Анна Джейн - За руку с ветром
Однако, как есть книги с совершенными обложками, но сгоревшими внутри страницами или с листами, на которых напечатано лишь несколько слов, повторяющихся через троеточие, так есть и такие же люди. Кто-то и рад был бы их почитать, но не может, потому как читать в них нечего.
От мыслей, в которые в последнее время из-за Смерча и общения с ним я погружалась все чаще и чаще, меня отвлекла девушка – моих лет и роста, и даже с прической, похоже на мою прежнюю – светлые прямые волосы без челки до плеч. Однако похожи мы были только внешне. Летнее малиновое платье чуть выше колен, босоножки на тонких каблучках, маленькая сумочка на длинном ремне, большие серьги в ушах, пластиковые браслеты – все было хорошо, в тон, подобрано, и девушка выглядела женственно. К тому же, в отличие от меня, она умела краситься – и как некоторые рисуют такие идеальные и такие тонкие стрелки на глазах?
– Девушка, – позвала меня она. – Можно посмотреть эту книгу? Или вы ее берете?
Оказывается, застыв в размышлениях около стенда с книгами по мировому искусству, я машинально сжала в руках большую яркую книгу, которую хотела посмотреть. «Загадки современного искусства» называлась она, и, помнится, ее нам очень рекомендовали на одном спецкурсе, поэтому я и схватила книгу.
– Нет, не покупаю, – очнулась я и протянула книгу девушке. Она улыбнулась. Глаза у нее загорелись.
– Хорошая книга, нам в универе ее советовали, – сказала я незнакомке. – И теория хорошо изложена, и иллюстрации качественные.
– А где учитесь? – поинтересовалась она живо. – В художественном?
– На факультете искусствоведения, – помотала я головой и захихикала, вспомнив свои каракули, которыми я одно время снабжала Димку, играя с ним на лекциях в игру «Мария – великий художник», Димка выступал в роли критика и «расшифровывал» мои художества. Иногда еще я малевала карикатуры, но на этом мой талант иссякал. – Я рисовать не умею, меня в художественный и близко не подпустят.
– А я туда поступить хотела, – мечтательно протянула девушка, и на этом наш разговор иссяк. Потому как за спиной девушки в малиновом платье появился Никита Кларский. Синие джинсы, летняя светлая рубашка, как всегда, начищенные до блеска ботинки – все это делало парня похожим на офисного работника, а не на студента.
– Где ты там ходишь? – довольно грубо спросил он, увидел меня и осекся. Кажется, он ожидал от меня чего-то, какой-то реакции, поэтому напряженно молчал. И я тогда совершенно неверно все поняла.
– Привет, Ник, – поздоровалась я с огромным недоумением. Это что ж, пока Князева в отъезде, он нашел ей замену? Как же так? Они же встречаются! Но не успела я ничего по этому поводу сказать, как парень произнес:
– Привет, Маша. Это моя сестра Ника, – он положил девушке руку на плечо и с улыбкой притянул ее к себе, не обращая внимания на возмущение в голубых глазах. – Младшая.
– Я думала, у тебя только брат есть, – растерянно сказала я, вспомнив наше двойное свидание. Ник точно говорил, что у него есть брат, а о сестре умолчал.
– Двоюродная, из Лесогорска приехала, – уверенным тоном продолжил парень, сжимая пальцы на плече Ники. – Показываю ей город.
– Да, из Лесогорска. У вас красиво, – сказала она, улыбнувшись как-то скованно, и отцепилась от брата. Надо же, Никита чей-то старший брат. Наверное, не изгаляется над сестренкой, как Федька надо мной!
– Ника и Ник, – задумчиво произнесла я, глядя на этих двоих – хоть оба они и были светловолосы и светлоглазы, но казались совершенно непохожими друг на друга. Хотя чего удивляться, кузены и кузины часто совершенно по-разному выглядят. – А ваши родители молодцы, что вас так созвучно назвали!
– Никиту сначала мама хотели назвать Васей, – сказала весело Ника, и брат одарил ее сердитым взглядом. – В честь нашего прадедушки, героя войны, кстати. А папа хотел назвать его Тарасом – в честь своего прадедушки, потомственного купца, между прочим. Пока они спорили, бабушка нарекла его Никиткой и по блату, через знакомых, записала его под таким именем в свидетельстве о рождении.
Мы обе дружно захихикали, представив, что парня могло бы звать Тарасом или Василием. Кларский, кажется, смутился. Надо же, а раньше я и слова не могла перед ним вымолвить.
– Мне кажется, Нику пошло бы быть Васей, – сказала я.
– А мне Тарас больше нравится. Сокращено бы называли Тарой или Расом, – отозвалась с задором Ника. – Вот умора, да?
– Нет, – отозвался ее братик и так глянул на сестру, что та мгновенно замолчала.
– А чего вы ищите? – спросила я из любопытства. – За какими книгами приехали?
– Да так, почитать кое-что на лето, – неопределенно сказал Кларский. В корзинке в его руках было несколько книг – кто-то из модных, но малопонятных постмодернистов, Набоков, Лавкрафт, знаменитый роман «Преступление и наказание» и непонятно как затесавшийся в эту компанию Вудхаус. Надо же, какой же все-таки Никита умный!
– И мне взять кое-что, – ожила Ника вновь, помахав увесистыми «Загадками». – Братик обещал купить. Да? – заглянула она в серые холодные глаза Никиты. Мне почему-то показалось на миг, что он сейчас опустит книгу Нике на голову с размаху, но он только улыбнулся и взял книгу. Правда, взглянув на цену, улыбаться перестал, но ничего не сказал и молча кинул книгу в корзину.
– Какой у тебя брат молодец, – с завистью сказала я, вспомнив ценник. – Мой бы мне не купил такую книгу.
– Это ж Никитка, он добрый, – ласково сказала Ника и обеими руками схватила его за предплечье, словно собралась повиснуть на нем.
Добрый… Добрый?
Ник стряхнул ее с себя.
Глядя в неподвижное лицо парня, я вдруг вспомнила, что о Кларском говорил Дэн. Он младший брат одного из авторитетов. Входит в ОПГ. Занимается незаконными делами. Никита Кларский – преступник, опасный, несмотря на молодость, человек. А я настолько привыкла к его обычному образу хорошего мальчика, считая замечательным человеком, что хоть и знала теперь, кто этот парень на самом деле, но не сразу смогла сопоставить факты. Сознание, словно защищая меня, на время заставило забыть о его истиной тайной сущности.
А теперь я вспомнила.
Мне не стало страшно, я не похолодела, и жара, бегущего по спине, не было, как и мурашек на руках или ногах, я просто стояла и смотрела на свою бывшую великую любовь, недоумевая и не понимая, как такое возможно. Нет, это не может быть правдой!
Нет, может. Никита Кларский – не тот, за кого себя выдает. Но знает ли об этом его сестра? Или она сама такая же? Нет, не похоже – обычная девчонка. Он ведь не сделает ничего плохого своей сестре? Ведь он не настолько плохой? Он ведь искренне любит Тролля.
– Нам пора, Маша, – сказал Никита.
– Передавай привет Ольге, – осторожно ответила я. Хоть она и уехала, наверняка они как-то общаются. Хотя с Троллихи станется выдумать, что связи нет или инопланетяне забрали ее телефон. Она та еще подлюка.
Ника вдруг ухмыльнулась, услышав имя девушки брата. То ли она Князеву не особо жалует, то ли… Додумывать я не стала.
– Конечно, – улыбнулся мне совершенно не злодейской улыбкой Никита. – А ты передавай привет Дэну. Ты к нему ездишь? – спросил он.
– Куда? – захлопала я глазами. – Он же уехал на море. Писал сегодня, что на серфе катался. И я хочу.
– А-а-а, на море, – произнес Кларский задумчиво. – Понятно. Знаешь, Маша, – склонился он вдруг ко мне, – и ты съезди… на море. Освой серфинг, позагорай, отдохни.
– Да я не планировала, – выговорила я с трудом – в те секунды мне казалось, что один только взгляд подавляет меня, и это наваждение с трудом исчезло только тогда, когда Никита перестал смотреть мне в лицо.
– Лучше покинуть город, – продолжал парень. – Это лето будет слишком жарким.
– Мы с Дэном поедем в горы, – зачем-то сказала я.
– Вот и славно. А, да, – словно вспомнил он о чем-то. – Помнишь, я хотел с тобой встретиться, поговорить. – Он поморщился. – Ты тогда не ответила на эсэмэс.
– А? – не сразу поняла я.
– В общем, забудь, – произнес Ник. – Все хорошо, просто отдохни этим летом подальше от города, Маша. Вместе со своим Дэном. И передай мои слова ему.
И он быстро пошел прочь, кивнув сестре, чтобы та шагала за ним. Ника помахала мне, и вдруг выражение на ее лице стало обеспокоенным и обреченным, а не беспечным, как при встрече со мной.
А я вдруг зачем-то спросила ей вслед:
– Ника, все хорошо?
– Да, – сказала она мне. И зачем-то добавила: – Спасибо. Слушай, ты…, – начала было сестра Кларского, но замолчала.
– Ты идешь? – крикнул он ей, и девушке пришлось поспешить за ним.
Почему-то голубые глаза ее были невеселыми, и она почему-то напомнила мне куклу, которой приходится делать все, что захочет кукловод.
Они ушли, а в задумчивости стала бродить между полками и стеллажами, ища свою идеальную книгу. Идеальную не нашла, но стала обладательницей двух фэнтези-романов, которые грозили быть очень интересными.
