Фазиль Искандер - Золото Вильгельма (сборник)
Потом нищенка, оставив кашне, стала натягивать на свои руки перчатки. Не без труда натянула, после чего спросила:
– А деньги есть?
Возможно, как восточная женщина, она решила приостановить мой стриптиз, а разницу получить деньгами.
– Нет! – огрызнулся я и весьма целенаправленно двинулся к дому, чтобы в полной сохранности донести до него пять рублей. Как это ни удивительно – удалось.
Придя домой, я разделся и хищно налетел на машинку, решив весь этот день записать, а то потом забудется. Я так увлекся, отщелкивая все, что со мной случилось, что, когда позвонил телефон, автоматически поднял трубку, забыв о своем правиле никогда не подымать трубки.
– Вы такой-то? – спросил бойкий женский голос.
– Да, я такой-то.
– Мы знаем, – с необычайным вдохновением затараторила она, – что вы известный писатель, и поэтому к вам обращаемся. Вступайте в наш знаменитый клуб…
Она назвала этот клуб, но я тут же забыл его название.
– Толпы людей, – продолжала она, – осаждают нас с надеждой вступить в наш клуб, но мы их с негодованием отвергаем! У нас только избранная публика. Членские взносы символические – всего сорок долларов в месяц!
Тут она не выдержала и расхохоталась в трубку и долго не могла остановить хохот, видимо, не в силах совладать с комичностью мизерной суммы.
– Вы платите сразу за год и получаете карточку нашего клуба. По карточке нашего клуба вы можете в любой день зайти в ресторан нашего клуба и поужинать за полцены.
Но я уже был закален этим днем и хорошо владел собой, о чем она, конечно, не подозревала. Тем более я время от времени бросал взгляд на угол стола, где лежали облатки со снотворным. Это меня взбадривало.
– Простите, – сказал я, – а как быть, если я в ваш ресторан привожу своих гостей?
– До четырех человек за полцены! – радостно сообщила она мне. – Но, чтобы получить клубную карточку, надо заплатить за год вперед! Сумма символическая – всего сорок долларов в месяц!
Тут она снова расхохоталась, возможно ожидая, что и до меня наконец дойдет юмор. Но юмор не доходил. Дав ей отхохотаться, я спросил:
– До четырех человек включительно?
– Что значит включительно? – строго спросила она.
– Я могу привести четырех гостей или только трех, а я четвертый? – спросил я.
– Вы четвертый, – затараторила она опять, – но вы даете ручательство за своих гостей! У нас очень культурная публика. Вплоть до миллионеров! Никаких застольных песен и никаких посыланий бутылок от одного стола к другому! Вы должны у нас забыть эти кавказские привычки. Но самое главное даже не это! Вы можете заказать номер в нашей гостинице и жить в нем сколько угодно за полцены.
– Зачем мне гостиница, – вставил я не без раздражения, – когда я москвич!
– Мало ли что, – пояснила она, – вы же творческий человек. Вам же иногда необходимы конфиденциальные встречи!
Тут она засмеялась таким воркующим смехом, что можно было подумать – она сама готова в первый раз стать участницей конфиденциальной встречи, с тем чтобы я, поучившись у нее, уже самостоятельно их устраивал. Воркующий смех долго угасал. Угас. Молчание. Было похоже, что она мирно уснула после такой встречи или показывает, как засыпают женщины в таких случаях. Но через несколько секунд ее явно посвежевший голос грянул снова:
– Но даже не это самое главное! Гостиницы нашего клуба раскинуты во всех культурных центрах Европы! Там бильярдные, игорные заведения, бассейны, теннисные корты! Показав карточку нашего клуба, вы сколько угодно можете жить в них. Номер вполцены, ужин вполцены! При этом, не падайте от удивления, завтрак бесплатный! Шведский стол. Берите что хотите и сколько хотите – до ужина даже не вспомните о еде!
Не дожидаясь, когда она мне предложит Эйфелеву башню вполцены, я ее вежливо перебил.
– Спасибо большое, – сказал я, – за то, что ваш выбор остановился на мне. Но дело в том, что я не могу воспользоваться вашим шикарным предложением. Я вообще не выхожу из дому!
– Как не выходите! – вдруг вспылила она. – Я сама видела! Вас недавно показывали по телевидению. Вы что туда, перелетели?!
– Дело в том, – сказал я, – что люди из телевидения снимали меня в моем кабинете.
На этот раз так оно и было. Последовало сокрушительное молчание в три-четыре секунды. И она вновь зазвенела:
– Я нашла выход! Будете благодарить меня всю жизнь! Мы пришлем к вам нашего агента. Вы заплатите ему за год членские взносы, и он вам торжественно вручит карточку нашего клуба. Я опять вспомнила о символической цене и умираю теперь от внутреннего смеха.
Теперь. А кто ей раньше мешал умирать от внутреннего смеха?
Но, судя по всему, она не умерла.
– Зачем мне ваша клубная карточка, – повторил я исключительно четко, – когда я вообще не выхожу из дому. Спасибо! До свиданья!
– Подождите! – взвизгнула она. – Я тут посоветуюсь! Для вас можем сделать исключение, посылать ужин на дом.
– И гостиничный номер на дом? – спросил не без ехидства.
– Не поняла, – сказала она, – повторите!
Тут она вывела меня из себя.
– Богатство, – разъяснил я назидательным голосом, – бог адства.
– Опять не поняла, – деловито сказала она, – повторите!
– Богатство, – четко повторил я. – Бог адства.
– Снова не поняла, – сказала она, – повторите по буквам! Записываю!
Тогда я пошел на компромисс и сказал:
– Хлеба каравай – нищему рай.
И тут она сразу все поняла и бросила трубку. Конечно, все это какая-то афера. Очередная пирамида… Загадка. Оскорбление мопса – пирамиды Хеопса – в чем? Быстро отвечайте!
Если бы не сегодняшний день, закаливший меня примерами из жизни, я бы, наверное, долго что-нибудь мямлил, и неизвестно, чем бы это все кончилось. …Вера в человека! Какое благородное пренебрежение мудростью! Я снова сел за машинку, чтобы вписать в рассказ и этот разговор, а то потом забуду. В большом хозяйстве любая тряпка пригодится, как говаривал Ленин еще до революции, когда ему жаловались, что в партию принят отъявленный негодяй.
Только я этот разговор нашлепал на машинке, как ко мне в кабинет вошла жена.
– Как хорошо ты сегодня погулял по Москве, – сказала она. – У тебя даже цвет лица улучшился. Давно у тебя не было такого цвета лица! А я же тебе каждый день говорю: почаще бывай на воздухе! Почаще бывай на воздухе! Сходи завтра на рынок за картошкой. Тебе же полезно. Кстати, развлеку тебя. Какой забавный сон я видела! Как будто кто-то невидимый подносит мне карту Италии в виде сапожка. «Теперь вы понимаете, почему итальянская обувь лучшая в мире?» – таинственно спрашивает у меня этот невидимый. «Да! Да!» – радостно отвечаю я во сне. Смешно?
В самом деле смешно. С такими снами человек живет до ста лет. Мы посмеялись, и жена вышла из кабинета. А я подумал: как раз концовку дала! И тут же напечатал то, что она сказала, чтобы потом не забыть.
…Последняя загадка, читатель! Один человек утром вошел в свою ванную и вдруг увидел, что скелет преспокойно чистит зубы над умывальником.
– Ты чью щетку взял, сука! – раздраженно обратился он к скелету. – Кстати, и халат мог бы накинуть. Все-таки женщины в доме!
Спрашивается: сколько этот человек выпил накануне (желательно в граммах) и кто он?
Я бросил взгляд на угол стола, где лежали облатки с реладормом. Целый месяц можно высыпаться: благодать! Спокойной ночи, господа! До встречи в Гефсиманском саду!Золото Вильгельма
Это случилось в брежневскую эпоху. Сравнительно молодой историк Заур Чегемба (сравнительно с кем?) в сравнительно веселом настроении (сравнительно с чем?) влез в пригородный поезд, мчавшийся в Москву. Субботу и воскресенье он провел на даче своего друга. Там он хорошо поработал и отдохнул и теперь к вечеру возвращался в Москву. День выдался необычайно жарким, и, хотя вечерело, жара не спадала.
Вагон электрички, в который он влез, был переполнен, и духота в нем стояла неимоверная. Не только все места были заняты, но и все проходы были забиты. Но как раз когда он входил в вагон, один из пассажиров, стоявший у приоткрытого окна слева от входа, стал протискиваться к выходу, и Заур, несколько стыдясь вороватости своего намерения, протиснулся навстречу и встал на его место рядом с женщиной с тихими, усталыми глазами.
Поезд с грохотом рванулся дальше, стоявшие в проходах пошатнулись, но все цепко удержались на ногах. Заур тоже употребил немалые усилия, чтобы не притолкнуться к женщине, стоявшей рядом с ним.
Это был обычный летний воскресный вагон электрички. Все москвичи, которым было куда выехать из душного города, теперь возвращались домой. В вагоне было много пьяных, достаточно крикливо настроенных, были и такие, которые запаслись бутылками для опохмелья и сейчас мирно и даже благостно попивали из горла: после водочной пахоты – винный отдых. Еще больше было похмельных мужиков, которым было нечем опохмелиться и потому исполненных раздражения и ненависти ко всем остальным пассажирам.
