Никки Каллен - Рассказы о Розе. Side A
– Ты? Ты же мелкий.
– Ну… я гений. Мне девятнадцать.
Кори присвистнул.
– А что за книги?
– Про образы Христа и святых в современной культуре, в кино, в частности. А сейчас пишу про Собор.
Кори закатил глаза.
– Тебе брат Маттиас сдал квартиру, я понял, ты один из них – из этих католиков, при Соборе… одержимых, молодых, агрессивных, которые собирались менять мир.
Дэмьен внимательно посмотрел на Кори – как точно он описал ситуацию – как репортер «желтой газеты».
– Ну… в общем, да…
– Ты куришь?
– Да.
– Выйдем на балкон, – видно, Кори здесь бывал; может, всё-таки не просто «здоровались». Они вышли, была ночь, ароматная и холодная, звездная, сочная, как апельсин из холодильника; роза Дэмьена выглядела не очень хорошо – будто проснулась, огляделась и опять пытается заснуть; нежно-нежно-розовая; «красивая» сказал Кори «ее зовут Роуз-Роуз; я из Братства Розы, и это как символ, подарок на память из Братства» «а ты умеешь ухаживать?» «если что – побегу искать специалиста, она мне очень дорога» «ммм… Маленький принц… – Дэмьен смешно поморщился, и Кори уточнил, – я не первый?» «Маттиас тоже сказал про Маленького принца».
– Ой, ну ладно. Весьма поэтичное сравнение. Маленький католический монашек с розовым кустом в горшке…
– У Вас какие-то претензии к католикам? И я не монашек. Я не монах, не священник, я еще не приносил никаких обетов.
– Да ладно, не злись, у меня, старая зловещая история с разбитым сердцем… я, в общем-то сам католик. Но я всех ненавижу. И в Бога не верю ни капли. Прошло. Мир очень старался. Видишь вооон ту махину? – он махнул рукой с сигаретой в сторону строящегося православного храма. – Я там бригадир одной смены. Они чуть было не отказали мне в работе, узнав, что я католик. Но кого они еще здесь найдут? Одни протестанты, мусульмане и немного католиков и иудеев.
– Ничего не знаю о православии.
– Да я тоже. Первый раз с ними общаюсь. Они поливают святой водой перед выходом на смену, чтобы мы не осквернили храм. Можно подумать, церковь что-то значит вообще…
Дэмьен смотрел на него, морщился и улыбался. Кори был такой злой, так легко завелся, видно, что тема Бога для него болезненно притягательна, как для подростка, но Дэмьен не готов был в первый же час знакомства биться за католический символ веры.
– Так всё-таки чаю?
– Мм, а куда ты окурки деваешь?
– Ой, как-то не думал…
– Давай пока в унитаз смоем, а я тебе подгоню пепельницу. До меня в квартире жил какой-то коллекционер пепельниц, кажется, он умер в больнице, удар, и коллекция осталась – никто за ней не пришел. Я ими наслаждаюсь, и даже иногда покупаю новые, прямо поймал себя однажды на eBay. Только вернешь потом, если соберешься уезжать.
– Хорошо.
– А еще у меня есть миндальный кекс, будешь? Свежий.
Кори сбегал за кексом и пепельницей, «кружку еще захватите», Дэмьен поставил чайник и перенес второе плетеное кресло на балкон. Пепельница оказалась роскошной, антикварной, янтарной, с крошечным сколом, и с чьим-то забытым гербом на донышке. Еще Кори принес бутылку коньяка, похоже, его все здесь пьют; похоже, здесь вообще все пьют и отчаиваются; они сели в кресла и смотрели в ночь, в струящийся огнями город, такой прекрасный, как старые фильмы, и пили, и разговаривали – Кори жил до этого в каком-то маленьком городе, потом учился в университете, на инженера, а потом ему надоело, и он ушел в строители, переезжал с место на место, будто бегал от кого-то, скрывался; он рассказывал про дома, которые строил, про места, в которых жил; будто Стрелок в поисках Темной башни…
Утром Дэмьен проснулся опять от звонка в дверь. Он не помнил вообще, как дошел до кровати – видимо, его донес и уложил Кори; он просто лежал в кровати, в одежде, и был накрыт белым стеганым атласным одеялом. Сначала он не понял, где он – всё вокруг было белое-белое, будто ничто или снежный день, потом мальчик понял, что это еще один балдахин; да что такое, один девчачьи спальни в этом городе; голова трещала – звонок повторился, и Дэмьен застонал и пошел открывать, в смятой рубашке и одеяле.
– Вам посылка, месье, – почтальон вручил ему толстый большой конверт, – вот здесь распишитесь…
«От Теодора Адорно» – голова сразу прошла, Дэмьен был потрясен: открытку он вчера отправил без адреса, потому что не знал его, и телефон Дэмьена ночью отключился, он посмотрел на гаснущий экран, но был так увлечен разговором с Кори, что забыл включить на зарядку; как Тео узнал про переезд и новый адрес – значит, звонил, спрашивал отца Декампа; и что же туда мог положить Тео, журналы старые с какой-то подборкой? Он залез обратно в кровать и разодрал бумагу – это был комикс – нежный нуар – продолжение той истории про Собор, про сгоревший театр – актер разыскал свою возлюбленную – но она была замужем за высокопоставленным королевским чиновником; у нее была большая богатая семья, которой никогда не было у его возлюбленной – актер не знал, что делать – и пока он просто следил за всей семьей; у возлюбленной «была» младшая сестра – юная и невзрачная, но такая милая – однажды он засмотрелся на нее в Соборе, какая она неуверенная, робкая, хотя при таком богатстве любая девушка вела бы себя заносчиво – и все бы всё равно расступались и пели бы ей дифирамбы; и вдруг она обернулась, и он понял, что она заметила слежку – заметила его – и смотрит во все глаза; он усмехнулся и вышел из Собора; и всё получилось – теперь она следила за ним; он жил плохо, низко – в криминальном квартале, в разбитой комнате, пустой, стул, стол да кровать, да ночной горшок, одежду, бутылки бросал на пол, хотя мог бы жить хорошо – но он сгорел тогда, вместе с театром, как ему казалось… и однажды младшая сестра к нему пришла – постучалась-вошла – спросила, почему он следит за ее семьей… он ее выгнал… и она шла за ним по всем улицам… сидела за соседними столиками в кабаках… однажды к ней пристали, и он заступился – теперь ты за мной ходишь везде, тебе что, заняться нечем – вышивай золотом гобелены для Собора – она заплакала – сказала, что семье и гувернантке всё равно, где она, ее никто не замечает, а он единственный ее увидел… и дальше шла любовная сцена прямо на грязной средневековой улице, и на заднем фоне опять что-то пылало выше шпилей Собора…
Дэмьен не знал, что Тео продолжил сюжет; Тео порождал их в огромном количестве, будто мыльные пузыри, разноцветные, летящие; Тео сам шутил над этим своим счастьем-недостатком – фантазией; он вел блокноты специально для «сюжетов», просто набросков: парень, девушка, двоюродные брат и сестра, мало знакомые, получают вместе в наследство от третьего, с которым все в ссоре, бездетного дядюшки лавку, полную антиквариата и барахла, игрушек, мебели, посуды, безделушек, книг, платьев, и сначала собираются продать и поделить, потом влюбляются в лавку, и начинают ее развивать, и тут-то из-за какой-то вещи начинается мистика или детектив; Дэмьен иногда брал их читать – как заглянуть в эту самую лавку чудес; он восхищался Тео; его воображением; но у Тео вечно не хватало времени, усидчивости, сил не на всё, на то, что он называл «ну хоть это, и можно спокойно умереть»; и Дэмьен не ожидал продолжения сюжета, который Тео бросил; Собор – как верно Тео его передал – абсолютное величие и невероятные размеры, эдакий небоскреб с квартал или мифический дирижабль «CargoLifter CL160»; и огромное количество деталей – Дэмьена тронуло, что Тео это всё вытерпел и запомнил – последние полгода Дэмьен прямо бредил Собором; он прервался на середине, поставил чайник, дождался, сделал себе кофе в термосе; взял термос, вышел на балкон, взглянул на город – стройка уже жила, кран двигался; открыточный и цветочные лотки тоже; Дэмьен подумал – странно, а мне вот никуда спешить теперь не надо, вот так чтобы, по-настоящему, никто меня не наругает: ни на лекции, ни на мессу, ни на завтрак в столовую; я сам себе распорядок; и это пугает – вдруг распущусь и ничего делать не буду… Он дочитал главу, допил кофе; нашел телефон, поставил на зарядку, включил и позвонил Тео – суббота, можно звонить, у Тео нет пар, он, скорее всего, на работе в книжном – если не уволился.
– Привет. Прости, что не брал вчера, я просто заболтался тут с одним парнем ночью… Я получил комикс. Он потрясающий. Будешь публиковать?
– Ну… не знаю…
– Он классный. Давай. Предложи кому-нибудь.
– Слушай… ты можешь говорить?..
– Да. Я же позвонил.
– Мне нужен твой совет, – было слышно, как Тео спрашивает – «я выйду?» – у Дерека, хозяина магазина – Дерек был потрясающий, работал раньше фотомоделью, и вот – открыл книжный магазин – писаный красавец; всегда мечтал о книжном магазине, шутил, даже выиграл в шоу одном фотомодельном, рассказав про книжный, все жюри растрогалось; еще он был влюблен с детства в девушку, которая ушла недавно в монахини, переписывался с ней, и говорил, что сам монах теперь, никто, кроме нее, ему не нужен.
