Борис Сидненко - Человек из чужого времени
После того как Михаила постригли на вкус Лизы, а затем сфотографировали в какой-то маленькой будочке с вывеской «Срочное фото на документы», они поехали дальше. Про себя Михаил заметил, что ей нравится руководить им. Даже при том, что он не является ее мужчиной, Лиза сейчас получала то, в чем ей, вероятно, было отказано в замужестве.
Они подъехали к дому, где еще вчера жила пассия Михаила. И снова его сердце заколотилось, как у кролика. Они вошли в ту же парадную, в которую с волнением Михаил входил в прошлом веке, и поднялись на третий этаж. Именно здесь жила его девушка. Та же дверь, та же латунная кнопка звонка. От этого совпадения он вновь покрылся испариной. Его стала колотить нервная дрожь. Лиза позвонила. За дверью раздался лай собаки. Дверь приоткрылась, и длинная коричневая такса выскочила на площадку. Тявкнув и фыркнув, она обежала вокруг Михаила, понюхала его ботинки и юркнула обратно в квартиру. Они вошли. В коридоре было сумрачно. Лиза обменялась приветствием со своей подругой и отошла в сторону.
– Юля, познакомься, это мой приятель Михаил. Не обращай внимания на его внешний вид, это у него такой имидж.
– Вы баптист, стилист или нигилист?
– Он юрист.
– Ты теперь даже шутишь серьезно и в рифму.
– Научилась у Михаила.
– Обожаю твои новые увлечения.
Юля улыбнулась очаровательной улыбкой, лишних вопросов задавать не стала и, проводив гостей в комнату, сразу же переключилась на разговор с Лизой о том о сем – ни о чем. Они понимали друг друга с полуслова. Им было комфортно.
Михаил испытывал какую-то необъяснимую неловкость. Наконец он обратился к Юле, слегка покраснев.
– Мне бы ненадолго отлучиться.
– Удобства? Сейчас я вам покажу.
– Я помню.
– Правда? – с нескрываемым удивлением хором воскликнули девушки.
– Я хотел сказать, что сам найду, не тратьте на меня время.
Когда Михаил вышел из комнаты, Юля шепотом спросила.
– Слушай, он так похож…
– Ему об этом все говорят, – прервала подругу Лиза. – Его это ужасно раздражает. Стесняется. Что еще можешь сказать.
– Красивый и интеллигентный молодой человек, но что за странный наряд? И с твоим-то идеальным вкусом.
– Это мы исправим. Так он вырядился до меня.
– Я так рада за тебя. Наконец-то у тебя появился парень.
– Сама не знаю, что произошло.
– Он тебе нравится?
– Если честно, то да.
– Мне он тоже понравился.
– Но-но!
– Шучу. Мы с тобой две дуры. Наши мужья нас бросили, живут в свое удовольствие, а мы им верность храним.
– Ну мне-то с верностью легко разобраться.
– К сожалению, и тут ты права, мне со своим «добром» придется идти до конца.
– Давно не звонил?
– Больше месяца.
Михаил вернулся и сел рядом с Лизой. Девушки снова перешли на нейтральную тему. Юля несколько раз бросала на Михаила взгляд и слегка краснела. Что до Михаила, то он просто не мог оторвать глаз от этой девушки. На его лице было изумление, кричащее огромными буквами: «НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!» Наконец Лиза сказала: «Ну все, нам пора». Юля отдала ей ключи, которые все время держала в руках. Юля – особенный человек. Михаил был поражен. Вот оно – воплощение его мечты в реальность. Мечты из той, прошлой жизни о соединении двух идеальных половинок. Сейчас он видел это собственными глазами – в такой далекой и совсем близкой реальности. Перед ним стояла девушка, которая соединила в себе те две половинки, о которых он так сильно мечтал в свое время. Это было что-то античное – не полная и не худая, возбуждающе-приятная брюнетка с белой кожей и очень красивыми вишневыми глазами. Она была настолько красивой, что он никак не мог оторвать от нее своего взгляда. Сейчас он испытывал такие же чувства, какие появляются у ученого археолога, нашедшего древний артефакт. Это была не влюбленность, а неописуемый восторг, удивление, обожание и даже гордость – вот, мол, какой я молодец, отыскал-таки. Это было открытие.
К тому же Михаил очень хорошо знал эту огромную пятикомнатную квартиру, в которой разве что поменяли шторы и обои. Массивная дубовая мебель – и та осталась из прошлых времен. Он отлучился не для того, чтобы посетить «удобства». Он вышел в прихожую, чтобы справиться со своими эмоциями – спустя век Михаил вновь попал в квартиру той девушки, с которой у него так странно закончились сердечные отношения. Разве такое совпадение может быть случайным? Нет, конечно! Молодой человек понимал, что он стал участником каких-то особенных событий, которые как-то связаны с его прошлой жизнью.
Когда они сели в машину и стремительно куда-то понеслись, Лиза сказала:
– Я вижу, Юля вам понравилась.
– Не то слово.
– Что, очень-очень понравилась? – продолжала шутить Лиза.
– Нет, дело в другом. Это какое-то наваждение. Хотите – верьте, хотите – нет, но в этой квартире в свое время жила моя девушка.
– Вы серьезно?
– Уж поверьте мне.
– И что, Юля похожа на нее?
– Совершенно не похожа. Ну разве что наполовину.
– Только квартирой.
– Только фигурой.
– Вам нравятся полненькие?
– Она не полненькая.
– Ага, вот и попались. Вижу-вижу, понравилась. Это моя лучшая подруга. У нас с ней очень много общего и в интересах, и в судьбе. Ваша девушка тоже была замужем?
– Нет.
– Теперь понятно, почему «наполовину», – Лизе стало весело, и она заразительно рассмеялась. Глядя на нее, улыбался и Михаил.
Спустя полчаса они оказались в месте убежища и временного пристанища Михаила.
– Я иногда здесь уединяюсь. Заходите и устраивайтесь. Теперь это ваше фактическое место жительства. А юридическое скорее всего будет в другом городе.
Лиза включила удивительный аппарат, назвав его телевизором, объяснила, как им управлять, и пошла на кухню готовить еду. Михаил тем временем стал внимательно слушать все, что говорили с цветного экрана. Политика, политика, политика. Все слова, все сюжеты и события были посвящены только политике. Он понял, что попал в историческое время, в то самое время, которое потом будут называть кризисом, переломом, революцией или еще как-нибудь. Это будоражило его нервы и воспаляло его мозг. Многого он не понимал, но суть ухватывал сразу.
– Да ну ее к лешему, – весело сказала Лиза, заглянув в комнату.
– Кого ее?
– Политику. Сейчас вкусная еда намного интереснее любого политического шоу. Все готово. Идемте за стол. Уверяю вас, там ничего за это время не произойдет, все уже давно за нас решено. Представление в полном разгаре.
Они с аппетитом поели. За едой немного поболтали о всяком разном. Выйдя из-за стола, Лиза спокойно и серьезно сказала:
– Вы не псих, не аферист и не искатель приключений. Вы, Михаил, редкий экземпляр русского интеллигента, занесенного в Красную книгу.
– А что это за книга?
– В нее заносят вымирающие виды. Считайте, что вы в нее уже попали.
Затем Лиза уехала, дав на прощанье наказ:
– Из дома не выходить, голодным не сидеть. Еды в холодильнике хватит на несколько дней, сама покупала. Всякой ерундой голову не забивать, изучить исковое заявление. Вот оно. Завтра утром будет вся необходимая юридическая литература и, может быть, что-то прояснится с документами.
Но на следующий день она не пришла. Не пришла она и на второй день. Это были выходные дни.
Глава 4. На третий день Бог сотворил страх. А страх сотворил любовь
Михаил уже ко всему привык. Как говорят, обжился. Зажигать газ, пользоваться разными приборами и устройствами, куда девать мусор – этому его Лиза научила еще в первый день их знакомства. Среди множества разных книг, плотно расставленных на книжных полках, прибитых под потолком вдоль всей стены, Михаил нашел одну самую полезную в его положении книгу под названием «Кулинарные советы и рецепты». С этого момента он начал сам готовить еду. Кроме того, он пылесосил квартиру, смотрел телевизор, читал газеты и художественную литературу. Новой информации было так много, что Михаил едва успевал делать для себя открытие за открытием. Самыми большими откровениями явились для него информационные системы, достижения науки и техники, прошедшие в двадцатом веке войны, освоение космоса, развитие вооружения и виды оружия. Такого количества способов уничтожения всего живого на земле он себе и представить не мог в свой прогрессивный девятнадцатый век. Чем больше Михаил смотрел телевизор и читал газеты, тем сильнее он ощущал, как неведомое доселе чувство страха заползает в его душу и в его сознание. Не только политическая обстановка в мире и в стране пугали его – жутко становилось от того количества убийств и насилия, которые становились обычным образом жизни россиян. Манера изъясняться и общаться друг с другом весьма приличных людей напоминала глухую магаданскую деревню спившихся уголовников. Здоровенные парни, остриженные наголо, в одинаковых длинных черных пальто, в зеленых или красных пиджаках, с женскими сумочками в руках, учили академиков и прочую интеллигенцию, как надо жить, пугали стариков и становились кумирами для молодежи. Они стали хозяевами на предприятиях, в торговле и в политической жизни страны. Их манера поведения и нецензурные выражения, их лозунги и угрозы в чей-то адрес шокировали Михаила. Непонятно было, за что шла война в отсталом феодальном Афганистане и как ее можно было проиграть. То ли это были военные маневры, игры, в которых накапливался опыт для чего-то будущего, то ли предательство, то ли специальная психологическая акция. Или, может быть, это был сговор сильных мира сего? Непонятно. Еще более непонятным являлось признание героями тех, кто проиграл войну в чужой стране. Чтобы все это понять, вероятно, надо было жить в России в период этих событий. «Хотя о чем это я, – подумал Михаил, – России как таковой нет, есть кусок СССР в виде Российской Федерации». Чуть ли не каждый день по телевизору коммунисты транслировали песню со словами: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!» Михаилу хотелось кричать: «Вы что, ослепли? Неужели не видно, что ваш бронепоезд проржавел насквозь, его полностью обгадили залетные голуби, а руководители партии – “наши рулевые” украли и рельсы, и шпалы, и то, что было в вагонах. Да и куда ему нестись – назад к старой России? «Смешные люди, тут одному человеку туда не попасть, а вы толпу собираете. И смех, и грех. Ваш главный машинист-коммунист уже все видит и заранее готовится к прыжку, если уже не сделал в Ново-Огарево».
