одной женщины
– Как это, наверное, неприятно! – воскликнула Васса.
– Очень неприятно! Как-то раз, придя вечером домой, он застал меня в мастерской и предложил мне поужинать вместе, я отказала, сказав, что заканчиваю картину и мне необходимо подготовить каталог моих работ для предстоящей выставки. Он разозлился, схватил еще незаконченную картину, порезал ее ножом и, сломав подрамник, швырнул в горящий камин. Я была просто в ужасе от такого поступка и после этого начала откровенно его игнорировать. Честно говоря, я думала, что на следующий день он извинится, и мы поговорим о его резкой реакции. Но он и не думал извиняться, а начал меня упрекать в том, что я плохая жена и уделяю ему мало времени, что я эгоистка и недостойна его внимания. На другой день я пришла домой и увидела весь дом разгромленным. Мои ноты были разбросаны в гостиной по полу, по всей мастерской валялись кисти, палитры и тюбики с краской, в моем кабинете были разбросаны финансовые и бухгалтерские отчеты. На вопрос, что тут произошло, он ответил, что нам пора делать ремонт, для него этот дом стал маленьким и неуютным, потому что я в нем занимаю слишком много места. Я сказала, что в таком случае уйду, и стала собирать вещи. В тот день он меня остановил, сказал, что пришел домой и, не найдя меня, пришел в отчаяние и наговорил лишнего. Но как только все улеглось, он стал требовать, чтобы я всегда была дома к его приходу с работы. Мое терпение было на исходе, и у нас начались громкие скандалы. Затем скандалы перешли в угрозы, и однажды в день моего рождения в присутствии многих гостей и родственников он приревновал меня к собственному брату и перешел сначала к бранным оскорблениям, а потом и к рукоприкладству. После этого я наспех собрала свои вещи и уехала в Вену к родителям.
Официант принес счет, Агнес расплатилась и предложила пройтись до отеля пешком. Когда они вышли на улицу и медленно двинулись в сторону парка, Васса спросила:
– Но вы ведь еще виделись с ним?
– Конечно, виделись, даже предпринимали несколько попыток сойтись снова. Но все заканчивалось одним и тем же – зависть к моим успехам, ревность ко всему мужскому полу независимо от возраста и злобные угрозы, когда уже не оставалось других способов привлечь мое внимание. Потом опять извинения, обещания, заверения в бесконечной любви.
– И когда же вы окончательно расстались?
– Через два года. Я уехала из-за очередного скандала и сказала, что это уже навсегда. Видимо, он понял это и попытался покончить с собой. Рано утром меня разбудили по телефону из больницы и сказали, что он вскрыл себе вены, но его кухарка пришла в тот день раньше и успела вызвать бригаду «скорой помощи».
– И вы поехали к нему?
– Хотела. Но моя мать категорически отказалась меня отпускать, – сказала Агнес и, увидев парк, воскликнула: – А вот и парк, который я хотела вам показать! Это самый ароматный парк Женевы!
Они прошли через большую цветочную арку, и Васса увидела большой парк с фонтанами и скамейками. Это был парк в английском стиле, в котором, по словам Агнес, находился самый знаменитый розарий, основанный после второй мировой войны. Парк был полон молодых парочек, некоторые из них прогуливались, а некоторые сидели у фонтана.
Осмотрев парк, Васса решила, что рассказ Агнес не закончен, и сказала:
– Я видела фотографию Этьена на стене в холле перед кабинетом, ему на ней лет шестьдесят.
– На портрете ему пятьдесят два года, это его последний портрет перед смертью. Рак желудка съел его за полгода. К тому времени я уже вышла замуж за другого и родила сына. Иногда мне кажется, что это только ускорило его болезнь, – сказала Агнес.
– Не верю своим ушам. Вы что, в этом себя вините?
– Нет, конечно, нет, это были его эмоции и чувства, я не могла на них повлиять, что бы я ни предпринимала, – ответила Агнес, но Васса уловила сомнение в ее голосе.
– А что за сюрприз вы преподнесли сегодня доктору Теллю?
– О! – оживилась Агнес. – Все просто, я подарила ему клинику.
– Подарили? Вот это да! А как же ваш сын? Он не будет против?
– У Александра своя жизнь, а у меня своя. И у нас в семье четко разделены инвестиции, – жестко ответила Агнес и, немного помолчав, добавила: – Если сказать честно, он вообще ничего не знает об этой клинике.
После непродолжительной паузы Васса снова сказала:
– Я заметила, что отец и сын совсем не похожи друг на друга.
– От вас ничего не скроешь, дорогая! Да, вы правы, он ему не родной. После меня он так и не женился. Но у него был непродолжительный служебный роман. После того, как они расстались, она вскоре погибла в железнодорожной аварии. У нее остался сын, тогда ему было восемь лет, его хотели отдать в приемную семью, но Этьен усыновил его и сам воспитал.
Женщины дошли до отеля, и Васса, поднимаясь по ступеням, спросила:
– И куда дальше?
Агнес мечтательно вздохнула, посмотрела на звездное небо и, улыбаясь, особенно торжественно произнесла:
– В Вену!
Глава пятая
Гордыня
Гордость людей низких состоит в том, чтобы постоянно говорить о самом себе, людей же высших – чтобы вовсе о себе не говорить.
ВольтерНа следующий день Агнес и Васса прилетели в Вену и поселились в многоквартирном доме в районе Видана. Первую неделю они прогуливались по центру города, посетили оперу, разные музеи и дворцовый комплекс Бельведер. Для каждого выхода Агнес покупала девушке новую одежду, обувь и аксессуары. Примеряя наряды, Васса долго крутилась у зеркала, любуясь собой, как маленькая девочка, а Агнес, глядя на нее, удовлетворенно кивала головой, как бы одобряя свой собственный выбор.
После перелета Агнес чувствовала слабость и передвигалась уже не так быстро, как раньше. Но как только наступило утро восьмого дня их пребывания в Вене, она получила пакет экспресс-почтой, после чего приободрилась, начала прихорашиваться перед зеркалом и напевать. Васса, заметив такую перемену в ее настроении, сказала:
– По-видимому, сегодня особенный день. Приближаются следующие яркие воспоминания.
Обернувшись, Агнес взглянула на девушку, хитро прищурилась и произнесла:
– Мне нравятся в вас две черты характера: первая – любопытство, вторая – наблюдательность. Неужели меня так легко прочитать?
– О да, страница за страницей пролетают прямо перед моими глазами, – шутливо произнесла Васса.
Агнес расхохоталась во весь голос и, поправив прическу, весело скомандовала:
– Ну, раз так, чего ждать? Смело пойдем навстречу старым воспоминаниям.
Когда примерно через полчаса они доехали на такси до пятиэтажного особняка, смелость покинула Агнес, и от волнения она не смогла выйти из машины. Васса оценивающе посмотрела на нее и догадалась, что на этот раз ей предстоит личная встреча с возлюбленным. Девушка вышла, заглянула в машину и сказала:
– Я думаю, мы заказали такси не для того, чтобы сидеть в нем весь день.
– Дорогая, я так разволновалась, что не могу даже двигаться. Все тело оцепенело. Как я выгляжу?
– Великолепно!
– О! Вы как всегда льстите мне.
– Ну, так дело не пойдет! Или вы берете себя в руки, или мы едем назад. Я ведь не могу помочь вам в этом деле, здесь вы – режиссер.
Казалось, что последние слова произвели на Агнес большое впечатление, и она, наконец, вышла из машины. Собравшись с силами, Агнес подошла к большой железной двери со старинным засовом и позвонила. Через пару минут дверь открылась, и на пороге появилась прислуга. Агнес передала ей визитку и сказала:
– Я хотела бы видеть Штефана Шелла.
– Вам назначено? – уточнила прислуга.
– Нет, но думаю, когда вы покажете ему мою визитку, меня примут.
Девушка любезно пригласила их войти и подождать в холле. Взяв визитку, она быстро побежала по лестнице на второй этаж.
– Это не тот режиссер, который снял нашумевший фильм о Людовике XVII? – шепотом спросила Васса.
Агнес кивнула головой в знак согласия, и у Вассы от восторга заблестели глаза. Через пять минут служанка вернулась, как-то странно посмотрела на Агнес и сказала:
– Пройдите за мной, пожалуйста.
Поднявшись на второй этаж, они прошли в просторную белую гостиную с камином, где служанка предложила им подождать. Как только она вышла, отовсюду стали слышаться женские и мужские голоса, и поднялась настоящая суматоха. Васса подошла и из любопытства осторожно приоткрыла дверь. Люди бегали с этажа на этаж, кто-то нес пиджак, кто-то ботинки, один мужчина преклонного возраста, еле передвигаясь, спустился с третьего этажа и направился к ним в гостиную. Васса быстро прикрыла дверь и, подбежав ближе к Агнес, с волнением произнесла:
– К нам идет какой-то пожилой мужчина, но это не Штефан Шелл.
Дверь открылась, и на пороге появился мужчина в круглых очках, маленького роста с редкими седыми волосами на голове. Было видно, что его брюки и пиджак не раз подвергались починке.
