Эльчин Сафарли - Расскажи мне о море
Через неделю она возвращается в Болгарию, к мужу и малышу Александру. Нам будет не хватать этого человека-искры, способного вдохновить на поступки самую заскучавшую душу.
История Дины и Александра удивительна. Саша – сын покойной Дининой дочери Марты. На шестом месяце беременности она попала в тяжелую аварию, мозг умер. Пятьдесят три дня врачи поддерживали ее организм – столько было нужно, чтобы малыш мог появиться на свет. Марта ушла, но оставила новую жизнь.
Дина показывает фотографию голубоглазого гнома на черноморском побережье. «Я будто снова родилась и родила».
Счастье приходит разными путями, в том числе через потери и преодоления. Жизнь не бывает одинаковой, она постоянно меняется.
Знаешь, Финик, в детстве я любил смотреть на горизонт с разных точек. Казалось бы, и с чердака дома, и со школьного окна горизонт один. Но нет. Он менялся вместе со мной и моими перемещениями.
На этой земле нам ничего не принадлежит. Тут не за что, не за кого держаться, кроме рассвета. Он наступает, что бы ни случилось. Даже смерть – это много света. Так говорят те, кто с ней встречался и возвращался обратно.
Никого не бойся, кроме себя; ни от кого не убегай, особенно от себя; не отравляй дни горечью прошлого и иллюзиями будущего. Весь мир – рассветы и закаты, страны и города, океаны и моря, расставания и встречи – в тебе.
Пока ты есть у себя, пока в тебе живут утро и ночь, ты самое прекрасное и совершенное, что Он мог сотворить. Ты Его любимое создание, ты Его часть. Он заботится о тебе, стучится светом в твои окна, когда ты прячешься в темноте.
Финик, не отказывайся от прекрасного дара жизни, что бы с тобой ни произошло. В отчаянные ночи найди сил дождаться утра – оно осветит дорогу к исцелению. Люби сколько можешь и насколько хватает сил. Не подпускай зло к поступкам и мыслям, не разочаровывайся во всех людях из-за проступка одного, не превращай мечты в смысл жизни.
Только ты сам и любовь в тебе – тот самый смысл, который бесполезно искать за порогом дома – и внутреннего, и внешнего.
АкимЗдравствуй, дорогой друг!
Мир непростой, и его времена никогда не бывали легкими. Всегда были войны. Раньше они разворачивались вокруг людей, сейчас переместились внутрь. При всем внешнем прогрессе человечества в его глубинном мире наступил кризис. Одно из подтверждений – на планете стало больше самоубийств.
Согласно индуистскому вероучению, современный человек переживает тяжелую эпоху – Кали-Юга. Век невежества, когда люди находятся в постоянном возбуждении ума и выглядят так, будто их терзают привидения.
Мы должны опуститься на дно, чтобы наконец изменить отношение к жизни.
Что может спасти человека во время внутренней войны? Только любовь. Именно она дает силы светить, когда вокруг темно, не передавать окружающим раздражение, недовольство, агрессию (они заразны!).
Каждый из нас способен озарить кусочек мира. Это мой ежедневный, ежеминутный экзамен, который даже тут, в таком одухотворенном месте, временами проваливаю. Бывает, сдаюсь, больше не хочу ни светить, ни думать о свете. Без падений не бывает взлета…
Финик, не бойся совершать ошибки, спотыкаться, падать. Чаще всего величайшую награду приносит то, что больше всего пугает. Наслаждайся возможностью творить и быть свободным в выборе – главное, совершай его с любовью.
Руми писал: «Всему, что зрим, прообраз есть, основа есть вне нас, / Она бессмертна, а умрет лишь то, что видит глаз. / Не жалуйся, что свет погас, не плачь, что звук затих, / Исчезли вовсе не они, а отраженье их».
Счастье – величина эпизодическая. Намного ощутимее стремление к нему. Путь к счастью бывает вдохновляющим, запутанным или отчаянным – разным. Как и наша повседневность.
АкимЗдравствуй, мой друг!
В ашрам из Европы приезжает немало мужчин и женщин моего возраста, переживающих из-за наступающей старости. Их лица идеального овала, без морщин, но в глазах смятение. Убегают от возраста к пластическим хирургам или к тем, кто поможет принять себя. На самом деле они боятся не старости, а смерти.
В Индии уважают смерть как один из этапов путешествия души. Индусов больше пугает «жизнь во сне», когда человек привязывается к земному.
Если в неизвестности смерти увидеть не мучительную пытку, а начало нового, то ни она, ни старость пугать не будут.
Старость зависит от того, как мы к ней движемся. Вспоминаю своих восточных дедушек и бабушек. Для них старение было этапом духовного расцвета, когда дети подросли, дел поменьше, можно в тишине почитать Коран или посидеть под оливковым деревом, наблюдая восход солнца.
Мы, дети, чтили аксакалов за особый вид мудрости и мечтали, чтобы и наша старость наступила быстрее. Тогда не придется вставать рано утром в школу, заправлять постель, учить уроки, бегать за хлебом или уставать на работе, как наши родители.
Старость принесет свободу – полагали мы, коричневым карандашом расписывая лица друг друга «морщинками» и старческими голосами повторяя бабушкины мудрости. «Аким, за стол садись не очень голодным, вставай не очень сытым», – пародировал я Улькер-нене, набрасывая на голову простыню, имитирующую келагаи.
Это была необыкновенная женщина, Финик. По воскресеньям мы с ней ехали гулять в город, на бульвар. Для меня, мальчика из загородного поселка, это было событием. Мы садились на «чертово колесо», с высоты которого город был виден, как на карте. Моя фантазия превращала нас в чаек – парили над Каспием, и никаких границ…
После прогулки заходили в кафе для мам и детей на первом этаже пятиэтажки на улице Карганова. Улькер-нене заказывала мне блинчики с мясом и какао.
Чем старше становишься, тем сильнее тянет в детство.
АкимЗдравствуй, мой друг!
Благодарю тебя за письма. За атмосферу Абшерона, которая чувствуется в каждой строчке. Священная земля. Не зря там много святилищ, помнящих миллионы паломников. А сколько на Абшероне мечетей, погребенных под желтыми песками времени! Не верь, что их больше нет. Они вечны. Все мечети, церкви, синагоги и храмы находятся в душах любящих.
Вместе с тобой улыбаюсь тем, о ком рассказываешь в письмах. Эти люди – настоящие герои, которые не прячутся от самих себя и стараются делать мир лучше. Им не нужна слава, они на первый взгляд обычные. Без мускулов, доспехов, лошадей. Но сколько в них отваги, веры, добра…
Те, кого ты встречаешь по жизни, – учителя. Одни позабудутся уже на следующем уроке, другие навсегда останутся в твоем внутреннем доме. Не важно, будете ли вы в одном городе или на одном отрезке жизни – они теперь в тебе и в том, что ты оставишь после себя.
В 154-м аяте Корана, в суре «Аль-Бакара», есть строчка: «…они живы, но вы этого не ощущаете». По мне, так это о том, что мы не теряем любимых. Ни смерть, ни что-либо другое не может стать между людьми, живущими в сердцах друг друга.
Потеряв близких, мы думаем, что теперь они в другом, неизвестном мире. На самом деле те, кого любим, всегда рядом. Можем не чувствовать этого физически, но, если обратиться в себя, их возможно даже обнять.
Каждый из нас – чей-то ангел-хранитель.
Завтра покидаю ашрам. Еду дальше. Не знаю, смогу ли оттуда писать.
Аким31
Не стой на берегу в ожидании корабля. Плыви ему навстречу
Под окнами теневой стороны ее дома сине-фиолетовыми колокольчиками цветут аквилегии, пахнущие майским утром. «Кто сказал, что у них нет аромата?… Первые два года клумбы выглядели жиденько, хотя я добавляла перегной, взрыхляла грунт, берегла ростки от паутинных клещей. Решила, что не прижились, и забросила. А они возьми да и прояви самостоятельность, через сезон превратившись в густые заросли».
Аквилегиям так же, как и Земфире, лучше в полутени, чем на солнце. «По молодости я много рассуждала о жизни. Как же это бессмысленно! Молчать и наблюдать полезнее».
Свою квартиру в центре города она разделила между дочерьми, а сама вернулась на Абшерон, в заброшенный отчий дом. Занимается цветами. Сад – ее страсть.
«Отец зарабатывал выращиванием гвоздик. Красных, белых, розовых. Строил для них теплицы, где проводил дни напролет. Я ненавидела эту разноцветную махровость, ревновала к ней отца. Как-то забежала в теплицу, перетоптала саженцы. Отец догадался, чьих ног это дело, но не отругал. Следующим утром взял за руку и отвел в теплицу, где начал учить, как сажать гвоздики. С тех пор мы вместе создавали красоту».
