Александр Котляр - Берлога солнца (сборник)
Он наверняка ждёт на лестнице или стоит за дверью, прислушиваясь к моим шагам. Он ждёт, этот маленький человечек с ниспадающими брюками. Он пропах обидой, злобой и ненавистью. Заманили, обманули! А может, на самом деле за ним гонялись евреи, устраивали засады? Он обходил западни, путал следы, но искусные сохнутовские ловцы подкараулили его совсем недалеко от входа в родной подъезд и, не дав попрощаться с русской женой и детьми, запаковали в самолёт и привезли сюда. За мной в Москве не гонялись евреи, не вкладывали в библиотечные книги листовки сионистского содержания, не предлагали добровольно изменить место жительства, я сдался сам.
Иду домой по узким тёмным улочкам. Ни посыльных, ни одухотворённых, люди шариками закатились в лузы. За шторами – стук тарелок, урчание спускаемой в унитазах воды, хохот взрослых, плач детей. На смену им скоро придут звуки ночи, шепоты, стоны страсти. Поднимаюсь по лестнице на цыпочках, чтобы проскочить незамеченным. Он не спит, ждет, прислушиваясь к подъездным шорохам. Как назло, ключ падает на каменный пол. Резкий звук эхом прокатывается по лестничным пролётам, отражается от ступенек, заползает в дверные щели. Он уже спускается в халате нараспашку, в тапочках и подклеенной кипе. Что-то спрашивает, говорит о женщинах, шутит об интимном, я киваю головой, чтобы хоть как-то поддержать беседу. «Значит, завтра, ровно в семь! Заждались рыбки, рыбоньки, воблочки солёненькие», – он слезится похотью.
Не хочу к солёным рыбонькам, не пойду. Вот если бы Кауфман… она отвечала с достоинством, хоть и очень устала.
– Ну и ходи к этим в чулках, они тебя научат с книжкой оргазмировать. – Он выходит, демонстративно хлопая дверью.
Дни похожими булыжниками мостили дорогу, лошадь медленно просачивалась за зеркало. Я начал привыкать к маленькой обшарпанной квартирке, к виду из окон, начал привыкать и к грязным рассказам Лёни об интимных особенностях русскоязычных израильтянок. Но вдруг в привычное течение дней, дней со вкусом сока манго и грецких орешков в меду ворвалась война, первая война в Персидском заливе.
Война для нас – это Сталинград, Курган, Волга, красная от крови. Здесь нет курганов, нет больших рек. Однорукий бандит, «киндер сюрприз» с заряженным автоматом, как из компьютерной игры, сдался ему этот Кувейт. Неважно – Кувейт, Берег Слоновой Кости, Афганистан… Израиль не оставят в стороне ни от одного из мировых конфликтов.
– Мне известно, что на нас упадёт ракета с неконвенциональным ядом. Число жертв среди мирного еврейского населения будет исчисляться тысячами, это катастрофа, геноцид, – картавит пожилой человек с сильным акцентом черты оседлости.
Во втором пожилом еврее сказанное первым вызывает нервозную озабоченность:
– Не посмеет! Не посмеет проигнорировать резолюцию ООН XY-I–VAM-1990.
– Не смешите, дражайший, ещё как посмеет. Резолюция носит откровенно антисемитский характер, – не соглашается первый. – Вы, кстати, купили липкую ленту? Как только прозвучит сирена, нужно будет заклеить себя изнутри в жилом помещении, а под дверь положить влажную тряпку. Нас в клубе инструктировал полковник.
– А тряпку зачем?
– Она нервно-паралитические газы не пропускает. Если не положить, через пять минут после падения ракеты наступит удушье, через семь – конвульсии, а через десять остановится сердце.
– А противогаз тогда зачем, если тряпка помогает?
– Не верите – поэкспериментируйте на себе, Пастер тоже мне выискался.
Человек произносит ещё пару фамилий знаменитостей и, недовольный, удаляется…
Люди раскупали детские горшки, вёдра, сухофрукты. Они готовились переселиться в заклеенные комнаты на долгие недели, а то и месяцы. Липкая лента сначала подорожала, а потом и вовсе исчезла с прилавков. Тряпки разбирались менее живо. Очередь за противогазами шла быстро. Противогаз пах новой резиной. Его приятно было надеть на гладко выбритый подбородок. В смеси с одеколоном Давыдова резина благоухала утренним зарином.
– Как думаешь, будет кидать ракеты? – спросил Лёня, подкараулив меня у двери.
– Без сомнения. А как бы поступил ты, если бы представилась возможность «грохнуть» пару-тройку тысяч местных евреев?
– Этих – не задумываясь, – он показал рукой в направлении окна. За мутным от налипшего песка стеклом сновали посыльные в капроновых гольфах и чёрных шляпах.
– А кому ты тогда здоровые зубы вырывать будешь? – язвительно поинтересовался я. Он заискрил хрусталиками крысиных глаз, и я понял, что «попал».
– А что, им можно, а мы – стадо овец, подставляем под удары судьбы расцарапанные дешёвой бритвой скулы? – он сел на любимого осла и попёр по бездорожью. – Они потребляют созданные нами материальные ценности и при этом обливают помоями руку дающего. Антибиотики кто им подарил, Б-г? Дудки!! Не упали таблетки как маца с неба. Это мы, человеческий гений, базирующийся на материалистическом знании, спасли их от неминуемой гибели, от эпидемий. Они ходят к нашим врачам, ездят на машинах с двигателем внутреннего сгорания. Колёса транспортных средств двигает не божественное провидение, а цикл Карно!
– Цикл Карно охлаждает водку в холодильнике, – попытался возразить я, но он уже мчался локомотивом дальше.
– Наши открытия повысили качество их жизни. А галлюциногены, антидепрессанты, а полёты на Луну, наконец? Но Крестовый поход материализма уже не за горами, мы откажем им во всем, что создали! Они будут корчиться в конвульсиях на асфальте, мучимые бактериальными желудочно-кишечными инфекциями. А наши агенты с медикаментами будут хладнокровно наблюдать за их агонией, ненавязчиво предлагая расписаться в Анкете материалиста. И распишутся, откажутся от мракобесия, перейдут в нашу веру!
– А почему ты клеишь к голове кипу, если так люто нетолерантен?
– Бизнес. Я же лечу ортодоксальные зубы, зубы, прогнившие от кошерной пищи. Они ходят только к своим, вот и приходится клеить к голове этот шмат. Жалкие непониманием природы и сути явлений мракобесики. Умом они так и остались в каменном веке, а мы… мы совершили грандиозный рывок.
«Пора выбивать ковбоя из седла», – подумал и я проорал:
– Их концепция так же незыблема, как и наша!
Лёня застрял на полуслове, да так крепко, что какое-то время не мог аргументировать. Пришлось сходить на кухню и принести стакан колы.
– Спасибо. Скажи, что ты пошутил, пошутил глупо и нетактично, – не своим голосом произнёс он, отхлебнув из стакана. – Ты же ученый, ты не можешь не понимать того, что с молоком матери всосал трёхлетний ребёнок-материалист! Они негласно принимают нашу безбожную концепцию, пользуясь её плодами. Мы же – независимы от них.
– Всё просто, как сдобный пряник. Мы – тли – снабжаем их – Муравьёв – пищей и материальными благами, а они в отместку заботятся о нашем духовном мире. Всё сбалансировано. И ещё – помни, что самый нестерпимый кайф тля ловит, когда её лижет муравей.
– А мне-то зачем это помнить? – Лёня почесал прыщ под кипой.
Раздался вой сирены….
– Бежим ко мне! У тебя и клейкой ленты наверняка нет, а я обложился средствами защиты, даже огнетушитель в комнату-убежище затащил, – прокричал он. Кипа отклеилась и упала на грязную ступеньку подъезда.
Лёня был прав, я не подготовился к войне, я не купил ни сухофруктов, ни ведра, в которое должен был уринировать, пугаясь взрывов ракет, ни липкой ленты, ни пресловутой тряпки-заринки. Я был обречён на неминуемую гибель в случае отравления местности нервно-паралитическим газом «Хусейн-2».
– Что ты возишься, через пятнадцать минут начнётся! Надо успеть заклеить все щели, все до единой.
– А как же тараканы?
– Какие тараканы?
– Если мы заклеим все щели, то как тараканы будут в них заползать?
Лёня не ответил, он сосредоточенно клеил. На полу лежала тряпка-заринка, Лёнин противогаз, ведро-унитаз, три бутылки с водой, пакетик сухофруктов, банка солёных огурцов и стаканы.
– Слушай, а может, я ещё за водкой в магазин успею?
– Время… – сквозь зубы проскрипел он и добавил – то ли «идёт», то ли «идиот». «Идёт» было логичней, время не могло быть идиотом.
– Всё, готовы к атаке с воздуха, – удовлетворённо сказал врачеватель кошерных зубов. – У кого избушка лубяная, а у нас герметичная! В неё не то что таракан, и бактерия не проскочит.
– Жаль, за водкой сбегать не успел, а может, ещё не….
Лёня посмотрел на меня так, будто я предложил ему постирать капроновые гольфы посыльного.
– Понял, первая ракетная атака блином. Будем трезвыми сидеть в противогазах, ждать невидимую смерть. Но в следующий раз надо как следует подготовиться, если, конечно, он будет, следующий раз. Кстати, у нас случай потешный был на работе…
Лёня был застрессован предстоящей смертью от удушья так сильно, что не мог принимать участия в беседе. Я, пользуясь случаем, рассказал ему о ядах и противоядиях, о целебных свойствах этилового спирта. О том, что если по ошибке выпить метиловый, то сначала теряешь цветное зрение, а потом и вовсе перестаёшь видеть и, потешно растопырив пальцы, передвигаешься по стенке, сдирая нестрижеными ногтями обои. Но если выпить медицинского 96-процентного этилового, зрение возвращается. После первого стакана появляются нечёткие чёрно-белые силуэты, после второго предметы приобретают ясные очертания, а после третьего…
