Вера Колочкова - Парадокс Гретхен
– Какого еще черта? Это что, Жанна с Левой черти, по-твоему?!..
– Нет, сами по себе они не черти, конечно. Черти у них внутри сидят и объединены они одним общим понятием – жажда обладания называется!
– Кем обладания? Нами?
– Ну да. Они уже безраздельно владеют, например, нашим временем: настоящим, прошлым и будущим. Они владеют твоей душой, мамочка. Они могут помыкать тобою, могут и оскорбить походя, а ты и не заметишь этого даже, потому что забыла, как это делается… Тебе и в голову уже не приходит протестовать, обижаться и не быть витамином. Ты привыкла, понимаешь? Привыкла и приняла это как данность! А вот ты возьми и вспомни, как тетя Жанна приглашает тебя, например, квартиру ее убирать. Мне Светка когда рассказала, я чуть со стыда не умер…
– Господи, да ну и что? Она заболела тогда, вот и попросила меня. Что в этом такого-то? Подруга пришла на помощь подруге…
Конечно же, Ася и сама изо всех сил старалась вычеркнуть из памяти тот недавний случай, когда Жанна позвонила ей воскресным утром и попросила сделать у нее в квартире генеральную уборку. Сама она болеет, мол. Ася тоже в тот день очень плохо себя чувствовала и потому попросила Свету помочь ей с уборкой. Ася же не знала, что Жанна поведет себя так непонятно… Не понравилось ей отчего-то, что она Свету с собой притащила, и начала капризничать жутко – кричала на них, сердилась… И все ей было не так. Но что делать, если она такая вот, подруга ее? Даже если самую малость сделаешь не по ее плану, уже психует… Раз позвала Асю одну, она и должна была приехать одна. Без Светы. Асе и самой тогда очень неприятно было, и проклинала она себя всячески, что дочь с собой взяла. И за себя обидно, конечно, стало, и за Светку… А только Павлику об этой обиде вовсе знать не обязательно…
– Мам, ты думаешь, она сама помыть свою квартиру не в состоянии, да? Или она себе горничную нанять не может? Да все, все она может! Ей же очень важно и приятно то именно обстоятельство, что ты ей отказать не смеешь! И причем на самом деле не смеешь! Ты совершенно искренне считаешь, что все это правильно, что только так она с тобой и может обращаться, что она права… Ты и сама не заметила, как превратилась в маленькую круглую витаминку для тети-Жанниного черта…
– Замолчи, замолчи! – задохнулась вдруг в порыве гневного негодования Ася. – Что ты несешь такое, глупый мальчишка?! Не смей! Я просто умею быть благодарной… Умею… Они мне помогают… Это же все для вас… Вы же на их даче свежим воздухом каждый выходной дышите! Вы же там всякие вкусности едите, которые я вам купить не в состоянии! Ты образование превосходное получаешь! Тебе даже и местечко тепленькое будет у Левушки на фирме подготовлено…
– Нет, мам. Не хочу я такого тепленького местечка. Хочу душу свою для себя сохранить. Ее же, душу-то, за очень короткий срок можно дяди-Левиному черту скормить. Он тоже без таких витаминов жить не может ни дня, этот проклятый его чертик. Вот, казалось бы, все у нашего дяди Левы есть. Как там, дай вспомнить… Ага, вот! Владелец заводов, газет, пароходов! Обладай всем в свое удовольствие! Тешь себя! Ан нет. Если перефразировать, то эти заводы, газеты да пароходы – всего лишь жиры, белки и углеводы. А витамины где? Чертик витаминов требует, хиреет он без них! Без микроэлементов безраздельной власти, без возможности владения и бесконечного манипулирования живой душой – катастрофически хиреет! И помереть даже может без витаминов этих! И тете-Жанночкиному чертику тоже без них конец придет! И потому мы все им нужны. А больше всего – ты нужна. Безропотная и испуганная, тетей Жанной совсем порабощенная, задавленная, – ты, наша мамочка. У нее ведь нет других подруг, правда?
– Господи, это же жестоко, сын… Зачем ты так со мной… Не надо, прошу тебя…
Голова у Аси кружилась уже давно, тошнота подступила к самому горлу… Тонкая и прозрачная, но казавшаяся такой незыблемой защитная стена в лице Жанночки и Левушки рушилась прямо на глазах, разбивалась в мелкие звенящие осколки. Вообще, конечно же, Ася прекрасно понимала, о чем толкует сейчас ее сын. И про чертей, и про витамины – все понимала. Но только зачем, зачем ей было нужно это понимание? Для чего? Она так привыкла жить за этой стеной, привыкла отдавать себя, и свое время, и свою душу… Зато за этой стеной сидели у нее под крылом они, ее дети – Пашенька со Светочкой – сытые, одетые и обучаемые, и все было так хорошо, так надежно и привычно. И не жалко было Асе своей души и времени – пусть берут. Неважно, кто – люди, черти… И она совершенно, ну совершенно не готова к этому сыновнему протесту. Как это – прийти на день рождения Жанночки без Павлика? Да она же обидится! И Левушка обидится! Да это же скандал будет! Жанночка так любит слушать Пашкины песенки, любит ему подпевать хриплым и пьяненьким, не попадающим ни в одну ноту голоском… Нет, нет, это невозможно! Этого не будет! Она не вынесет Жанниной обиды, просто не переживет…
– Павлик, ну пожалей меня, а? Ну, я прошу тебя, пойдем… Ты же в ужасное положение меня поставишь! Что же я им скажу?..
– Мам, да не надо тебе ничего говорить! Не надо ничего объяснять! Я свободен, понимаешь? Я не хочу больше быть витамином для черта!
– Павлик, но как же… Давай исходить из того, что мы с тобой уже приняли от них помощь! Это ведь немалые деньги, а для нас так просто нереально огромные, которые дядя Лева…
– А про институт, мамочка, я тебе вот что скажу…
– Пашка! Заткнись! Надоело! – закричала вдруг до сих пор молчавшая Света и сделала брату страшные глаза. – Хватит, ты что?! Остановись, пожалей маму…
– Конечно, хватит! – ободренная Светиной поддержкой, резко произнесла Ася. – Ничего, пойдешь как миленький! Чего это я тебя тут уговаривать вздумала? Еще и чушь всякую выслушиваю! И вообще, ты мне кто? Ты мне сын! И этим, мой дорогой, уже все сказано! Ты будешь делать так, как надо! Как тебе мать скажет. И давай больше не будем это обсуждать, ладно? Не зли меня, Паша…
– Нет, мама. Я тебя очень люблю, но туда больше не пойду. И тебе не советую. Жалко мне тебя…
– Нет, пойдешь!
– Нет, мама, не пойду. Прости меня…
Павлик помрачнел и как-то странно сжался, съежился в углу дивана. Но тут же вскочил на ноги и, мотнув головой, как молодой бодливый бычок, быстро ушел в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Ася проводила его взглядом, пожала плечами и растерянно повернула голову в сторону дочери.
– Светочка, я ничего, абсолютно ничего не понимаю. Что такое происходит, объясни мне? Ну как же так? Прямо пик максимализма какой-то у парня образовался так резко, так вдруг… Ведь все, все, о чем он говорил сейчас, полная ерунда, правда, Светочка? Ведь ты так не считаешь?
– Что, мам?
– Ну, про чертей, про витамины…
Света молчала. Сидела, низко опустив голову, внимательно разглядывая свои розовые хорошенькие ладошки. Потом, будто решившись, откинула с лица вытравленные перекисью жесткие волосы и, виновато взглянув в материнские глаза, тихо произнесла:
– Так я о том же пыталась тебе рассказать, мам… Помнишь, тогда, на кухне? Только ты меня не услышала. Накричала, и все…
– Да помню я, помню! А как, как не кричать, скажи? Эти ваши с Пашкой юношеские фантазии кого хочешь с ума сведут! Напридумывали себе бог знает что!..
– Это не фантазии, мам…
– Ну все, Светочка, довольно.
– Мам, я вот что еще хочу…
– Хватит! Все, я сказала! Давай лучше будем думать, как нам из положения этого выйти, с Пашкой-то. Представляешь, как тетя Жанна оскорбится? А Левушка? Ой, даже подумать страшно… Может, наврем чего-нибудь, а? Заболел, мол… Как думаешь?
– Мама! Послушай меня! – уже сквозь слезы проговорила Света, прижимая руки к груди. – Ну почему ты меня никогда не слышишь-то, господи? Я тоже никуда не пойду! Ни на какой тети-Жаннин день рождения! Это мы с Пашкой так вместе решили! Мы и тебя хотели уговорить не ходить туда, да разве ты нас слышишь?!
– Свет, ты что… Ну ладно Пашка, а ты-то куда…
– А я, мам, тоже не витамин! – гордо и с вызовом произнесла девочка. – Я тоже, как и Пашка, хочу, чтобы никто не пользовался моей душой и временем!
– А по заднице больно ты не хочешь? А? Ты чего это тут о себе возомнила? Я мать тебе или кто? Да я знаешь, что с тобой сейчас сделаю?
Асю уже мелко трясло от раздражения и злобы. В сердцах схватив дочь за волосы и с силой дернув их вниз, она вскочила с дивана, нависла над дочерью яростной фурией. Света громко вскрикнула и забилась в ее руках, пытаясь вырваться. На шум тут же выскочил из своей комнаты Пашка и, обняв Асю за плечи, мягко и в то же время властно разжал ее кулак, сжимающий скрученные Светины волосы, потом резко мотнул сестре головой – иди, мол, отсюда быстрее. Усадил мать на диван и, снова обняв ее и покачивая, как ребенка, заговорил тихо и ласково:
– Все, мамочка… Успокойся, мамочка… Ты же у нас умница. Ну что делать, раз так получилось. Со временем и ты все поймешь, и нас поймешь… И в самом деле так нельзя жить, мамочка… Нельзя ждать, когда тебя доедят до конца. Нельзя, нельзя, нельзя…
