Шамиль Идиатуллин - Rucciя
Но третья, кажется, остановка почему-то затянулась. Ренат повозил головой по кожаной спинке дивана, потом понял, что уже рассвело и что спать он больше не хочет, и открыл глаза. Оказалось, вовремя. Мини-эскорт, судя по всему, только что въехал на ренатову историческую родину, где и был прибит первым же постом, как известно, не умеющим бесплатно пропускать мимо себя машины с чужими номерами. А у бээмвух номера, понятное дело, были самарскими.
Ситуация заметно накалялась: Славян с бесконечно потрясенным видом слушал горячий шепот сержанта с «калашниковым» поперек груди – до Рената через приоткрытую переднюю дверь доносились только отдельные слова: «досмотр… да вообще всех, хоть генерал… из Чечни, на всю голову больные… да не могу я, не могу.. все, идут…» Второй сержант, тоже с автоматом, маялся рядом, нервно посматривая по сторонам. К этой скульптурной группе неторопливо направлялись от «шестерки» Тимур и Санек, а навстречу им от расположенного в десятке метров КПМ двигались два офицера – в камуфляже, при бронежилетах и с укороченными автоматами. Образовывался просто кадр из фильма «Мертвый сезон». А кино это Ренат не любил с детства. Поэтому хмыкнул и вышел из кондиционированной прохлады салона в прохладу природную, но, увы, недолговечную. КПМ стоял у начала лесопосадки, от которой доносился нервный птичий цокот.
Ренат сладко потянулся и подошел к Славяну. Тот, увидев, что будить босса вестью о мелкой, но проблемке, уже не придется, заметно просветлел и перешел в контрнаступление, в обычной своей манере распуская пальцы веером и неся полную пургу типа: «Ну че, командир, на своих-то кидаешься? Мы ж не черти какие, мы нормальные люди, а ты нам палкой в лоб тычешь.» Боец он был хороший, человек надежный, но язык имел заточенным совершенно не в ту сторону, поэтому для деликатных переговоров решительно не годился. По уму пускать его за руль не следовало, но, во-первых, водить он умел и любил, во-вторых, ездить в основном приходилось в пределах области, где Татарина знала каждая собака – так что его штатным водителем мог быть хоть слепоглухонемой аутист, хоть объявленный в федеральный розыск маньяк-ментофоб, страдающий недержанием речи. Увы, в родном Татарстане Ренат Рахматуллин был куда менее известен.
Ренат поморщился и собрался лично вступить в принимающую непродуктивный характер дискуссию, но его опередил подоспевший от КПМ мрачный старлей. Он вплотную – так, как в приличном обществе считалось уже недопустимым – подошел к Славке, наседающему на сержанта – второй старлей остановился в паре шагов, – и осведомился:
– Проблемы?
– Товарищ старший лейтенант, – жалобно начал сержант, но его перебил Славка:
– Пока нет. Дай проехать, и вообще не будет.
– Слава, – мягко сказал Ренат.
– Не, ну Ренат Салимзянович, – взмолился Славян, но, посмотрев на Рената, поперхнулся фразой, развел руками и шагнул в сторону.
Старлей кисло глянул на него, на Рената, на подоспевших Тимура с Саньком, потом посмотрел на сержанта и спросил:
– В чем дело, сержант? Почему не начали досмотр машин?
Так, подумал Ренат. Какая сука стукнула?
– Товарищ старший лейтенант, – снова затянул сержант, – я их знаю, это наши люди… из Тольятти… то есть, теперь не наши, но у них все в порядке…
– Сержант, неприятности нужны? – с той же равнодушной интонацией справился старлей.
С бодуна он, что ли, подумал Ренат и сказал:
– Простите, я так понимаю, вы собираетесь нас обыскивать.
Старлей спокойно посмотрел на него и ответил:
– Не обыскивать, а досматривать. И пока не вас, а машины.
– Хрен редьки… – сказал Ренат. – А в связи с чем, простите?
– В связи с оперативной необходимостью, – сообщил старлей и, видимо, решив, что с объяснениями достаточно, отвернулся к сержанту:
– Права и документы на машину.
– Товарищ старший… Я еще не… – сержант потерялся как первоклассник перед завучем и даже втянул голову глубоко в плечи.
– Сержант, – с выражением сказал старлей, еще секунду смотрел на него – тот совсем умер, – затем обернулся к уставившемуся в небо Славке и равнодушно стоящим в сторонке Саньку с Тимуром.
– Права и документы на машины, – как заведенный повторил он и протянул руку.
Парни посмотрели на Рената. Ренат вздохнул и попросил:
– Товарищ старший лейтенант, можно вас на минутку?
– Товарищ пассажир, я не с вами, кажется, разговариваю, – не отводя взгляда от водителей, сказал мент. – Вы, я так понимаю, не за рулем были? Так что не мешайте, пожалуйста – сейчас во всем разберемся.
– Но это мои машины, – Ренат попытался еще раз решить все по-хорошему. – Давайте я за них и отвечу.
– Спасибо, я вас не спрашиваю. Не мешайте, – отрезал старлей и еще демонстративнее протянул руку за документами.
Ренат опять вздохнул и полез во внутренний карман. Реакция на столь невинное движение его удивила: сержанты положили руки на автоматы, а лейтенанты так и вовсе откровенно направили стволы на самарских гостей. Тут уже напряглась братва. Ренат усмехнулся и сказал:
– Тщщ… Спокойнее, друзья.
И с этими словами извлек заветное удостоверение – то самое, что брал с собой только в дальние поездки, но и там старался не светить, и в итоге применил только раз, в Москве, когда в «Шереметьеве-2" встречал немецких гостей и должен был миром избавиться от пары в дугу пьяных омоновцев.
В документе было написано, что Рахматуллин Ренат Салимзянович является подполковником Федеральной службы охраны. Это заверялось личной подписью самого начальника службы. Удостоверение выглядело как настоящее. Более того, оно и было настоящим – правда, Татарин до сих пор не любил вспоминать, каких трудов ему стоило сделать эту ксиву.
Труды, впрочем, окупились: шереметьевские омоновцы, например, растаяли в аэропортовском воздухе со скоростью падающего самолета. Того же Ренат ожидал и от не в меру ретивых земляков. Но унижать их он не желал совершенно, поэтому, позволив гаишникам всласть налюбоваться корочками, включил почти извиняющийся тон:
– Ребята, сами понимаете, мы просто так не ездим. Вы уж простите, что сразу все не объяснил. Счастливо.
С этими словами показал своим, по машинам, мол, и повернулся сам. И застыл. Потому что старлей тем же скучным тоном сказал ему в спину:
– Не торопитесь так, товарищ подполковник. Не надо.
Ренат медленно повернулся и посмотрел старлею в лицо. Лицо было обыкновенным – красная от раннего загара кожа, короткий нос, серые глаза, комариный укус на скуле. Староватым разве что – мент выглядел ренатовым ровесником, стало быть, было ему слегка за 30. В этом возрасте люди в капитанах-майорах ходят, Ренат вон аж до подполковника неожиданно для себя дослужился, а этот все старлей. В принципе, понятно, почему.
– В чем дело, старший лейтенант? – теперь уже спросил Татарин.
– Товарищ подполковник Федеральной службы охраны Российской Федерации, – продекламировал старлей, и Ренат понял, что издевка в голосе ему все-таки не почудилась, – вы уж извините глупого милиционера, но у меня приказ досматривать все проходящие машины, а в случае нужды – водителей и пассажиров. Вы ведь знаете, что такое приказ?
– А у меня приказ не подвергаться досмотру, – хладнокровно сказал Ренат. – И что теперь, будем приказами меряться?
– Извините, не будем, – ответил старлей. – Губайдуллин, Степанов, приступайте.
Сержанты, воткнув глаза в землю, решительно двинулись к машинам. Водители вопросительно уставились на Рената. Ренат воскликнул:
– Лейтенант, вы с ума сошли! Вы не имеете права! Как ваша фамилия?
– Закирзянов. Старший лейтенант Закирзянов, с вашего разрешения, – уточнил старлей. – Права я, может, не имею, а приказ имею. Губайдуллин, чего встали?
– Стоп, – сказал Ренат. Сержанты послушно застыли, опасливо поглядывая то на начальство, то на молодого подполковника в жутко дорогом летнем костюме. – Старший лейтенант, я хочу поговорить с вашим начальством. Как ему позвонить? – Ренат вытащил мобилу.
– Звонить ему лучше всего с КПМ. Там офицер сидит, он все подскажет. А мы пока приступим, – сказал старлей. – Губайдуллин, Степанов, заснули? Вперед.
– Назад, – сказал Ренат, развернулся к Закирзянову и на всякий случай перешел на татарский. – Земляк, я тебе как другу советую – не надо. Я приказа не ослушаюсь.
– Я тоже, – по-татарски ответил старлей. – Отойдите от машины и не мешайте, – и по-русски добавил: – Последний раз прошу, вы трое ко мне с документами. Степанов, у вас столбняк?
– Так, товарищ старший лейтенант, мы же не можем сами открывать. Водитель должен, – сказал молчавший до сих пор сержант.
– Водитель пока что не может мне даже права передать, – сказал старлей. – Товарищи фэсэошники или кто вы там теперь. Вы что, решили в оказание сопротивления поиграть? – в голосе Закирзянова наконец прорезалось какое-то чувство, которое, впрочем, не слишком понравилось Ренату.
