Надежда Нелидова - Свекруха
Анна примерно представляла, что случилось на дороге. У сына от слабости за рулём закружилась голова, потемнело в глазах. Не успел съехать на обочину и заглушить машину. От удара, возможно, ударился виском. А если бы он погиб? А если бы на обочине стояла остановка, а на ней – люди?!
Анна сидела в изголовье сына. В реанимацию не пускают, но Анна известный в городе медик. Сын на несколько минут выходил из медикаментозного сна. Пошевелил губами, она наклонилась, чтобы понять.
– Виноват. Гордыня, – прошептал он. – Отец Леонид (духовник) предупреждал… Не послушал. Переоценил свои силы… Простите.
– Не-ет! Почему он, молодой, красивый?!
Когда сын висел между жизнью и смертью, когда неизвестно было, выживет ли, Анну поразила реакция Алёны. Она точно внезапно очнулась, вышла из бабочкиного забытья. Билась в руках Анны и выкрикивала ужасные слова:
– Почему он?! Сколько вокруг ползает никому не нужных, уродливых старух, похожих на жертв компрачикосов – никак не помрут, ничего с ними не случается? А молодые, любимые умирают?! – она скалилась, как зверёк, брызгала во все стороны белыми капельками слюны.
Анна тряхнула её:
– Не смей хоронить заживо. Он будет жить, слышишь?! И скоро мы с твоей мамой станем жертвами компрачикосов – ты тоже будешь так кричать?
Та, рыдая, села на пол, поджала намокшие от слёз, мятые крылышки. Анна опустилась рядом с ней. Привлекла к себе обозлённую, потерянную, запутанную – как она сама – девочку. Баюкала растрёпанную Алёнину голову, как ребёнка. Она не скажет сыну результата анализа. Зачем множить зло на этом свете?
На одной чаше весов – справедливость и её, Аннино, полное удовлетворение. На другой – хрупкое счастье троих. Сына, который не мыслит жизни без дочки. Его юной грешной жены. Их маленькой девочки.
Внучка родилась слабенькой, крестины отложили до года. Когда Анна подарила ей батистовую крестильную рубашечку, она заплясала, как гусёнок, путаясь в кружевном подоле, держась за перильца кроватки, затопотала ножками. И так её радость была мила и забавна, что все засмеялись.
Сейчас от Анны зависит всё. В её руках было решать судьбы.
– Ничего, всё потихоньку образуется. Всё образуется.
СВЕКРУХА
«– Ты не пори горячку: девушка у сына, видите ли, ей с первого взгляда не понравилась. Забыла, как мы с тобой сами тряслись, когда с будущими свекрухами знакомились? Какая разудалая девчонка ни будь, как ни хорохорься – всё равно страшновато. А ну, как не понравишься – а твоему парню дорого мнение матери? А если он плевать хотел на её мнение – ещё хуже. Потому что если хочешь узнать, как мужчина с тобой после конфетно-букетного периода будет в семейной жизни обращаться – посмотри, как он относится к матери.
А мать моего жениха встала на дыбы: мало вокруг русских, жениться на чистокровной татарке?! Да у неё глаз чёрный – дна не видать, да она тебя загонит под каблук с первого дня жизни, не привязанный – а будешь визжать, как поросёнок. Приехала на смотрины с мощной группой поддержки: сёстрами, тётушками. А увидела меня – и от души отлегло.
– Какая же это татарочка? Это Снегурочка!
А ты же знаешь, я унаследовала от мамы белокурые волосы, нежную белую кожу, глаза синие, как васильки. Да ещё я засмущалась, заалелась, спряталась за любимого и чистым лобиком уткнулась ему в плечо – совсем как Тося из старого советского фильма «Москва слезам не верит» (люблю старые советские фильмы).
Потом, когда его мама состарилась и слегла, мы её забрали к себе. Я её в ванну на себе таскала, пролежни обрабатывала, ноги мазями натирала. И умерла она у меня на руках… Но это я сильно вперёд забежала.
Мечтала я всегда о дочках – а родились два сына. Старший Игорь – упрямый, своевольный, по духу борец и бродяга. Внешность как у киногероя: могучая грива зачёсана назад, взгляд пристальный, подбородок крутой, раздвоенный.
Ох, сколько седых волос я с ним заимела, сколько ночных слёз пролила! Муж сердечником из-за него рано стал. А младший, Матюша, Матвей – любил приласкаться, тихоня. Домашний, мяконький, как пластилин – лепи что хочешь. У младшего за всю жизнь – одна-единственная девушка. У старшего – сто двадцать одна. Висли на Игоре девки, табунами ходили.
Итак, Матвей учился с Катей на одном факультете, влюбился с первого курса и на всю жизнь. Жили год как муж и жена, планировали сыграть после института свадьбу. И тут Катя резко бросает Матвея и уходит к местному бизнесмену, намного её старше – явно позарилась на деньги, на богатую разнообразную жизнь.
Я думала, Матвей умом тронется или руки на себя наложит – почернел от страданий. Глаз с него не спускала, подключила кумушек. Со сколькими девушками пытались познакомить – видеть никого не хочет. А я-то вижу: эта негодница, эта маленькая гадина Катя для него по-прежнему единственный свет в окошке.
Но потихоньку рана стала затягиваться. Матюша закончил институт, стал работать. И однажды вечером появляется на пороге с чемоданом в одной руке, другой прижимая к себе… Катю, эту изменницу, эту гадину! Видно, быстро надоела богатая жизнь со стариком-бизнесменом. Пока я, остолбенелая, стояла в прихожей, Катя с опущенными глазками, пискнув «здрасьте», шмыгнула в Матвееву комнату.
Сын загородил собой вход в комнату и сказал: «Мама, я люблю Катю. Всё». Ай да тихоня Матюша! Ну, вот. Сын ходит на работу. Катя сидит, забившись, как мышка, в его комнате и носа не показывает – а хотелось, ой как хотелось посмотреть в её глазки да сказать пару ласковых слов. Ванну и туалет посещает, видимо, когда меня нет дома. Даже встретить в коридоре, чтобы выгнать её, не могу – это на первое время они с Матвеем выработали такую тактику, чтобы избежать разборок.
Да и не выгнала бы я её. Потому что сын ожил, у него засветились глаза, он не ходит – летает. Потому что я вижу: он счастлив с этой Катей! И они ждут ребёнка, нужно делать всё по-людски и справлять свадьбу.
Вон, Катерина на свадебной фотографии: и не видно, что на пятом месяце. Сама ей белое пышное болеро выбирала, чтобы животик не был заметен. И стали мы жить-поживать и, порой со скрипом, притираться друг к другу. Двум хозяйкам на кухне, как двум медведям в берлоге – тесновато.
Как-то, помню, они втроём собирались с ребёнком на прогулку. И, как искорка, между мной и Катей в прихожей вспыхнула коротенькая перепалка. Я жёстко сказала – она в том же духе ответила.
Матвей, уже одетый, изменился в лице. Скинул куртку: «Да чёрт возьми, до каких пор!» Взял Катю за плечи, силком увёл в комнату. Оттуда слышу: «Ты совсем съехала с катушек, с моей матерью так разговаривать?!» Вот тебе и мягкий, послушный пластилиновый Матюша! Так он это сказал, что резвая на язычок Катя смолчала.
Это я к тому, что многие, когда он Катю за такое простил, за спиной шептались: «Пропал парень, без ворожбы тут не обошлось! Добрый, бесхарактерный. Загонит его эта девица под каблук – не пикнет».
А тем временем мы с Катиными родителями объединились и купили молодым квартиру. Денег хватило впритык, на старенькую, облезлую двушечку.
Смотрю на Катерину и не узнаю. Она балованная: единственная дочка у родителей. А тут закатала рукава, отскребла стены, пол и потолки. Сама красила, сама клеила обои. Сама зорко следила за рабочими, как ставят новые окна, как кладут плитку – что твой прораб. Не квартира получилась – картинка!
И такая хлебосольная хозяюшка оказалась, такая разумница – откуда взялось! А рукодельница! А огородница! За рецептами вся родня – к ней, за дельным советом – к ней. В трудной жизненной ситуации – снова к ней.
Теперь мы с ней подружки – не разлей вода. Ходим друг к другу в гости, гуляем с детьми (у неё уже двое) – не можем наговориться. Новая книга, новый фильм, что в стране и за рубежом делается – всё обговорим… Приду домой – скорее за телефон: забыла что-то важное с Катериной обсудить.
Теперь о старшем, Игоре. Ему уже тридцатник. Огонь, воду и медные трубы прошёл, не счесть девчонок у него было – а всё не женится. Вроде познакомился с одной, хорошая девушка. Уехал в Петербург на курсы на два месяца. Вернулся – сарафанное радио докладывает: твоя девушка тебе изменила. Тут же, в ту же минуту, в ту же секунду безжалостно вычеркнул, удалил, стёр её – из контактов, из телефона, из памяти, из жизни. С глаз долой, из сердца вон.
Женили его почти по сватовству: со «случайными», нечаянными якобы встречами, с приглашениями на чай, со смотринами, с осторожным (как бы не спугнуть!), постепенным подталкиванием парочки друг к дружке.
Олечка – невеста, надо бы лучше, да некуда! Золотая медалистка, институт закончила с красным дипломом. Умница, красавица, из хорошей семьи. Сидит, потупив глазки, вспыхивает и краснеет. Никогда никаких парней у неё до Игоря не было – на глупости времени не оставалось, всё за книжками да за компьютером. В двадцать пять лет девственница – нынче такую в музее под стеклом можно выставлять.
