Саша Кругосветов - Живите в России
Будущий патриарх КГБ товарищ Семичастный, тогда еще первый секретарь ЦК комсомола, прославился словами: «Даже свинья не гадит там, где кушает».
Я пропал, как зверь в загоне.
Где-то люди, воля, свет,
А за мною шум погони,
Мне наружу ходу нет.
А до этого: 53 год – подавление протестных выступлений в ГДР, 56 год – в Польше, в Тбилиси, активизация антирелигиозной борьбы, уничтожение церквей.
Чего мне роптать? Трояк за сочинение. Какие пустяки! Тем более что для меня все, в конце концов, обошлось. На математике и физике отсеялось много абитуриентов, и проходной бал оказался достаточно низким. Я поступил. Но послевкусие осталось. Я забыл об этой оборотной стороне жизни до окончания института, до окончания студенческих лет, лучшей, прекраснейшей поры юности. Вот это были университеты. Самые счастливые в моей жизни университеты.
Агитбригада – любовь моя
И все-таки оттепель. Весна ведь не сразу берет свое. Мы зачитывали до дыр «Стихи», первый послевоенный политический бестселлер «тихого классика» Леонида Мартынова. «Вот он, корень, корень зла! Ох, и черен корень зла. Как он нелицеприятно смотрит с круглого стола, этот самый корень зла!». Уже состоялись поэтические вечера в Политехническом. Такая вот особенная советская свобода. «В Америке, пропахшей мраком, камелией и аммиаком, в отелях лунных, как олени, по алюминиевым аллеям, пыхтя как будто тягачи, за мною ходят стукачи – 17 лбов из ФБР, бр-р!..». «Душа, как брючки, стала узкой, пустой, как лестничный пролёт…». «Охотники за штанами, любители тряпок стильных, слышу ваши стенанья у интуристских гостиниц. Слышу ваше посапыванье и вкрадчивые голоски: “Сэр, уступите запонки…”, “Мистер, продайте носки…”». Лучшие поэты того времени. Вознесенский, Евтушенко, Рождественский. Совесть эпохи. А такую ерунду писали. Но все равно, многое нравилось из того, что они писали, очень даже нравилось. Это была уже свобода. В комитете комсомола института тусовались самые продвинутые ребята. Здесь всегда можно было узнать что-нибудь новенькое. Ты слышал песни Булата? Не знаешь? Запиши – Агужава. Правильно.
Я выпускал Студенческие Окна Сатиры (СОС). У меня уже был подобный опыт: в последних классах школы я выпускал газету Окна Сатиры (ОСА). СОС выходили раз в месяц. Я вывешивал на огромной стене холла второго этажа института десять-двадцать листов первого формата. Где клеймил лентяев, лоботрясов. И, конечно, стиляг, танцующих рок-н-ролл. Из комитета комсомола мне приносили темы, стихи. А я придумывал композицию и лихо рисовал. Конечно, это было очень наивно. Но СОС, тем не менее, пользовались успехом. Их рассматривали, смеялись. Спрашивали, о ком написаны стихи. Особенно нравились танцующие стиляги. Я рисовал их особенно увлеченно и даже, я бы сказал – с большим удовольствием. Тогда я танцевать не умел. Но через несколько лет появился твист, и я стал его страстным поклонником. Мы с друзьями танцевали этот спортивный и довольно нелепый танец ночи напролет. Из выпусков СОС мне самому запомнился такой плакат собственного изготовления. На плакате изображены два огромных, безобразно смеющихся лица. Студентов, проходящих производственную практику. Надпись: «Забыв о станках и о службе рабочей, Кайданов и Козырев дружно хохочут. Страна подождет, подождет и завод. Вот только б еще посмачней анекдот». Я, конечно, не знал, ни кто такой Кайданов, ни кто такой Козырев. Знал, что студенты старших курсов. Лет через десять после окончания института я по работе встретился с Толей Кайдановым, кандидатом наук, серьезным специалистом из отдела теплотехники. Напомнил об этом плакате и признался, что сам его и нарисовал. «Я тогда очень обиделся, – сказал Толя, – это было совсем несправедливо». Сколько достойных людей мы, сами того не сознавая, походя и незаслуженно обижаем и даже раним. Прости меня, Толя Кайданов. Не ведаем, что творим.
На память приходит такой эпизод. В комитете бушуют страсти. Большая, полная, некрасивая девушка до смерти влюбилась в комсорга института. А он – красавец, атлет. Мастер спорта по десятиборью. Правильный парень. Человек системы. Член партии. Так влюбилась – ничего ей в жизни не надобно, кроме как – подайте ей этого комсомольского вожака. На блюдечке с голубой каемочкой. А она-то ему и даром не нужна. Ну, совсем не нужна. Смех, да и только. Однако выяснилось, что дело нешуточное. Девица, обезумевшая от неразделенной любви, пыталась утопиться, в полынью бросалась. Не знаю, чем все кончилось. То ли – совсем трагически. То ли увезли куда-то неадекватную барышню. Концовка неизвестна. Дело темное. Досадно, ой, как, досадно! Чуть не испортила она образцовую карьеру нашему герою. Однако же, не испортила, насколько я знаю. Досадное недоразумение, и только. Далеко пошел, добрый молодец. Поогорчался немного – может, и не огорчался – да и пошел дальше своей дорогой. Так что не всегда так уж хорошо, когда тебя слишком крепко любят. Фарс. С одной стороны, довольно неестественный герой, слепленный по лекалам кодекса строителей коммунизма. С другой – «И Вертер, мученик мятежный, и бесподобный Грандисон, который нам наводит сон, – все для мечтательницы нежной в единый образ облеклись, в одном Онегине слились», хотя вряд ли барышня наша читала Ричардсона.
В комитете висит плакат: «Остановись, товарищ, стой, в агитпоход пойдешь зимой? Лишь «да» хотим услышать в ответ. Пиши заявление в комитет». В первую же свою студенческую зиму отправляюсь в агитпоход. Мы идем на лыжах по селам Ленинградской области. Даем концерты. Кто поет, кто танцует. Мой сокурсник аккомпанирует на аккордеоне. Не помню, что же я там делал? Наверное, был ведущим концерта. Длинный, худой. Деревенские девочки после концерта подсмеиваются надо мной. Одна другой кричит через весь зал: «Мань! А, Мань! Иди, проводи Сашка до дома. А то он замерзнет на морозе». «Чего орешь, егоза, – кричит другая, – я его провожать буду. Я Сашка первая заякорила». В агитбригаде часть – из нашего института, часть – из консерватории. Для нас это девочки и мальчики из другого мира. На ночь нам выделяют теплую хату, где мы располагаемся на ночлег. Всю ночь говорим друг с другом. Кто-то обнимается. Первый поход помню плохо. Вспоминаю только, что через пару дней к нам присоединился Станислав, студент из консерватории. Он был года на три старше нас. Зачем он так хотел поучаствовать в этом неясном мероприятии? Как-то неудачно добирался и обморозил себе кисти обеих рук. Через пару дней пришлось отправить его в город. Тем и запомнился. Станислав Горковенко. Теперь известный дирижер.
В последующие годы бригада собиралась уже без консерваторских студентов. У нас сложился почти постоянный состав. Организатором и руководителем была Фаечка. Откуда имя такое – Фаина? В татарских, башкирских семьях детям могли давать такие имена. Татары, башкиры, русские, евреи, какая разница? Нас это не интересовало. Активная была девчонка. На два курса старше нас. И путевку от комитета комсомола получала, и маршрут разрабатывала, и с колхозами созванивалась, и студентов способных рекрутировала, и репертуар готовила, проверяла и прослушивала номера. И самая голосистая была, и пела лучше всех. Какой мог быть у нас репертуар? Хор всех участников агитбригады. Народные танцы. Популярные песни из кинофильмов. Фольклор. Всякие смешные инструменты: дудочка, мандолина. И, конечно, неизменный аккордеон. Я готовил декорации на обоях. И нес их огромным рулоном за спиной при переходах из деревни в деревню. Прямо на сцене рисовал ретушным карандашом на ватманских листах мгновенные портреты. Что такое ретушный карандаш? Это уголь в деревянной оправе. Тексты писал – в основном, юмористические. Многое делал из наших бригадных дел. Интересно было. Да и Фае хотелось понравиться.
Принимали нас в деревнях радушно. Студенты из города приехали. Интересно. И потом – ребята и девчата наши уж очень хорошо пели. Я дружил с Сашей Муретовым. Обаятельный, одаренный юноша. Очень музыкальный, он пел в дуэте, играл на различных инструментах и даже в одном из номеров танцевал чечетку. Мы с ним подготовили номер дуэтного художественного чтения. Номер назывался «Слухи». Этот текст читали известные уже в то время Лившиц и Левенбук. Позже, в семидесятом году они вели популярную передачу «Радионяня». Сейчас Александр Семёнович Левенбук – народный артист РФ, художественный руководитель московского театра «Шалом». Текст «Слухов» был опубликован, и мы самостоятельно, по-своему поставили довольно живой, веселый номер. «Слухи» пользовались неизменным успехом. Как-то нас прослушивали профессионалы и тоже дали высокую оценку номеру. Да и весь наш концерт был, видимо, неплох. Конечно, это была самодеятельность. Но довольно добротная. Ребята подобрались певучие, голосистые. Добавьте к этому студенческий энтузиазм. Плюс – мы все дружили и любили друг друга. Плюс – веселый нрав большинства парней и девчонок из нашей компании. Маршруты выбирались разные. Был маршрут по Дороге жизни, по которой в войну доставлялись грузы и продукты в блокадный Ленинград. Зимний маршрут. Легендарные Назия, Лаврово, Кобона. Был летний маршрут по Гдовскому району Псковской области. Вдоль берега Чудского озера. Очень красивые места с белыми песчаными пляжами и огромными валунами, выглядывающими из песка.
