Юрий Серов - Главные вещи
Шкета в списке учеников «гимназии для умников» не значилось.
3На улице Димка почувствовал рентгеновский взгляд, но не оглянулся и растворился в толпе. Разговаривать с Бенедиктовым не хотелось, лапши тот навешал будь здоров, а Шкет намотал её на уши. Избранный – впереди большая карьера – Димка поверил в сказки умных людей, мало того – вообразил себя одним из них, взлетел с земли на небеса и шлепнулся обратно. Он, сын спившегося неудачника и матери с холодным сердцем, вор и бродяга, сунул нос к элите.
А раньше всё было иначе…
Шкет родился в девяносто восьмом, в благополучной семье. Отец, накупив дешевых долларов, выгодно их продал и организовал бизнес, отказавшись от должности в крупной компании. Открыл фирму по ремонту отечественных машин, возил из Тольятти и Нижнего Новгорода дешёвые запчасти, держа прибыль в плюсе, и процветал. Страну трясло от экономического кризиса, люди стонали от безработицы, питались картошкой и быстрорастворимой китайской лапшой «Ми-вимекс», литрами пили «Балтику-тройку» и кололись, дабы не видеть ужасов окружающего мира.
Они жили на Русаковской улице, в трёхкомнатной квартире с высокими потолками, доставшейся по наследству от умершей бабушки. Димка заведовал отдельной комнатой, где сооружал замки из кубиков, рисовал в альбоме фломастерами и красками, играл в машинки из наборов и собирал модели из конструктора. Те дни, когда треть России страдала от нищеты, Шкет запомнил сытым и довольным. Отец приносил гостинцы: шоколадные батончики, «Киндеры», комиксы, мама находилась в декрете и занималась хозяйством. Бизнес разрастался, в дело вливались инвесторы, что-то вкладывали, что-то забирали. Здание, где располагалась фирма отца, выкупили новые владельцы и втрое подняли арендную плату. Доход стал нестабильным, Тольятти и Нижний Новгород закрыли поставки запчастей, и компания теряла устойчивость. Спасая бизнес, отец взял кредит, занял у друзей, крутился, но помогло отчасти. После нескольких неудачных недель фирма развалилась.
Не теряя надежды, родители продали квартиру в Сокольниках, чтобы рассчитаться с долгами. Купили недорогую, в Медведково. Оставшиеся от сделки деньги отец пустил на биржу, проиграл и потерял всё до копейки. От безысходности начал пить, сначала понемногу, но, когда поиски работы затянулись и привели в тупик, запил конкретно и подсадил маму. По синеве они связались с очередными кредиторами и через год за просрочки были переселены в общежитие за МКАД.
Страшное общежитие долго мерещилось Димке в кошмарах. Шестилетний ребенок, вынужденный спать на измочаленном матрасе, среди тараканов и мокриц, в обществе алкоголиков и наркоманов, голодный, уставший и бледный от недостатка витаминов, жил среди ужаса и хаоса. Россия пережила кризис, а для Шкета он начинался. Просыпаясь ночью в прокуренной комнате, мальчик вслушивался в стоны продававшей тело матери и плакал. Родители совершали блицкриг вниз.
Однажды перебравший самогона отец споткнулся о матрас сына, упал и закричал. Бросился на Димку, ударил по голове, рассек висок и выбросил вместе с «кроватью» в коридор. Избитый Шкет смыл в ванной кровь, прилёг и задремал, но беспощадный холод обещал простуду. Димка побродил по общежитию, ища укрытия, потыкался в закрытые двери и заплакал от бессилия. Ночевать пришлось, прижавшись к батарее и сидя на корточках, а утром мальчик сбежал из ада.
Шкет запомнил первый день свободы. Он ходил по заснеженной Москве, дышал морозным воздухом, гулял у чебуречной, клянчил у продавщицы горячие пирожки, грелся на Казанском и был взят тёпленьким вокзальными патрульными. Димку доставили в милицию, а оттуда – в детдом, в подмосковной город Пушкино. По решению суда отца и мать лишили родительских прав, а Шкет адаптировался к суровым нравам воспитанников.
В детдоме Димка показал себя во всей красе. Каждодневные драки, ссоры с ребятами из младшей и старшей групп, воровство у учителей, – парень закалял характер и силу воли, наотрез отказывался учиться и сутками прятался в библиотеке. Библиотекарша – пожилая женщина Анастасия Филипповна поила Димку горячим какао, подкармливала котлетами, рассказывала о писателях, а Шкет внимал её словам, листал книги, выучился азбуке и открывал выдуманные миры, читая то, что она советовала. Димку пробовали остепенить, грозили расправой, но из библиотеки не вытащили. Зная вздорный характер паренька, оставили в покое.
Через год отношение к Шкету изменилось. На должность директора назначили молодого диктатора, и тот мириться с буйным воспитанником не пожелал. Наказывал карцером, лишал ужина и выходных других ребят, а те ополчились и срывали обиду, поколачивая Димку. Шкет обозлился, подкараулил директора тёмным вечером и столкнул со скользкой лестницы. Директор сломал руку, получил в подарок сотрясение мозга и двухнедельный больничный. У Димки появилось время, чтобы обдумать побег.
Паренёк смотал удочки из Пушкинского детдома утром, когда все, включая сторожа, спали. Выбил заранее подпиленный прутик в заборе, протиснулся в проём и был таков. Добежал до станции, опасаясь погони, сел в автобус и уехал в Москву.
Помня прошлые неудачи, Димка схитрил. Украл у школьника ранец и из беспризорника превратился в прилежного ученика, который не гуляет по улице, а спешит ко второму уроку или опаздывает на физкультуру. Шкет обрадовался, применил выдумку в метро, попросив пропустить без билета и пользовался ею каждый день. Грелся в тёплом вагоне, дремал после бессонных ночей, проведённых на чердаках и вокзалах, и мечтал о светлом будущем: доме, семье, компьютере. Изредка хотелось вернуться в общежитие, верилось, что родители не пьют и ждут его, но Димка отгонял мысли.
Обедал он на Ярославском вокзале, в кафе. Полдня помогал по кухне, мыл полы, посуду, подметал в помещении или чистил снегу входа, а потом ел горячий суп и второе и уходил. Завтракать и ужинать получалось редко.
Зима выдалась морозной, Димка простудился и заболел. Сидел в кресле на Казанском, пил горячий чай, сбивая озноб, но температура ползла вверх. Появились кашель, насморк, недомогание. Парень залипал и просыпался в поту, люди вокруг косились и перешёптывались. Шкет сдался и через час ехал на скорой помощи в больницу.
Врачи обнаружили воспаление лёгких и прописали строгий покой. Димке кололи уколы, промывали кровь капельницами, парень отъедался и размышлял, как вернуться на улицу. Если в детдоме были возможности шататься по двору и по корпусу, то в больнице с дисциплиной оказалось строже. Палату запирали на ключ, на окнах красовались решётки, а контингент составляли найденыши с улицы, сироты и малолетние преступники. В туалете и ванной окна отсутствовали.
В конце недели в гости наведался фараон с полицейской фамилией Кротов. Поставил табуретку и начал допрос: кто, откуда, что делал на вокзале, где родители.
– Ничего не помню, товарищ рядовой, – сумничал Шкет. – Замёрз, память отшибло, склероз развился.
Кротов улыбнулся и влепил Димке по ушам.
– Я с тобой, щенок, не шутить пришёл, – сказал рядовой. – А дело закрыть, понял? Фамилию, имя, год рождения – быстро.
– Вася Иванов, девяносто девятый, – соврал Димка. – Сирота, родителей нет.
– Место жительства?
– Не имеется.
– Сводка на тебя пришла из Пушкинского детдома. По приметам подходишь.
– Мало ли похожих людей? А что за Пушкинский детдом?..
Вернули обратным рейсом. Директор-диктатор опознал воспитанника, и по выздоровлению за Шкетом приехала машина. Посадили между воспитателями на заднее сиденье, прижали и до Пушкино Димка не шелохнулся.
В детском доме его закрыли в карцер – стандартное наказание для беглецов, и двадцать восемь февральских дней Шкет провёл в спокойствии и читал принесённые Анастасией Филипповной книги. Кормили скудно, но Димка не жаловался. Что еда, когда в романах Толстого происходят битвы, в повестях Яна Чингисхан с ордой завоевывает чужие земли, а поляк Томек с командой друзей путешествует по миру, охотясь на животных, взрослея, влюбляясь в Салли и споря с неподражаемым Боцманом. Серые стены карцера превращаются в непознанные пустыни Африки, где пасутся стада печальных антилоп и прячутся коварные львицы. Хлопок глазами, и беспощадный монгольский предводитель ведёт войско к победе. Еще хлопок – и война, война, вокруг война, кровь убитых и стоны раненых, взрывы пушек и крики командующих.
По выходу из карцера директор запел старую песню: нужно учиться, получить аттестат, поступить в институт и вырасти достойным человеком.
– Чтение литературы ума не прибавит. Ты должен знать географию, математику, русский язык, – заключил он.
Димка согласился, сделав вид, что уступил, и ходил на уроки. Спал на истории, киснул на математике, зевал на географии и оживлялся на литературе. Вступал с учителем в полемику, писал сочинения и стихи, отвечал на вопросы. Отставал по русскому языку, но за неделю подтянулся, и в один прекрасный весенний день, когда никто не ожидал подвоха, спрыгнул со второго этажа на крышу грузовика, который привёз в детдом хлеб, и уехал в город.
