Михаил Липскеров - Город на воде, хлебе и облаках
Так что кагор на соответствие обязательно надо проверять. Вот отец Ипохондрий его и проверял. Вместе с околоточным надзирателем Василием Акимовичем Швайко. И они сочли кагор вполне соответствующим для претворения его в кровь Господню.
И местный христианский люд, коего было в Городе не так уж много, но все же, уже стекся в храм, когда в него вошла со своей заботой тройка наших озабоченных прихожан. Отец Ипохондрий озабоченность углядел, а посему службу провел по сокращенному чину: кого мог исповедовал и кровью Христовой, кого нужно и кому хватило, причастил. А католикам, в числе одного (помешанного Альгвазила в шлеме), пропихнул сквозь забрало просфору (кусочек белого хлеба из магазина «Хлеб» Бенциона Оскера, что в левом нижнем углу картинки, нарисованной девицей Иркой Бунжурной).
И после службы Аверкий Гундосович всех присутствующих пригласил на совещание в Магистрат для обсуждения чрезвычайного положения, сложившегося в результате взаимодействия анонимного Осла со всем известным Шломо Грамотным.
И вот через весь город из церкви Св. Емельяна Пугачева из-за слева снизу картинки в Магистрат, что справа и выше картинки, потянулась вереница христиан всех конфессий и просто людишек, зашедших в церковь поучаствовать в молитве об избавлении Города от Осла и послушать баяниста Алеху сына Петрова. Играл он чрезвычайно задушевно и в конце бывал вознаграждаем обильным причащением. После чего они вместе с отцом Ипохондрием и наиболее уважаемыми прихожанами послали старушку Исааковну в винную лавку зубного врача Мордехая Вайнштейна на предмет водки на ужин. Ибо какой же ужин без водки? Это, судари мои, вовсе и не ужин даже, а завтрак. А кто же из уважающих себя горожан завтракает вечером? Завтракают, милостивые государи мои, утром. А ужинают вечером? А какой же ужин без водки? Это вечерний завтрак. Чистой воды нонсенс, абсурд, оксюморон. А такой иностранной лабуды честные (с ударением на «Ы») христиане Города позволить себе не могли. Как, впрочем, и честны́е (с ударением на «Ы») иудеи. За мусульман говорить не берусь. Но с поэтом Муслимом Фаттахом пришлось как-то испить. А куда денешься, если к нему неожиданно нагрянули Хайям и Низами. Ну как таких гостей не встретить по-лю́дски (с ударением на «Ю»)? Так. А чего я делал в арабском квартале Города, которого нет даже на картинке девицы Ирки Бунжурны?.. Ну как чего?.. Выпивал вместе с Муслимом Фаттахом, Хайямом и Низами. А как бы иначе я мог написать об этой выпивке, если бы сам в ней не выпивал? Вот такое вот объяснение, в достоверность которого я сам не верю.
Но не об том, мой читатель, идет речь. А об том, что христиане, по большей части русского содержания, не считая помутившегося головой Альгвазила без имени, а зачем ему имя, если он из-за нахлобученного на голову шлема все равно имени слышать не мог, даже если оно у него и было, и еврея Гутен Моргеновича де Сааведры, о вероисповедании которого ничего никто точно утверждать не мог, ибо встречали его по пятницам и в мечети, устремившим задницу в небо ровно 122-миллиметровая гаубица М-38. Был еще пан Кобечинский с дочкой Вандой, из поляков. А поляки – это те же самые русские, только помутившиеся головой. Два прусских шпиона. Которые вполне могли быть русскими, работавшими на прусскую разведку. А русских было в достатке. Кроме упоминавшихся, были следователь П.П. Суходольский, Василий Акимович Швайко, сестра Ксения Ивановна при нем. Ну и сапожник Моше Лукич Риббентроп, которого все население за выдающееся пианство держало за носителя русской культуры, ну и еще кое-кто, которых я пока не успел придумать. Люд, в принципе, приличный, но в больших количествах вызывавший опасения у коренной части населения. Хотя русские тоже считали себя коренным населением. Не говоря уж о пане Кобечинском. Вон там, на картинке, обломки его замка возвышаются над Городом. А если бы Альгвазил мог слышать и говорить, то за причисление его к пристяжной части населения мог проткнуть именной алебардой. И ваше счастье, что он не слышал, не говорил, да и именной алебарды у него быть не могло, потому что, как я говорил, имени у него не было. Возможно, оно когда-нибудь и было, не исключаю, мало ли на белом свете загадок – озеро Титикака, скажем, – но на момент раздачи именных алебард имя как таковое у него отсутствовало.
В общем, все в нашем Городе были коренные. А если кто попытается возразить, то того мерзавца я из книги своей немедля удалю. Оруэлла небось читывали? Так вот, если что – так тут же то. Вы меня поняли? Не местных в нашем Городе нет. Никакой лимиты, гастарбайтеров. А если и шел какой человек через Город с гаста на вест или с норда на зюйд, то, пока шел, даже если и не шел, а чего-нибудь останавливался по рабочей тематике, он и был местным, потому как на этом месте, в смысле нашего Города, он и был. А как доходил до веста или зюйда, то был уже и не в Городе. И чего его как-то называть, когда у нас и своих проблем с названиями хватало. Я вам уже об улице Убитых еврейских поэтов говорил. Которая Спящих красавиц была. Об этой истории речь впереди. Я ее еще не придумал. Точнее говоря, я ее пока не вспомнил. И это не считая жуткой проблемы с именами детей раввина Шмуэля Многодетного.
Жуткая проблема с детьми Шмуэля Многодетного
Он достался нам из времен Первой книги Царств, с тех пор жена его Эсфирь рожала ежегодно, и много их было: Саул, Самуил, Иезекиль, Исайя, трое Ездр. Второго и третьего назвали от лености ума и с некими сомнениями по части отцовства, как, впрочем, и материнства, так как они появились в семействе внезапно. Уже готовым Ездрами. Ну не выкидывать же их на улицу. Да и где в те библейские времена было взять улицы? Сколько я ни читал Закон и Пророков, ни одного упоминания за улицы я не встречал. Так что их взяли. Где одного Ездру кормить, там и двое других Ездр с голоду не помрут. А когда шла ежевековая перепись детей равви Шмуэля, их тоже считали за детей, но не шибко канонических. Ну, это были имена вполне приличные, а вот на детей, родившихся в последние три-пять сотен лет, имен в Танахе просто не хватало. Вы хочете песен, а их нет у меня.
И детей уже называли совсем дикими именами: Людовик, к примеру. Их вообще 18 штук насчитывалось. Диаспора, Гетто, Владилен, Сталина, Реконкиста, Консьюмеризм, Пархатый… Был один Холокост. Странный парнишка. А когда и девочка. Реб Шмуэль и так и так… Ну ничего! Никак расти не хотел. Не растет, и все тут! А налицо и прочий интерфейс был, вы не поверите, жутко изменчив. Миллион разных интерфейсов в одном ребенке! И номера на левой руке разные вытатуированы. Странный ребенок…
Ну, было несколько Жидовских Морд, уж больно красиво звучали. А нескольких детей без различия пола назвали Погромами. В память о событиях, посетивших наш Город в разные составные части его бытия на этой прекрасной земле… А последний Погром родился как раз в сейчас. И не вписать это событие, сами понимаете, в хронику текущих событий я не могу. Но об этом чуточку позжее. Вы уж потерпите. Мы столько терпели, что до очередного Погрома как-нибудь дотянем. И переживем. Ассирийцы ботинки чистят, а филистимляне вообще на пособия живут. В том числе и от народа Израилева. Вон оно как история складывается. У нас в Городе живет один филистимлянин. Как-нибудь потом. А сейчас…
Вот так вот плавно я от прошлого перешел к сегодняшнему бытию моего Города. (К чему я вам сказал «Вот так вот плавно»? А потому что – а литература?..) А именно – к походу городских христиан в Магистрат для разрешения вопроса о пребывании на площади Обрезания неведомого Осла и Шломо Грамотного, вошедшего с этим Ослом в конфликтные отношения.
И вот они пошли. «Мы длинной вереницей идем за Синей Птицей…» Не обращайте внимания, это кусочек моего детства забрел в мою старость, вспыхнул на мгновение в мозгу и потух в сгущающихся сумерках моей жизни… (По-моему, красиво. Чем-то напоминает стиль влюбленного телеграфиста конца девятнадцатого века). И шли они мимо винной лавки зубного врача Мордехая Вайнштейна. А скажите мне, какой честной христианин пройдет мимо винной лавки? Особливо если большинство из христиан – православные? Да при походе на судьбоносное для Города собрание? Нет, господа, ни у кого из вас рука не поднимется пройти мимо винной лавки. Лично я никогда мимо нее не прохожу. Раньше все пути мои куда-либо шли через винные лавки, продмаги, гастрономы, магазины смешанных товаров, ларьки, чепки, рюмочные и другие места общего пользования. А если таковых по пути куда-либо не намечалось, то я куда-либо и не шел. А зачем куда-либо идти, если по пути нет винных лавок, продмагов, гастрономов, магазинов смешанных товаров, ларьков, чепков, рюмочных и других мест общего пользования? А я тогда даже и православным не был. А уж когда стал, то в куда-либо, кроме винных лавок, продмагов, гастрономов, магазинов смешанных товаров, ларьков, чепков, рюмочных и других мест общего пользования, и вовсе не ходил.
