Евгения Белякова - Песнь для Близнецов
Где же Тео… Тш-ш-ш… Рич, не ори. О, Боги…
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю…
Папа твой два дня не спал,
Измочалился в конец,
Если ты сейчас бай-бай,
Будешь Ричард, молодец…
Да уж, лучший поэт Тэниела. Но тебе, смотрю, нравится. Тш-ш-ш…
За окном темным-темно,
Мама очень далеко.
Где-то в западных краях
Убивает злобных мо…
Баю-баюшки-баю,
Спи, сыночек, забодал…
***
– Ребенку незачем таскать на себе три слоя одежек, Рыжий. Ну, зима, и что?
– А простудится?
– Не будет этого. Он скорее простынет, если его замотать, как капусту. Что ты трясешься, как наседка?
– Это почему ты не трясешься, как наседка! Тебе что, все равно, в чем он гулять пойдет? Голого наружу выставишь?
– О Древо, все, ты меня достал. Делай что хочешь, хоть в шар из одеял его заверни. Я в Тэниел. До позднего вечера.
– Тей, пого… ну вот. Скакнула в портал, только и видели. Дерек… а, Дерек… ну чего она.
– Такое случается. Но это не значит, что ей все равно. Женщины иногда… слишком сильно опекают детей, а потом наоборот, пытаются свести заботу к минимуму, боясь как бы не опекать слишком сильно.
– Ого… а почему ты мне раньше этого не сказал?
– А ты не спрашивал. Я, кстати, пожалуй, с вами выйду. Снеговика слепим. Сейчас достану морковку…
– Откуда вообще такие познания о поведении женщин при наличии детей? Я… чего-то про тебя не знаю?
– Просто я, узнав, что в доме появится ребенок, в панике побежал к Вирене. И стал биться головой о стену. Она меня пожалела и напичкала информацией… даже той, без которой я прекрасно бы обошелся. Ну, идем.
– А зачем морковка? Думаю, Ричарду пока рановато знать о таких особенностях мужской… или снеговиковой анатомии… может, вылепим девочку-снеговиху?
– Рик, у тебя детство вообще было?
– Нет. Я рос среди Стрелков, забыл? У нас были увлекательные игры «Донеси на соседа по спальне» и «Укради на кухне буханку хлеба так, чтобы не получить розог».
– Жуть. Объясняю – морковка для носа.
– Логичнее было бы взять картошку.
– А морковка смешнее.
***
– Басака.
– Собака.
– Басака.
– Собака. Ты маму с ума сведешь, чучело ты мое.
– С-ума? Сумака?
– Со-ба-ка.
– Собака.
– Рик! Рик! Он сказал «собака»! Рыжий! Ты где? Твой ребенок только что… а, ты спал… Прости. Ну послушай, послушай. Потом доспишь.
– Боги, зачем так орать…
– Ричи, скажи: «Собака». Ну… Рики… Ричард… Собака. Для папы. Скажи для папы. Ну? «Собака».
– Ма-ма… чу-чело.
– Не смей ржать, Рыжий. Не смей.
– А я и не смеюсь. Я горжусь. Это даже лучше «собаки». Это полноценное, осмысленное предложение, несущее определенную информа… Ай! Прямо в глаз, злодейка!
***
– А потом дракон откусил ему голову.
– Неправда, дядя Гринер. Не дракон ему, а он дракону. И не откусил, а отрубил мечом.
– Ну, это в твоей сказке отрубил. А в моей откусил.
– А как взаправду было? Ой… клюет?
– Нет, еще не клюет. Ну… как тебе сказать. Вообще-то, дракон был добрым. Они с рыцарем договорились, чтобы дракон сделал вид, будто пал от меча рыцаря… А рыцарю досталась невеста, прекрасная девушка с юга… Ее дракон специально принес из Араханда, чтобы рыцарь на ней женился.
– Ну и дурак.
– Кто? Рыцарь?
– Дракон. Женился бы сам. Она ему бы яичницу жарила, как мама папе. И заботилась о нем. И ругала бы, когда надо.
– Кхм. А когда надо?
– Ну… вот когда папа вместе с дядей Дорианом пошел в поход, убивать плохих жрецов. Мама очень сердилась. Сказала, что папа «безот…»… А что такое «безответственный», дядя Гринер?
– Думаю, Тео… то есть, мама, имела в виду, что твой отец отправился в опасное место, не подумав о том, что его там могут… э-э-э… поранить. А это было бы… грустно.
– Нет. Я думаю, она злилась оттого, что он ее с собой не взял.
– Да уж… Это тоже.
***
Черноволосый кучерявый мальчик в голубом шелковом костюмчике набычился и сказал:
– А мой папа – король.
Второй мальчик, темно-русый, был одет не так торжественно, но лохматость его явно пробовали поумерить, намочив волосы, и камзол застегнули на все пуговки ради визита. Он заулыбался:
– Наверное, это здорово.
Первый мальчик опешил. Реакция нового знакомого была неожиданной. Сыновья графов и баронов, с которыми он до сих пор общался, увлеченно бросались доказывать, что их отцы сильнее, выше, и «меч у него такой огромный», и «мой папа твоего победит»… а этот, казалось, радовался, что у принца папа – король. Кучерявый сделал еще одну попытку:
– А твой – барон, да? Барон ниже короля.
– Мой папа бард. Ну и барон, наверное, раз мама баронка.
– Баронесса, – поправил кучерявый, недоуменно хмурясь. – А ты живешь в замке, да? Наш больше.
– Нет, не в замке. Меня туда привозили совсем маленьким, я сам не помню, мама рассказывала. Жрецы Древа записали в большую Книгу, когда я родился и все наследования и все такое… – Гость задорно улыбнулся, демонстрируя дырку на месте переднего зуба. – А живу я в доме в лесу. Твой замок точно больше.
– В настоящем лесу? – принц принялся ковырять в носу, чтобы скрыть вспыхнувшую в нем зависть. – И что, прям так можешь пойти в лес погулять?
– Ну да. А ты что – нет?
– Нет. – Принц огорченно вынул палец из носа. – Только когда охота. Сначала меня долго одевают, потом я еду ровно по тропинке до опушки, и там дают подудеть в рог. Правда, рог очень большой и тяжелый. Настоящий.
– О… – второй мальчик скорчил сочувствующе-восхищенную рожицу и, помолчав, сказал: – Меня Ричи зовут. А тебя, я знаю, – Реджинальд.
– Ты должен говорить еще – «Ваше Высочество».
– А тебе это нравится? Ну, когда говорят?
– Не очень.
– Ну тогда я не буду. Поиграем?
И Ричард оглядел детскую. Комната принца была завалена игрушками – но ни одна из них не была интересной на самом деле. Разве что…
Реджинальд тоскливо протянул:
– В солдатиков?
Когда отец подарил ему огромную коробку с двумя сотнями крошечных воинов из дерева, раскрашенных так скрупулезно, что даже выражения лиц можно было разобрать, восторгу Реджи не было предела. Но он играл с ними сам, каждый долгий зимний вечер, потом с приезжавшими дворянскими детьми, потом опять сам… и в настоящее время тихо их ненавидел.
– Нет. Это у тебя что – мечи?
– Ненастоящие. Деревянные…
– Ну и что? Мы представим, что они взаправдашние. Давай играть, будто я великан…
– Нет, я буду великаном! – Обеспокоенно заявил принц.
– Хорошо. Тогда мне достается рыцарь…
– Нет, я буду рыцарем!
– Хорошо, – не стал спорить Ричи. – Ты должен будешь победить меня… но я хитрый великан, поэтому я сначала спрячусь, а ты меня найди. Ну… что стоишь? Бери меч, побежали!
Шольц, трагически заламывая руки, почтительно ворвался в кабинет Его Величества, где королевская чета сидела в компании гостей с севера – барона, баронессы Дурстхен и ее дальнего родственника. Правда, как напомнил себе дворецкий, барон был таковым не по рождению, а по женитьбе, но… Впрочем, сейчас у него были заботы поважнее.
– Прачки… – застонал Шольц. – Белье… принц… посуда…
Король переглянулся с баронессой и вскинул руку:
– Помедленнее, Шольц. Что случилось?
– Их Высочество с… гостем. Играют, сир. Носятся по замку. Я пытался объяснить ему, что не подобает, но… они устроили на кухне погром, потом убежали на задний двор, крича что-то о снежных великанах, и посрывали белье.
– И где они сейчас? – пряча улыбку, спросил Дориан.
– Понятия не имею, сир, – признался дворецкий, разводя руками.
– Что ж, пойдем искать. Тем более что погода такая хорошая. Дорогая… – Дориан подал руку королеве.
Барон отставил кубок с вином и, поднявшись, подал руку жене. Она вскочила, путаясь в юбках.
«Северяне такие… не-придворные», – мелькнула у Шольца мысль.
– Спорим на что хочешь… хотите, Ваше Величество, мальчишки уже на крыше? – спросила баронесса.
– Посмотрим, – сдержанно улыбнулся король.
Ричи с аппетитом умял последнюю булочку из кухонных трофеев. Реджи благородно протянул ему свою, помня о долге хозяина. Когда и она исчезла, мальчишки переглянулись и подползли к краю крыши.
– Вроде тихо… – прошептал Ричи. Услышать их никто не мог, но они вроде как скрывались от полчищ коварных чудовищ.
– А сможешь залезть вон туда? – принц показал на выступ сбоку. Узкий, даже для ноги ребенка. Пристройка, на которую они взобрались, была три этажа в высоту, что особенно впечатляло, если смотреть сверху вниз, на каменные плиты двора.
Ричи пожевал губу.
– Смогу. Но не полезу.
– Испугался?
Ричи вздохнул.
– Не испугался. Просто тогда появится мама и все веселье кончится.
