Анна Джейн - За руку с ветром
– Ты точно меня простишь, милый бурундучок?
– Уже простила, – тихо-тихо отвечала я, и, несмотря на шум вокруг, Денис меня расслышал. – Это я должна была просить у тебя прощение. И за то сообщение, и за то, что игнорировала, и за Димку… И за то, что из-за меня тебя ранили…
– Кто тебе об этом сказал? – сдвинул он брови к переносице. Ящерка на его шее шевельнулась – так напряглись у него мышцы.
– Да я все уже знаю, – призналась я. – И о Никите, и о его брате, и о том, что мой папа с твоим дедом договаривались, и о захвате Пристанских – Марта схватили, и его подельников – тоже. Я все-все знаю. Об Инне – тоже. И о твоей маме, – осторожно произнесла я.
Дэн сглотнул и свел брови к переносице.
– Мне так жаль, – прошептала я, целуя его ладонь. – Мне так жаль, Денис. Так жаль.
– Все нормально, – без улыбки сказал он.
– Нет, ненормально. Но я сделаю все так, чтобы было нормально, – зачем-то сказала я упрямо. От переизбытка эмоция меня слегка колотило.
– Перестань, Маша… Я же говорю – все в норме. Я все контролирую.
– Теперь я тоже буду контролировать.
На нас пошла огромная торопящаяся толпа парней и едва не разделила, но Дэн крепко держал меня, и им пришлось огибать нас, застывших на дороге.
– Нам надо поговорить. Давай, уйдем отсюда? – предложил Денис. – Здесь слишком громко. Уйдем и вернемся к концерту Кея. Хорошо?
– Хорошо, – отозвалась я взволнованно. – Только это… Знай. Я тебя больше не отпущу. Вообще никуда и никогда.
– Ух ты, какие заявы, – в его глазах блеснуло солнце. – Правда?
– Правда.
– Ну что ж… Пойдем, глупышка ты моя. Кстати, откуда у тебя золотой браслет? – полюбопытствовал Дэн. – Марина должна была дать тебе другой билет, не ВИП.
– Девочка одна помогла, которую я в электричке встретила, и ее парень… Что-о-о? Смерчинский! – взвыла я. – Откуда ты знаешь?!
– Ну-у-у, – он очень мило и совершенно невинно улыбнулся. – Я тут думал, как бы мне получше попросить прощения, договорился с Кеем – о да, это было невероятно трудно – и попросил ребят об услуге, чтобы они притащили тебя на фест. Так, чтобы Бурундучок ни о чем не догадалась. Твоя подружка тоже согласилась помочь – спасибо ей большое.
– То есть это все была подстава?! Огромная-преогромная подстава? – задохнулась я от возмущения и нового прилива дикой радости. Ну, Маринка со своими Черри, Ланде и парнями! А я-то думала…
– Да, – радостно подтвердил Денис. – Я знаю, что ты любишь сюрпризы. Только не кричи, Чип!
– Не буду, – сделала я вид, что надулась. Трясти от переизбытка чувств меня стало еще больше. К тому же мне позвонила Марина и весело осведомилась, встретилась ли я с Денисом.
– Встретилась! – завопила я. – Ты поганка! Подставила меня!
– Чувствую, ты снова в тонусе, – хихикнула подруга, и через минут пять появилась в поле нашего зрения в компании с Ланде, Валерой, рыжим парнем, устроившим Дэну тот самый памятный романтический сюрприз и еще с какими-то малознакомыми мне типами. Выглядела подруга шикарно – сразу видно было – девушка готовилась к свиданию, но в то же время одежда у нее была вполне подходящая для фестиваля: короткие шорты, майка и неизменный браслет, подаренный нам Микаэлем – свой я, кстати, тоже носила, не снимая. Ему я очень-очень обрадовалась и хлопнула по спине, здороваясь – он аж вздрогнул.
– Где твой шарф? – весело спросила я у парня. – Ты в нем такой классный был!
– А сейчас не классный? – осведомился Ланде.
– Классный! – вмешалась подруга и покровительственно приобняла. – Мой самый-самый лучший друг!
– А как же Мария? – тут же возмутилась я.
– А ты – подруга.
– Коварство френдзоны не знает пределов, – пропел рыжий на ухо какому-то приятелю, стоявшему рядом, и они заржали.
Кажется, полунорвежец умудрился скрасить одиночество Маринки, и несчастной она не выглядела. Правда, продолжалось это до поры до времени – пока господин Вишенка не соизволил появиться с другой компанией их общих с Дэном друзей и подруг. Правда, пришел он не один, а с девушкой: невысокой, но очень миленькой пепельной блондинкой с воистину кукольным личиком – таким правильным и красивым оно казалось.
– Моя девушка, – сказал, смеясь, Черри друзьям, даже не замечая Марину, а она так сжала челюсти, что я подумала – подруга вот-вот ударит его и разорвет соперницу пополам.
– Эй, – обеспокоенно проговорила я Маринке, не совсем понимая поведения Вишневого Александра. – Ты в порядке?
– В порядке, – дернула она плечом, видя, как Черри с подружкой, которую он нежно придерживал за плечи, куда-то удаляются.
– Не в порядке. Слушай, может, поговорим, а? А хочешь, я с этим придурком поговорю? Вставлю ему мозги на место! – воинственно предложила я. Вот Черри, вот блоха! Что ему моя Маринка-то сделала?
– Нет, Маша, иди с Дэном, ты его очень сильно ждала.
– Марин, но…
– Со мной все нормально, – и с этими словами подруга, улыбнувшись мне, ушла к лоткам с сувенирами, а Ланде, нахмурившись, поплелся следом за ней. Я проводила ее расстроенным взглядом.
– Чип, – шепнул мне Дэн на ухо. – Твоей подружке лучше быть без Черри, поверь. Может быть, сейчас ей неприятно, но зато в будущем не будет больно.
– А ты не можешь поговорить с ним? – с надеждой посмотрела я в синие спокойные глаза.
– Нет. Она не будет этому рада. Даже если Чер уделит ей целую ночь, это ее не спасет.
– Наверное, ты прав, – поникла я, но тут же пошутила: – Может, с Ланде у нее что-нибудь получиться?
– Кто знает. Пойдем. Нам очень нужно поговорить.
От звуков его голоса у меня по телу пробежала пара-другая электрических импульсов, и я кивнула ему.
Сначала мы со Смерчем хотели уйти на стоянку, где находились машины, в которых приехал Ланде с друзьями, а потом, чуть подумав, все же ушли подальше, через поле к реке, и долго сидели там под высоким деревом, на берегу, вытянув ноги и вдыхая чистый воздух. Где-то далеко гремела музыка и кричали люди, и мне казалось, что сейчас мы находимся между двумя мирами: миром обычным и миром, которому принадлежим только мы двое и природа вокруг.
Какое-то время мы сидели молча, привыкая друг к другу и изредка встречаясь взглядами и обмениваясь легкими поцелуями и то ли не знали, с чего начать, то ли и не хотели говорить. Так продолжалось, пока вдруг я не заприметила, как мимо нас юркнула в заросли зеленая ящерица.
– Смотри! – по своей старой привычке закричала я радостно. – Ящерка! Давай, поймаем?
– Как мы ее поймаем? – спросил Дэнни.
– Тебе же всегда везет, вот и поймай, – отвечала я, почему-то обрадовавшись из-за того, что мы увидели эту живность. – Если мы поймаем ящерицу, мы поймаем счастье, – вдруг вспомнила я свои старые мысли.
– Да? – удивился парень.
– Да. Я однажды подумала, что счастье – оно как ящерка, – поделилась я с ним.
– А ты знаешь, маленькая Мари-Мари, что счастье поймать невозможно? – приподнял мое лицо за подбородок Денис. – Оно, как эта ящерица, может быть рядом. Да и то не все его замечают. Ящериц ведь часто просто не видят.
– Как Синяя птица, – слабо улыбнулась я, вспомнив пьесу Метерлинка. У меня вдруг пропала вся радость, и сердце защемило от нежности, облегчения и от какого-то непонятного пока чувства, огромного, как мир, и легкого, как перо. – Ты знаешь, зачем мне ловить ящерицу, если она, – я коснулась его шеи, – тут.
Я обняла его вновь, крепко прижавшись к груди.
После Дэн заставил меня рассказать ему все, что я знаю, и все, что произошло со мной за время нашего расставания, и мне ничего не оставалось делать, как послушно поведать обо всем. Я говорила о том, что было, о том, что я чувствовала, о том, чего боялась и чего хотела. Правда, в процессе своего долгого повествования я все время сбивалась да то и дело сама начинала задавать своему Дэйлу вопросы или просто прерывалась, чтобы начать его целовать. О том, что я знаю все про Инну и его маму, я упомянула только вскользь. Про маму говорить было больно, про Инну – страшно. А вдруг она до сих пор живет где-то в его сердце?… Я ничего не хочу об этом знать.
А еще… Еще я позорно расплакалась. Никогда еще я не плакала перед парнем, да и вообще перед кем-то, кроме родителей, и редко бывало, чтобы я плакала так долго, почти что с упоением. Казалось, со слезами уходили все мои страхи, тревоги и горечи. Они скатывались по щекам, бежали по шее, капали на футболку и руки.
– Я по тебе очень-очень скучал, – сказал Денис, выслушав половину моего сбивчивого эмоционального рассказа. – И я очень боялся, что с тобой что-то случится.
– Я не стану твоей потерей. – После этих слов у меня в горле застрял ком – мой личный предшественник будущих слез. – Не стану, слышишь меня? Не стану!
И я опустила голову, коснувшись лбом его вздрогнувшего плеча.
Я почти видела перед собой Инну и его маму – таких, как на фото в малой гостиной Смерчинских.
Почему на свете происходят такие вещи? Почему кто-то вынужден страдать? Зачем все это?
