Сергей Буянов - Стекло и дерево
– Не знаю, мне это неинтересно.
– Ничего другого от тебя ожидать и не стоило. Хотя, ты конечно права: главное, чтобы человек был хороший, – смягчилась Карина Львовна. Трёхкомнатная квартира сама за себя говорит, – а он не был женат?
– Разве это имеет значение?
– Так до сих пор ты не узнала? А не стоило ли поинтересоваться?
– Как будто нам больше не о чем разговаривать! Мама, ты рассуждаешь как старуха.
– Я и есть старуха, – обиженно проскрипела Карина Львовна и устало опустилась в кресло. – Принеси, пожалуйста, мою чашку из кухни! Я допью свой чай.
– Вот твоя чашка, мама. Я пошла заниматься.
– Постой, не торопись! Мы так редко общаемся! Присядь радом, поговорим.
– О чём? – отвлечённо спросила Эвелина.
– Как о чём? Нам уже не о чем поговорить? Вот о чём вы разговариваете с Аликом?
– Тебе это неинтересно.
– Почему? – недоумевала Карина Львовна.
– Ну, разве тебе любопытно «Познание воли» Шопенгауэра?
– И это всё?
– Почему всё? Можно и больше. Например: субстанциальная концепция Карла Густава Юнга!
– А что это за концепция такая? – решила проявить интерес Карина Львовна.
– Ох, – тяжело вздохнула дочка, словно ей предстоял тяжёлый разговор с непробиваемым оппонентом, – ты слышала, мама, слово комплекс?
– Смотря, какой комплекс!
– Комплекс маленького человека, Наполеона и так далее.
– Комплексы неполноценности?
– Примерно, хотя и не точно.
– Так их придумал Юнг? – поразилась Карина Львовна. Она считала автором Фрейда.
– Не придумал, а ввёл понятие. Это разные вещи, мама.
– Действительно, у вас очень интересные темы для разговора, вот только…
– Что только? Договаривай.
– А то, что Алик знает и ещё кое-то, не то, что некоторые с их однобоким мышлением! – Карина Львовна захотела спровоцировать дочку. Пусть она разозлится, сорвётся, накричит! Пусть станет прежней Линочкой, а то ведёт себя отрешённо и пугающе, как царевна Несмеяна.
– Мама, – устало, с незначительной ноткой раздражения, произнесла Эвелина, – ты отнимаешь у меня время. Мне надо заниматься.
– Да ты же не на философа учишься, в конце концов! – взорвалась Карина Львовна.
В ответ Эвелина одарила мать безразличным взглядом и ушла в кабинет, закрыв за собой плотно дверь. Карина Львовна не на шутку перепугалась, но решила не вмешиваться.
Внезапно дверь распахнулась.
Наконец-то! Сейчас дочка выскочит, начнёт кричать, и всё станет на свои места!
Но из наполовину открытой двери показалась лишь рука Эвелины, а в ней захваченный за холку кот Феофан. Мгновение спустя, обиженный Феофан был вышвырнут прочь, после чего дверь шумно захлопнулась.
Карина Львовна оцепенела. Она уставилась на закрытую дверь и не могла двинуться с места. Её отделяла от дочери не только эта фанерная преграда, но нечто большее. Положительно, что-то произошло и как-то это что-то ускользнуло от всевидящего ока Карины Львовны. Вот и любимец Феофан вылетел. А раньше Лина не расставалась с котом, даже в ванную брала его с собой! Наверное, дочка просто устала, перегрузилась своими занятиями. Нет, не может быть! Карина Львовна приучала дочь с самого детства к интеллектуальным нагрузкам. Что-то произошло. Если не перегрузка, то иное.
Состояние дочери не на шутку взволновало Карину Львовну. Она машинально протянула руку к телефонному аппарату и автоматически набрала номер Липутиной Олимпиады Самсоновной.
– Алло! – отозвался голос бабушки на том конце межгорода.
– Алло! Мама! Это я.
– Ну, здравствуй, – сухо приветствовала дочь Олимпиада Самсоновна.
– Здравствуй, мама! Это я!
– Слышу, что ты. Новости какие?
– Ох! Лучше бы не было никаких новостей, – печально вздохнула Карина Львовна.
– Если бы тебе ничего не было надо, ты бы не позвонила! Выкладывай!
– Что-то происходит с Эвелиной.
– Ах! Так я и думала! – в сердцах воскликнула бабушка. – Линочка здорова?
– Не могу сказать, я м-м, не совсем уверена.
– Ну, ты же у нас сама себе врач! Почему не можешь сказать?
– Мама! Ты что, издеваешься? – вспылила Карина Львовна. Ведь думала она, ничего из этого разговора хорошего не получится! В последний год мать жила отдельно, что не сделало её ни мягче, ни покладистее. Скорее наоборот, она стала обвинять дочь в том, что та сама себе и всем окружающим только портит жизнь.
Поэтому с Олимпиадой Самсоновной, иначе как на высоких тонах, стало невозможно разговаривать. Что бы ни случилось – во всём виновата дочь. Неужели весь мир сошёл с ума?
– Ты же к доктору только на аборты бегала! Сама ведь знаешь всю медицину, не так ли? Отвечай немедленно, что ты сделала с Линочкой?
– Я? Я сделала? Да ты бы только посмотрела на неё! Она стала меняться!
– Ну и что? Пора и ей повзрослеть! Не может же она всю свою жизнь оставаться ребёнком!
– Мама! Ты ведь педагог, скажи мне, почему Лина стала такой чёрствой?
– Это, в каком смысле?
– Она выбросила Феофана из своей комнаты! Понимаешь?! – истерически провизжала в трубку Карина Львовна.
– Как?! – поразилась бабушка, до неё дошёл смысл сказанного.
– А вот так! Заперлась в спальне и не желает разговаривать!
– А ну-ка, дай ей трубку!
– Лина! Лина! – Карина Львовна поднялась с кресла и подошла к двери, осторожно постучала. – Лина! Твоя бабушка хочет поговорить! Она зовёт тебя к телефону!
Тишина.
Карина Львовна приоткрыла дверь, дочь лежала на кровати одетая и как будто спала.
– Она спит. Понимаешь, мама? Она спит днём!!!
– А у неё нет никого? – неожиданно спросила бабушка.
– Ты на что это намекаешь? – опять вспылила Карина Львовна.
– Никогда нельзя быть уверенной в чём-то до конца. С тобой такие перемены случились в первый раз в четырнадцать лет, помнишь?
– Замолчи! Ты даже не знаешь, что ты сейчас сказала! Да как ты смеешь?!
– Перестань орать и ответь на вопрос! Есть у Лины кто или нет? – в голосе бабушки появились стальные нотки.
– Да, есть. Это Алик, приятный молодой человек.
– Какая перспектива?
– Он производит впечатление серьёзного человека.
– Тогда не о чём беспокоиться! Поговори с ней серьёзно и проблема разрешится. Всё станет на свои места.
– Хорошо тебе там сидеть и рассуждать! А она вовсе не желает общаться со мной!
– Перестань закатывать истерику! У тебя что, климакс?
Слово, глубоко запрятанное в подсознании Кариной Львовной, внезапно вырвалось на волю. Подобно вулкану, оно взбудоражило всю нервную систему, словно хлыстом, наотмашь, врезало по лицу. Карину Львовну бросило в жар, голова чуть не лопнула. Климакс!
Вот она – старость! Так коварно и незаметно подобралась. И это в самый ответственный момент! Карина Львовна обессилено уронила руки.
– Карина, Карина! Карина!!! – надрывалась упавшая на пол трубка.
Она сидела в оцепенении, пока сквозь пелену в сознании до неё не долетели короткие гудки. Тогда Карина Львовна подняла трубку и бросила её на аппарат. Пожалуй, впервые в жизни ей нестерпимо захотелось плакать. Карина Львовна содрогнулась, её плечи задрожали, она почти зарыдала. Вот только слёз не появилось.
Раскрылась дверь спальни, мимо прошла дочка, проследовала на кухню, вернулась с чашкой холодного чая, безучастно взглянула на расстроенную мать и молча затворила за собой дверь.
Карина Львовна поразилась таким отношением к себе. Самый близкий ей человек, дочка так отреагировала на её боль!
Положительно, либо весь мир сошёл с ума, либо только Карина Львовна.
7
Каждый день в мире кто-то сходит с ума. Это происходит с человеком не внезапно: исподволь и незаметно к разуму человека подкрадывается болезнь. Она порождается изнутри, вот почему причины шизофрении неизвестны. Впрочем, Рим Николаевич Любимов и не пытался отыскать ту начальную точку, с которой начинается расщепление человеческой личности. Величайшие психиатры мира сумели по крупицам собрать сведения о течении заболевания, обрисовать множество его признаков, разработать методику лечения и даже достичь неплохих результатов. Не смотря на это, шизофрения так и осталась заболеванием по квалификации – эндогенным. То есть, без внешнего толчка, выворачивающего мозг наизнанку.
Молодой аспирант, учитывая опыт психиатрии, решил взглянуть на лечение по-иному. Его замысел давно разгадал профессор Васильчиков. Мешать развивать науку он не стал, но и поощрять инициативу аспиранта тоже не мог: не принято так в медицине, чтобы молодёжи было позволительно иметь собственную точку зрения. Единственно, что Егор Степанович мог сделать для ученика, так это максимально оградить его от нападок старших коллег.
– Чем это занимается ваш аспирант? – въедливо спросила Евгения Евгеньевна Дулина, лечпроф больницы.
– Работу пишет.
– А об чём он пишет работу?
– О биохимических изменениях мозга у психически больных.
– Слушай, профессор, кончай лапшу мне на уши вешать! – бесцеремонно заметила она. – Почему он ведёт чужих больных?
