Валерия Лисичко - Одинокий отец с грудным ребенком на руках снимет жилье. Чистоту и порядок гарантирую
Шалтай настойчиво предлагал сделать ремонт – пока поприща для подвигов не найдётся, дабы не терять времени и формы. Сгущёнкин отмахивался, мол что такое ремонт, когда тут ТАКАЯ женщина!
Однако-ж пришлось согласиться на ремонт. Во-первых, дом Ирины в этом действительно нуждался. А во-вторых, Шалтай деликатно напомнил, что Сгущёнкин собирается открыть бизнес по ремонту помещений. Пожалуйста, подходящий вариант для первого шага. Сгущёнкин возразил, что у него нет напарницы (симпатичной девочки-малярши), нет оборудования, и, самое главное, – нет заказа.
Шалтай парировал: нужно же с чего-то начинать. И тонко намекнул на перспективу жизни в палатке, ибо так, внаглую, пользоваться расположением родственницы Шалтай не намерен.
Сгущёнкин не стал хорохориться, суля Шалтаю геракловские подвиги.
Он думал взяться за ваяние скульптуры с лицом Ирины или убить последнего уссурийского тигра в её честь, или, в крайнем случае, украсть и преподнести ЕЙ музейную реликвию.
Хотя, на кой матери семерых детей реликвия, грозящая немалым сроком обладательнице, мёртвый тигр, и та же статуя, никто сказать не мог. Если только «в хозяйстве пригодится».
Сгущёнкин определил фронт работ и с энтузиазмом взялся за дело (в конце концов, из этого действительно может вырасти бизнес).
Последних денег Сгущёнкин не жалел, точнее, жалел, но жалость тщательно скрывал: запирал её до поздней ночи, а в темноте, в подушку, оплакивал свои капиталы.
Жильё тайной зазнобы Сгущёнкина давало течь сразу в нескольких местах:
1. коридор съедала плесень – чёрные пуховые звёздочки глубоко въелись в белую поверхность потолка;
2. стены, покрытые водоэмульсионкой, нуждались в перекраске, особенно кухня и коридор.
Этими двумя пунктами Сгущёнкин ограничился.
С потолочной плесенью Сгущёнкин сталкивался впервые, поэтому решил посоветоваться со «сведущими людьми». Такие, а точнее такой, нашёлся в магазине «Всё для ремонта». На его груди сиял лейбл «Андрей, консультант», и Сгущёнкин обратился к нему за консультацией. Средств для борьбы с плесенью оказалось много. На полках сверкали флакончики и пузырьки, жестяные банки и стеклянные бутылки. И все они предназначались для борьбы с плесенью.
Перечислив плюсы и минусы всех имеющихся в ассортименте средств, консультант Андрей воровато оглянулся и, наклонившись к Сгущёнкину, заговорил на полутонах.
– Если честно, все средства – фуфло. Я раньше работал: квартиры ремонтировал. Всё с бригадой перепробовали. Лучше всего, – консультант Андрей взял Сгущёнкина за руку и встал вплотную, – лампа керосиновая. Поджигаешь и по плесени аккуратно, неспешно проходишь, керосинчик её вмиг под корень гасит.
Для убедительности Андрей закивал и, сжав руку в кулак, показал Сгущёнкину большой палец.
Сгущёнкин замялся – новый способ, по секрету подаренный начинающему бригадиру-ремонтнику, его заинтриговал и вызвал нездоровый интерес. Влажной кисточкой по стенам? Какой там! Если можно «слизать» плесень керосиновой лампой!..
Прибыв из магазина, который, кстати, находился в двадцати километрах от дома Ирины, Сгущёнкин первым делом решил опробовать новообретённые знания. Керосин нашёлся быстро. Лампа тоже.
– Вольдемар, – с беспокойством говорила Ирина, пока последний решительно карабкался к потолку. – Вольдемар, подождите, пока Шалтай принесёт воды. И вообще, давайте ещё раз всё обдумаем, вместе… Меня эта плесень совсем не смущает. Давайте не сегодня… Она потянула Сгущёнкина за возвышающуюся на последней ступени штанину.
– Отойди, женщина! – взорвался Сгущёнкин. – Я делаю тут ремонт! Я!
Рукой с керосиновой лампой Сгущёнкин описал кривую и сходу впаял лампу в стену. Керосин тонкой струйкой сполз вниз и вспыхнул.
Сгущёнкин нагнулся, и мобильныйтелефон вылетел из кармана. По дуге телефон спикировал в самое пламя и в момент оплавился. Ирина охнула. Сгущёнкин вздохнул. В дверной проём влетел запыхавшийся Шалтай и плеснул на стену ведром воды. Огонь не погас. Глаза Ирины от ужаса увеличились вдвое. Шалтай выбежал на крыльцо, черпанул песка и закидал огонь – помогло. Кусочек краски с штукатуркой отвалился и упал на пол. Следующая попытка по истреблению плесени оказалась более удачной. Её результатом стали глубокие чёрные пятна на потолке и едкий запах гари в коридоре. Сгущёнкин ликовал: плесень уничтожена! И на обугленных поверхностях она не появится. А значит задача выполнена! Подумаешь, чёрные пятна! Это ж не плесень – это благородный уголь.
Пятно почётно зияло над входом. Теперь при закрытии двери скромное облачко сажи опадало на порог.
Глава 26 Хозяйственный коллапс
Следующие несколько дней Сгущёнкин провел за покраской кухни. Он тщательно выбрал в магазине краску и апельсиновый оттенок. Раз-два, и кухня покрашена, правда, не в апельсиновый, как предполагал Сгущёнкин, а в зеленоватый, но что поделаешь, химия – наука тонкая и не всегда подчиняется воле химиков. Как бы там ни было, Сгущёнкин своей работой остался доволен. Следующим этапом Сгущёнкин определил потолок в коридоре. Днём собрали семейный совет. Высказались все, включая Шалтая и детей.
Потолок было решено оштукатурить. Ирина взялась за приготовление обеда, а Сгущёнкин отправился в сарай за штукатуркой. По пути он заметил, что секция забора перекошена.
– Забор – плёвое дело! – подумал Сгущёнкин. – Зато в глазах Ирины я вырасту на голову!
Ему живо представилась рассыпающаяся в благодарностях Ирина. У Сгущёнкина даже кончики ушей зашевелились в предвкушении похвалы.
Кастрюля на плите закипала, и в ней чванькала тонко нашинкованная капуста. Ирина нарезала свеклу для борща и волновалась. Волновала её отнюдь не свекла, а Вольдемар. Нет, её душа не томилась нежным девичьим волнением, и чувство не пархало бабочками внутри живота. Ирина волновалась всерьёз: Сгущёнкин ушёл около тридцати минут назад в сарай за штукатуркой (дело пяти минут) и не вернулся.
Практика показывала, что он человек опасный: чуть не сжёг дом. Вместе с кухней едва не перекрасил в грязно-зелёный цвет ещё и кухонную мебель, размешивая краску, забрызгал ею полы, да и ел за троих, не финансируя это предприятие, видимо, в счёт оплаты ремонта, о котором его никто не просил.
Раздражало Ирину и то, что о маленьком Толечке Вольдемар будто забыл. Нет, Толик Ирину не напрягал, он поладил с малышкой Вероникой и оказался на удивление спокойным и покладистым. Но осознание того, что гость «одарил» её ребёнком, вызывало душевный дисбаланс.
Шум на заднем дворе был распознан музыкальным слухом Ирины, как бурная деятельность Сгущёнкина. Она, подталкиваемая волнением, уже дважды пыталась вырваться из замкнутого круга домашних дел к двери и посмотреть, где именно застрял Вольдемар Сгущёнкин. И каждый раз, когда она приближалась к двери, срочное дело возвращало её обратно в недры дома. В первый раз это был носок, кинутый кем-то из детей в коридоре. Ирина носок подняла и, чтобы не таскать с собой, отнесла к стиральной машинке. Там её встретила куча белья набралась в течении двух часов с последней стирки. Ирина загрузила её в машинку и предприняла очередную попытку выбраться из дома.
На этот раз её задержала ссора между детьми. Пришлось разбираться, одного отправить учить математику, другого – за пианино.
Казалось бы, путь свободен, но вмешалось очередное «но», а там и борщ не ждёт, и обед не за горами.
На этот раз Ирина решительно оставила дела и, минуя распашонку, комком валяющуюся в углу, и не останавливаясь около дочери, отложившей скрипку, а также ответив на просьбу о помощи жёстким «Позже!», Ирина распахнула дверь и бегом (чтобы не «зацепиться» за очередное дело) обогнула дом и оказалась на заднем дворе.
Ей открылось грандиозное зрелище: секция забора сиротливо лежала за пределами территории. Её облюбовали соседские кошки. Рядом стояло ведро со штукатуркой. Землю около снятой секции забора украшала россыпь гвоздей и инструментов. Тонкая дорожка гвоздей вела к ржавому «Запорожцу», которым в стародавние времена занимался бывший муж Ирины. Уже лет десять, как запорожец ржавел на заднем дворе. Бывший муж, однако, постоянно проверял целостность реликвии и иногда любовно протирал авто, и даже местами снимал ржавчину.
Капот запорожца был вздёрнут, из него свисали раскуроченные запчасти.
Ирина похолодела.
От капота за сарай тянулась медная проволока. Ирина пошла по ней, как по путеводной нити. Проволока завершалась Сгущёнкиным, который напевая весёлую песенку, деловито ковырялся в электрощите.
Ирина громко кашлянула. Вольдемар был слишком увлечён процессом и не заметил этого. Тогда Ирина захлопнула дверцу электросчётчика. Та едва не щёлкнула Сгущёнкина по носу.
– Ирина, – удивился Сгущёнкин.
Перед внутренним взором тут же предстали его «подвиги», и Сгущёнкин несколько стушевался.
