Элеонора Кременская - Пьяная Россия. Том первый
Скороход повернулся к Артему. Тонкие черты, поджатые губы, упрямый подбородок, хоть бы не дошел до тюрьмы своими компьютерными делами. Артем лежал на спине, прямо, уверенно, подвернув под себя одеяло, не оставив ни единой щелочки. Скороход долго стоял над ним, пытаясь угадать, что его ждет, но так ничего и не угадал.
В третьей комнате спала Катя. Аккуратная, маленькая, свернулась сиротливым клубочком, под пальцами фотография матери.
Скороход так и сел, взял фотку и залился слезами. Совесть и раскаяние, все было тут. Тихому плачу его, заглушенным рыданиям сопутствовало спокойное дыхание дочери и двух сыновей за стеной. И только аквариумные рыбки увидели, как Скороход вошел в комнату, прилип лбом к оконному стеклу и стал тихо-тихо жаловаться кому-то невидимому на свою тяжелую жизнь. Он говорил, и говорил, и как-то подзабыв, с чего начал говорить и не найдя у кого же спросить, устал и лег спать, прижимая к груди фотографическую карточку жены, а неустанная Луна все так же серебристо светила и рассматривала спящего человека, бесстрастно высвечивая слезы катившиеся из-под закрытых глаз по его щекам…
«Дикий» англичанин
– Я из Англии приехал. Видите, какой на мне костюм? С галстуком! У нас в Англии все костюмы носят и мужчины, и женщины. Женщины, правда, могут костюмы менять: сегодня юбочный, завтра брючный. А вот мужчины ни-ни, мужчинам юбки не положены! Англичане ведь не шотландцы, а зря, по секрету скажу, я бы с удовольствием нацепил шотландскую юбку, но какие глаза были бы у моего шефа, представляю! А коллеги точно в обморок бы попадали, особенно женщины, англичанин и в юбке!..
Иногда, ну очень редко мне снятся цветные сны, где я разноцветной бабочкой порхаю над деловым районом Лондона и англичане, замедляя свой твердый шаг, поворачивают головы, стянутые накрахмаленными воротниками белоснежных рубашек, сдавленные одинаково-темными галстуками, и о чудо, начинают улыбаться!
Одним словом, в отпуск я решил съездить в самое сердце России, нет, не в Москву, а в провинцию, в красивый город, Ярославль называется.
Почему в Россию? Русские люди, скажу я вам, очень интересный народ! На экскурсиях по Лондону они не ходят гуськом, как послушные немцы и не играют в папарацци, как японцы увешанные фотоаппаратурой так, что их самих не видно. Понятно только, что двигается отряд из видеокамер, фотокамер, весь состоящий из сплошных фотовспышек. А русские? Русские неадекватны, гида они не слушают, постоянно отвлекаются и к местным достопримечательностям относятся без уважения. Биг бен их интересует только как башня, на которую надо непременно взобраться и рассмотреть хорошенечко изнутри, как же работают часы? В Темзу они плюют, свесившись с моста и следят за плевком оживленно жестикулируя. На памятники стараются залезть, а то, как выглядят английские полисмены, вызывает у них бурю восторга и радостных восклицаний! Сами русские одеваются, как попало, видел одного русского в полосатых трусах по колено и в майке. Невозмутимо, он шлепал по центру Лондона и совершенно не смущался англичан одетых в вечные деловые костюмы. Поверьте, даже строго воспитанные англичане не выдерживали и останавливались, чтобы посмотреть на этого русского, вышедшего, казалось, только, что из ванной комнаты и по забывчивости не нацепившего на себя костюма!
Вечером, на железнодорожный вокзал Ярославля пришел мой поезд. Зашел я в здание вокзала и остановился. Увидел, что люди отрывают билетики у автомата, садятся в зале на свободные кресла и напряженно следят за табло, где загораются цифры. Таким образом, у окошка кассы всегда торчит только один клиент, остальные сидят, таращась на табло и судя по выражению лиц, отчаянно боятся пропустить свою очередь. У нас, в Англии также в поликлиниках все устроено, с билетиками и номером в очереди, но чтобы на вокзале? И, тут я заметил спящего. В руке у него, как и у всех был билетик, подошел, заглянул, тю-тю, а очередь свою он давным-давно проспал! От бедолаги разило, наверное, виски выпил, и вино сработало в качестве снотворного, не стал я его будить, что человека зря расстраивать, пускай себе спит и видит розовые сны, а судя по его мягкой улыбке, так оно и было.
Несколько таксистов, когда я вышел из здания вокзала, разом предложили мне свою помощь. И их не смутило мое незнание русского языка, услышав фразу:
– Du is speakinglish?
Таксисты заулыбались мне так, будто услышали от меня веселую историю и закивали, а после, стали орать что-то по-русски, будто глухому.
Меня спасла карта города. Спустя много времени хлопотливого бормотания, выпученных от усилия глаз, таксисты, наконец, поняли, что я – «дикий» англичанин и номер в гостинице у меня не забронирован. Тогда началась перепалка, смысл которой сводился к тому, чтобы отвезти меня не в гостиницу для иностранцев, а в простую гостиницу для простых путешественников, потому что там всегда есть свободные места. После чего таксистами был брошен жребий в виде спичек равных по числу таксистов и счастливец, вытянувший коротенькую, специально обломленную спичку, радостно мне улыбнулся.
В машине пахло пылью, но скоро в приоткрытую форточку ворвался ветерок, развеяв первоначальное неприятное впечатление.
Проехав немного по прямой улице от вокзала, мы попали в водоворот автомобилей. Мой таксист, озабоченно сдвинув брови, принялся сдавать назад, коротко пояснив мне:
– Пробка!
Это слово я запомнил навсегда. Потому что, развернувшись через две сплошные линии, которые явно значили, что здесь разворачиваться нельзя, таксист немедленно вернулся к вокзалу и повернул на другую дорогу. Лучше бы он этого не делал! Мы лавировали между самыми настоящими ямами. Я не верил своим глазам и удивленно поглядывал на таксиста, который сжимая зубы и злобно ощеряясь, ожесточенно крутил руль, совершая поистине ювелирную работу. Я покачал головой начиная понимать русских, которых во всем мире боятся и воспринимают за сумасшедших камикадзе. Поезди-ка так англичанин! Да, ответственный за этот участок автодороги из судов бы не вылез и оплачивал бы потерпевшему англичанину моральный и материальный ущерб до конца своих дней! Но спрашивать у увлеченного таксиста о том, почему русские автомобилисты терпят подобное безобразие, не стал, он бы меня все равно не понял, между нами непреодолимой стеной стояло незнание языков, в ту минуту я сильно пожалел, что не изучил перед поездкой в Россию русского языка!
Между тем, мы преодолели совершенно непригодную для езды дорогу, оставили позади какое-то кладбище сплошь заросшее стеной из дремучих трав и крапивы, а вывернув на более-менее ровную автотрассу вынуждены были углубиться во дворы, «пробка» нас и тут достала, машины стояли плотно и не давали нам ни единого шанса просочиться туда, куда нам было нужно!
– Будем объезжать! – кивнул мой таксист, сжимая зубы, весь белый от ярости, он повел автомобиль, будто танк по минному полю, лавируя и останавливаясь, сдавая назад и подаваясь вперед. Наконец, все рытвины и ухабы дворовых улиц мы миновали, выбрались на нечто, похожее на центральную дорогу, увидев, сколь лихо проносятся мимо нас троллейбусы и автобусы я даже всплакнул от радости, чувствуя себя так, будто выбрался из ада!
Наконец, я смог осмотреться! И что же увидел? Женщин, разных женщин и толстушек, и худышек, но главное, не в деловых костюмах, а так… Правда, я заметил, что девушки города действительно подраздеты. У некоторых пояс брюк начинается только на бедрах, совершенно обнажая пупок, и простите, часть ягодиц. У нас в Англии так никто не одевается, даже в жаркие дни, даже в выходные, считают неприличным. Здесь же, я протирал глаза, глядя в изумлении на полуобнаженных красавиц, хотя возможно, я ошибся, и все они шли на городской пляж или возвращались с пляжа? Как же мне не терпелось это проверить!
Заплатив измученному таксисту сверх договоренной суммы и получив в гостинице ключ от своего номера, я вот сейчас брошусь в душ, смою с себя дорожную пыль, переоденусь в легкий летний костюм, пожалуй, позволю себе вольность, не надену галстука и побегу к Волге искупаться! Мечта поэта! Что-то меня ждет, какие чудеса еще я увижу в самом сердце России, в Ярославле, а вы как думаете, а?
Жора
Жора стыдился своего образа жизни и прятался от родственников, а чужих привечал. У него дома, таким образом, находили пристанище выпивохи и опустившиеся пьяницы, готовые играть в родных, быть родными, стать родными, только бы выпить.
Мать жила в деревне, в собственном доме и приезжала проведать младшего сына раз в году, осенью, после огородов и перед зимним периодом года, когда надо было топить печь.
У нее было три сына: старший – умный, устроился чиновником в Областной думе; средний – тренировал боксеров для городских соревнований; третий – пьяница.
